Дарья Калинина - Циклоп в корсете

– И как можно проверить ваши слова?

– Сейчас мои ребята по совету Крысы заняты тем, что обходят салоны гадалок в поисках той, к кому обращался Степа. Дело в том, что она занималась гаданием на съемной квартире, которая была арендована подставным лицом. Так что теперь и концов не найти. Положение – хуже некуда, а вы говорите!

От Аполлона майор отправился к Крысе. Его адрес услужливо дал Аполлон Митрофанович. Крыса жил в сталинском доме возле площади Ленина. Квартира была обставлена итальянской мебелью и оборудована импортной встроенной техникой, а полы имели подогрев, что в осенний ненастный вечер было как нельзя более кстати.

Представляться друг другу мужчинам не требовалось. Судьба уже сводила их. Причем оба раза встречи двоих оканчивались для Крысы плачевно, и он уезжал в места не столь отдаленные на солидный срок. Поэтому сейчас, когда он увидел майора в глазок новейшей модификации, позволяющий видеть всю площадку, а не только жалкий пятачок перед дверью, Крысу одолело искушение сделать вид, что его нет дома. Со вздохом он подавил в себе этот малодушный порыв, по опыту зная, что его враг так просто не сдастся и отсидеться удастся только на нарах, но туда Крыса совсем не хотел попасть.

– В общем, так, – начал майор. – Грехов на тебе предостаточно. Если начнем копать, то что-нибудь обязательно накопаем. Но это на данный момент не нужно ни тебе, ни мне.

– А что нужно? – осторожно спросил Крыса.

– Имена тех, кто работал с Федорчуком.

– Не знаю, кто парня прикончил, – сказал Крыса майору, наливая в две стопки водки «Абсолют». – Не видел, да и не было меня там.

– Ты не видел, тебя не было, а вот твои подельнички, которых ты Аполлону рекомендовал, были и видели. Так что разойдемся по-мирному: ты мне сдаешь этих двух парней, а я отмазываю тебя.

– Нет, начальник, – после короткого размышления сказал Крыса, поставив нетронутую стопку водки на стол. – Не выйдет у нас разговора. Не виноваты мои ребята, а ты их раскрутишь на всю катушку. Под статью пойдут, а ведь не мокрушники они.

– Слово даю, что все ладно будет, – сказал майор. – Никто на твоих ребят лишнего не повесит. Но если виноваты, пусть отвечают.

– Тебе я верю, – сказал Крыса. – Только ты ведь не один работаешь. Да и в любом случае не знаю я, куда эти козлы залегли. Я им сказал, чтобы в городе больше не светились, и по штуке дал. С такими деньгами в провинции хорошо жить. Так что ищи, начальник.

– А почему козлы? – удивился Николай Валентинович.

– А, это, – усмехнулся Крыса и, выпив наконец свою водку, рассказал про неудачный визит к старой гадалке. – Пусть теперь охрана Аполлона попотеет, – закончил он рассказ. – А у меня другие дела нынче.

– Какие, если не секрет? – спросил майор.

– Не бойся, с прошлым я завязал, – отмахнулся Крыса. – Теперь только легальный бизнес. Дискотеку открываю, никакого криминала.

При этом он вспомнил про свои планы по продаже наркотиков на дискотеке, и ему стало немного не по себе от того, что вот опять он нагло обманывает неплохого мужика. Но если честно, угрызения совести потонули в опасении, как бы майор не почуял фальши в его словах.

Но майор был занят своими мыслями: он прикидывал, как лучше проверить, что там за дело затевает Крыса и не врет ли про дискотеку. Но майор уже не сомневался, что Федорчука люди Крысы не убивали. Крыса набирал к себе профессионалов, они не могли настолько увлечься, чтобы прикончить человека просто так, без приказа. А приказа, судя по всему, у них не было. И что делать дальше, майору представлялось весьма смутно.

Кротов впился в Вольдемара, словно клещ: сказывался молодой задор.

– Не хочешь ты признавать свою вину, – заявил он тому, неожиданно переходя на «ты», – должно быть, наш с Маришей пример оказался заразителен. – Мало ли что на пленке снят другой мужик. Кто-то ведь должен был всю эту порнуху снимать. А если мне не изменяет память, то ты был связан с кино.

– Ну и что? Я в жизни кинокамеру в руках не держал! – возмутился Вольдемар. – Я всю жизнь писал сценарии и ставил по ним спектакли, а потом фильмы. Понимаете разницу? Сам я ничего не снимал. У меня тогда и видеокамеры-то не было. И пригласить для таких съемок я никого не мог: если бы прошел слух об этих съемках, я мог поставить крест на Америке. Да и платить нужно было бы за молчание. А я в Союзе был нищим и перебивался с хлеба на воду.

– А кто дарил Миле огромные букеты цветов каждый день? – не поверил ему Валера.

– Цветы доставались мне от поклонниц, – пояснил Вольдемар. – То есть даром. Почему бы мне не подарить их милой девочке.

– Хорошо, а что случилось, когда вы встретили Милу здесь? – спросил Валера.

– Поверите ли, но я ее не узнал, – расстроенно признался Вольдемар. – Она очень изменилась, и кроме того, столько лет прошло. С той поры, как мы были знакомы, я еще два или три раза был женат. Сменил имя и подданство. А Мила осталась где-то в далеком прошлом, в другой жизни.

– Она вам при вашей последней встрече не говорила, что ее жизни грозит опасность?

– Ни в коем случае! Ничего такого! – воскликнул Вольдемар. – Я обратил на нее внимание в саду, очень уж она пристально на меня смотрела. Она заговорила со мной по-английски, очень плохо. Сказала, что родом из Чехословакии, что ей здесь нравится, только скучно. Я сказал, что тоже скучаю, и пригласил ее заходить ко мне в гости. Она воспользовалась этим приглашением. Вот, собственно, и все.

– Но о чем-то ведь вы с ней разговаривали? – не сдавался Валера.

– Нет, – очень смущенно ответил Вольдемар. – Она сразу же набросилась на меня с поцелуями, у меня все поплыло перед глазами, а потом она разревелась и ушла. Если бы я только знал, что это она! Я бы ее не отпустил. Или если бы я знал, что она собирается сделать дальше. Но я же не знал!

– Ладно, а кто, по-вашему, поставлял ей наркотики? – спросил Валера. – На пленке четко видно, что ей делают укол, и, судя по выражению ее лица, это далеко не в первый раз. Неужели, когда вы общались с Милой, то ничего не замечали?

– Конечно, у нее были приступы сексуальности, когда она не знала удержу, а бывали приступы мрачной хандры. Но я приписывал это капризам еще не до конца сформировавшейся психики, – сказал Вольдемар.

– Значит, назвать человека, который подсовывает ей на пленке эту дрянь, вы не можете, – подытожил Валера. – Хорошо, попробуем зайти с другого конца. Не помните ли вы кого-нибудь, кто имел бы на Милу большое влияние? Какой-нибудь старший друг? Как она вам объяснила потерю девственности? Ведь, если не ошибаюсь, она подарила ее кому-то еще до встречи с вами?

– Конечно, я был удивлен, что в столь юном возрасте она уже не девица, – сказал Вольдемар. – Но она отказалась говорить на эту тему. А когда я попробовал настаивать, разрыдалась.