Галина Куликова - Рукопашная с Мендельсоном

Тяжело дыша, она внимательно наблюдала за противником, ожидая, что произойдет дальше. Незнакомец быстрым движением выхватил небольшой пистолет и направил его на Лайму. Она кинула отчаянный взгляд на Ивана, но с горечью поняла, что битва переместилась уже далеко в сторону и конца ей пока не предвидится.

– У него нет шансов, – убежденно проговорил незнакомец на плохом русском и внезапно перестал улыбаться: – Вы должны сотрудничать. Согласны?

В это самое мгновение раздался дикий вопль:

– На что это она должна быть согласна?!

Невесть откуда взявшийся Афиноген Беседкин налетел на незнакомца, словно бешеная лошадь, сшиб его на землю, укусил за руку, отбив пистолет в сторону, и цепко обхватил руками и ногами. Получившаяся колбаса некоторое время, пыхтя и взвизгивая, перекатывалась с боку на бок, а потом неуклюже покатилась по откосу к реке и через несколько секунд с громким плюхом свалилась в воду. Не медля ни секунды, Лайма бросилась к Корнееву и перевернула его на спину. Похлопала по щекам. Евгений открыл глаза и слабым голосом спросил:

– Что случилось?

Сзади послышалось тяжелое дыхание, и появился Медведь в разодранной рубахе и с кровавыми царапинами на лице.

– Случилось то, что мы их победили, – бросил он и повернулся к реке, в которой, словно два бегемота, бултыхались Беседкин и его противник.

– Я тебе покажу, как по стройкам шляться! – раздался из воды визгливый крик.

– Кто это пришел нам на помощь? – удивился Иван.

– Беседкин, – выдавила из себя Лайма. – У него дикая страсть к приключениям.

– Я же говорил тебе, что не стоит разбрасываться поклонниками. Поклонник – это очень полезное приобретение.

– Почти как кухонный комбайн, – простонал Корнеев, с кряхтеньем поднимаясь на ноги. – Прости, Ваня, но меня слишком быстро вырубили. Ты как?

– Ничего, – пробасил Медведь, – Справился. Здоровый, зараза. Но мы и не таких обламывали. Его бы связать, пока не пришел в сознание. А то ускачет, как тот, в Кречетовке.

– В драке я не особо отличился, – потер поясницу Корнеев. – Пойду покажу класс в вязании узлов. В машине скотч есть. Свяжу обоих. Заодно Мельченко распакую, он там вроде бы зашевелился. А как быть с тем, что в реку упал?

– Придется доставать, – вздохнул Медведь.

– Беседкина сначала надо спасти! – всполошилась Лайма, с тревогой глядя на бултыхающихся у берега противников. – Он, кажется, плавать не умеет.

Медведь, ни слова не говоря, подбежал к берегу и без промедления прыгнул в реку. Через непродолжительное время он как Нептун вырос из воды, таща за собой в одной руке вяло сопротивляющегося незнакомца, в другой – неподвижного Беседкина.

– Еле разодрал их, – пожаловался Иван. – Думал, твой дружок его на дно утащит.

Он пнул бандита в спину кулаком, тот мешком свалился на землю лицом вниз, как недавно Корнеев, и, булькнув, затих. Беседкин закатил глаза, схватился за горло и закачался, как камыш на ветру.

– Афиноген захлебнулся? – испугалась Лайма.

– Я п-п-просто з-з-замерз, в-в-вода очень холодная! – жутким голосом вдруг заговорил тот.

– Почему он сипит? Он не мог так быстро подхватить ангину – он же не тропический селезень.

– Это я его за воротник тащил, – отозвался Медведь. – Шею сдавил маленечко.

Оставив Беседкина приходить в себя, троица друзей занялась, наконец, Мельченко. Ученый был без сознания. Возможно, ему не хватало воздуха или в пылу драки кто-то случайно ударил его ногой. Мельченко постанывал, но в себя не приходил. Лайма села возле него на землю и, вытащив изо рта кляп, положила голову пострадавшего себе на колени. Очки где-то потерялись, и без них лицо Григория Борисовича выглядело беззащитным.

Рядом с ученым на земле лежал черный чемоданчик – вероятно, тот самый трансформатор, из-за которого разгорелся сыр-бор. Чемоданчик выглядел целым и невредимым.

– Лайма, кто это такие? – спросил сзади Беседкин, продолжая трястись и сипеть. – Они на тебя напали!

– Мне тоже интересно, кто это такие, – сказала Лайма, обращаясь к своим друзьям. – И как им удалось столько времени бегать по городу, лазить в квартиры, убивать людей и при этом оставаться неузнанными.

– Изначальная информация была ложной, – констатировал Корнеев. Музыканты они, как же! Вон лежат – какие же это музыканты? Хотя… Погодите, что это?

Корнеев запнулся на полуслове, лунатическим шагом подошел к Мельченко и поднял с земли… усы! Усы были светлые, почти пшеничные и выглядели весьма натурально. Вероятно, они выпали у кого-то из кармана во время драки. Корнеев поднял их повыше и показал друзьям. Потом приложил к верхней губе, прямо поверх своих собственных. Лицо у него при этом вытянулось от изумления.

– Черт побери, они наклеивали усы! – воскликнул Медведь. – Трио со светлыми усами!

– Австралийцы, – пробормотала потрясенная Лайма. – Обставили нас по полной программе. Обвели вокруг пальца! А вон тот, носатый, представлялся Грегором.

– Да ладно тебе, командир, – пробасил Медведь. – Сначала-то они нас обвели, а потом мы их прихлопнули! Прибор и прилагающаяся к нему умная голова у нас в руках. Пленных мы сдадим руководству. По-моему, это победа!

– Но почему, почему мы их не узнали?! – простонал Корнеев. – Почему я их не узнал? Я же с ними сидел прямо нос к носу. Водку вместе пил!

– Потому и не узнал, – предположил Медведь.

– Не переживай, друг мой, – успокоила его Лайма. – Эти типы отлично маскировались. Уже сейчас ясно, что глаза у них были голубыми благодаря линзам. Ну, а уж усы – это хоть и просто, но бронебойно. Усы меняют мужчину так же кардинально, как женщину челочка.

Комната, куда группа «У» была приглашена на совещание, находилась в большом здании администрации Чисторецка, в самом центре города. Друзья сидели на громоздких гобеленовых стульях, а Тагиров расхаживал перед ними, как университетский профессор перед студентами.

– Скажите, – неожиданно спросил он с живым любопытством, – а приз зрительских симпатий – это часть плана или, так сказать, побочный продукт операции?

– Это просто наш почерк, – скромно ответил Корнеев. – Разве вы не в курсе, что талантливые люди талантливы во всем?

– Да, это я как-то упустил из виду, – пробормотал Тагиров и потер шею. – Что ж, пора подводить итоги. Вы удачно завершили очень непростую операцию, и это большой плюс вашей работы. Минус – потерь при выполнении задания избежать не удалось. Но вашей вины тут нет, так сложились обстоятельства.

Тагиров немного помолчал и сказал:

– Теперь я хочу собрать воедино все кусочки мозаики и составить из них цельную картинку. Чтобы вы, наконец, смогли представить всю ее целиком. Возражений нет?

– Какие же возражения? – ответила за всех Лайма.