Дарья Калинина - Цветочное алиби

Мариша кинула на мужчину удивленный взгляд. Он и в самом деле не понимает, для каких таких случаев красивая и эффектная женщина, потратившая не одну тысячу долларов на пластических хирургов и косметологов, выкраивает себе пару свободных часиков в разгар рабочего дня! Тут и ежу понятно – не для того, чтобы сидеть одной в пустой квартире, размышляя о тщете и бренности всего сущего. Ясно, Риночка принимала в этой квартире своих любовников.

– Хм, хм, – пробормотала Мариша. – Интересно. А в день своей смерти ваша жена была в этой квартире?

– Да. Когда вечером меня встревожило долгое молчание Рины, то я сразу же примчался сюда.

– И не позвонили ей предварительно на трубку?

– Я звонил. Но телефон был все время выключен!

– Хорошо, – кивнула Мариша. – Вы примчались сюда. И что?

– Казан с пловом был еще теплый. Так что я сразу понял, Рина была тут. И кушала.

– А еще какие-нибудь следы пребывания вашей жены в этой квартире были?

– Какие, например?

Мариша только вздохнула. Как трудно иметь дело с убитыми горем мужьями! Ведь нельзя бросить и тени подозрения на личность усопшей. Мигом станешь для них врагом номер один. А как бы хотелось спросить, не находил ли Толя грязного белья со следами любовных развлечений, пары бокалов – один со следами губной помады, другой с четким отпечатком большого мужского пальца или, чего уж там, просто использованные презервативы.

Но Мариша подозревала, что Рина была не только эффектна, ловка и умна, но еще очень и очень предусмотрительна. Так что улик эта штучка мужу не оставляла. Вот разве что он ее выследил и…

И дальше мысли Мариши приняли такое направление, что она стала поглядывать на мужа все с большим и большим подозрением.

– А что сказал вам следователь? – спросила она наконец у него. – Кого он подозревает? Не вас случайно?

– Меня? – вполне искренне удивился Серов. – С какой стати меня? Я обожал Рину!

– Ну, знаете… Когда убивают мужчину, всегда в первую очередь подозревают женщину. А когда убивают женщину, то всегда в первую очередь подозревают…

– Я понял, понял! – перебил Маришу вдовец. – Но я сразу же сказал следователю, что у меня алиби.

– Вот так сразу взяли и сказали?

– Не сразу. Он спросил, что я делал вчера вечером в промежутке между семью часами вечера и девятью. И я сказал, что покупал в магазине подарок для своей жены.

– Подарок?

– Ну да. Китайскую вазу.

– Для своей жены? Вазу?

– А что тут такого? Рина в последнее время увлеклась керамикой. И я подумал, что красивая китайская ваза будет ей хорошим подарком. Вот она – эта ваза!

И Толя махнул рукой в сторону действительно очень красивой вазы, расписанной цветами в китайском стиле. Сама ваза была покрыта черным лаком. И присмотревшись, Мариша увидела, что по фарфору идет сначала первый слой росписи, потом наложен полупрозрачный тон, потом идет толстый слой лака или даже несколько слоев. Затем уж резьба по лаку, снова роспись и лишь в конце все это великолепие покрывал последний слой лака.

Работа сложная и тонкая. И ваза была явно из очень дорогих.

– Очень красивая ваза, – похвалила Мариша. – И дорого стоит?

– Рина терпеть не могла дешевых вещей. Эта ваза стоит столько же, как новая отечественная машина.

– Ничего себе!

– Я был готов ради жены на все!

– И вы выбирали вазу целых два часа?

– Может быть, и дольше. Думаю, что продавщицы достаточно хорошо меня запомнили. Я заходил в их магазин уже не первый раз. Присматривался, прикидывал. И наконец вчера решился и сделал покупку.

– Значит, пока вы покупали вазу, вашу жену убивали?

– Получается, что так.

Геннадий, который молчал до сих пор, неожиданно воскликнул:

– Постой, выходит, Рину убили между семью и девятью часами вечера?

– Следователя интересовал именно этот промежуток.

– Но это невозможно!

– Почему?

– Потому что в семь вечера Рина была еще в ресторане.

– Верно! – пискнула Аю, молчащая до сих пор. – Я ее там видела в половине восьмого.

– И в восемь вечера Рина тоже была в ресторане, – добавил Гена. – Она ушла из ресторана где-то в начале девятого.

– Ушла? Но куда ушла?

– Понятия не имею. Она никому не отчитывалась в своих поступках. Ты же знаешь. Однако временной промежуток сужается. Рину могли убить только после начала девятого, но не раньше.

– Куда же она пошла?

– И главное, с кем? Толя, ты понимаешь, что из ресторана Рина ушла со своим убийцей!

Вдовец подавленно кивнул.

– Да, Риночка была такая самостоятельная. Такая независимая! Иногда мне становилось даже досадно, что она так хорошо обходится в этой жизни без мужской поддержки! Без моей поддержки!

Мариша с жалостью взглянула на мужчину. Да уж, сильная женщина рядом с вами – это требует немалой выдержки. Нужно всегда соответствовать, а иначе она просто раздавит вас, расплющит своей прелестной ножкой и нанижет на свой изящный каблучок. Похоже, Толя таким качеством не отличался. И вообще, интересно, а чем он занимается в этой жизни?

Оказалось, что ничем.

– Я – поэт! – очень гордо сообщил ей вновь испеченный вдовец, когда Мариша задала вопрос о его работе. – Свободный поэт. Может быть, единственный оставшийся романтик!

Другими словами, перевела Мариша, я – бездельник и тунеядец, живущий за счет своей жены. Достаточно подозрительная позиция. В таком случае даже Гена, тоже живущий под крылышком у своей сестры, казался Марише не таким явным бездельником. Все-таки он работал, старался и приносил кое-какую пользу. Пусть он бы и не смог достичь в другом месте того поста, который предложила ему сестра, но все же он работал. И наверное, работал неплохо, если Рина его до сих пор не уволила и вроде бы была даже довольна братом.

А вот Толя нигде не работал. И это наводило Маришу на разные нехорошие мысли. Ведь всем известно, когда мужчина не работает, ему в голову лезут разные глупости.

Сейчас они ехали в тот самый загородный дом, о котором уже упомянул Геннадий. Там Маришу, Смайла и примазавшуюся к их компании Аю ждала весьма пестрая компания. Помимо двух сестер покойной – Светы и Симы, ее брата Геннадия, мужа Анатолия, там жило еще довольно много народу. Муж родной сестры Светы – Борис. Прислуга – средних лет супружеская чета – русские беженцы из Азербайджана, которых Рина подобрала чуть ли не на улице, приютила и неуклонно пеклась о них все эти годы.

Муж Василий выполнял обязанности садовника, плотника и вообще был мастером на все руки. Жена Алена вела хозяйство. И следила за часто меняющимися горничными, которых сама нанимала и сама же увольняла, недовольная их работой.

– Уверяю вас, – сказал Геннадий по дороге, – этих людей вы можете исключить из числа подозреваемых.