Дарья Калинина - Целый вагон невест

– Слава богу, наконец-то ты здесь, – услышала она над своим ухом знакомый голос, и дверь захлопнулась перед самым носом парня, который, не успев затормозить, прямо впечатался в нее.

– Слава богу! – повторила Аня.

Мариша не поняла, чему она, собственно, радуется: ее ли приезду или тому, что парень расквасил себе нос об обшивку двери, однако решила не уточнять.

– Привет! – откликнулась она. – Роскошно живешь! Кто это у тебя в саду копошится? В большие дамы выбилась, работников нанимаешь в собственный сад?

Но, к ее удивлению, вместо того чтобы польщенно захихикать, Анна горько зарыдала.

– Какие работники! – всхлипывая, пояснила она. – Это родственнички моего жениха роются в надежде найти его.

– Вы его закопали в саду? – ужаснулась Мариша. – Могли бы обращаться с ним повежливее. Все-таки от него все вы зависите.

– Так это надо было Вернеру сказать, – продолжала рыдать Аня. – Такой дурак, сам его закопал, а мне даже не намекнул, где его искать.

– Кто закопал? – чувствуя, что теряет нить разговора, не понимала Мариша.

– Вернер!

– А сам он где? – осторожно осведомилась подруга.

– В морге! – всхлипнула Аня. – Так жаль!

– Значит, закопал в землю, – повторила обескураженная Мариша.

– По крайней мере так думают его родственники, – вздохнула Аня. – На самом-то деле, может, они так и не думают, но что им делать, если я их в дом не пускаю, вот и роются в саду. А на самом деле он вполне мог оставить его дома, только я пока не нашла.

– Да кто он и кого его? – не выдержала Мариша.

– Ах да, ты же ничего не знаешь, – спохватилась Аня. – Ну, пойдем, я приготовлю нам с тобой чего-нибудь пожевать и попутно введу тебя в курс дела. Раз уж мы теперь оказались в одной лодке, в смысле в одном доме.

И пока готовила еду, Анна успела рассказать Марише о событиях прошлых дней.

– И вот теперь я вынуждена все время сидеть дома, потому что, если отлучусь, эта стая шакалов сразу же ворвется в дом, перевернет все вверх дном, но завещание найдет. А догадываешься, что они с ним сделают, когда найдут?

– Уничтожат, – проявила Мариша редкую проницательность.

– Именно, – с унынием подтвердила Аня. – А потому я никуда не хожу, караулю. Ты не подумай, я вовсе не гонюсь за чужим добром, но очень уж хочется насолить этим мегерам. Доченькам и жене. Я и сама обыскала уже почти все комнаты, но дом такой огромный, что мне одной не справиться. Роюсь в каких-то шкафах, но пока мало что нашла.

– На таком питании ты долго не продержишься, – заметила Мариша, оглядев салатницу, полную яблочного повидла, чашку с кофе, вазочку с мороженым и консервированный зеленый горошек. – А ничего посущественнее у тебя нет?

– Говорю же, что я третий день из дома ни шагу. Вот и живу старыми запасами. Если бы ты не приехала, не знаю, что бы и делала. На яблоки я уже смотреть не могу. А ничего другого в доме не осталось. Теперь трясусь, как бы эти копатели не повредили водопровод и электрический кабель, мало радости сидеть взаперти без тепла, света и воды.

– А чего они тебя с приставом отсюда не выдворят? – спросила Мариша. – Взломали бы дверь, и вся недолга.

– Они пробовали, да у них тут такие дурацкие законы, а может, и не законы вовсе, а просто потому, что начальник местной полиции учился вместе с Вернером и терпеть не мог его жену. В общем, меня он трогать не разрешил. Сказал, что если за месяц завещание не найдется, тогда пусть суд решает, а пока я могу жить здесь. К тому же нашлись целых три надежных свидетеля, которые подтверждают, что Вернер оставил в завещании дом и деньги мне. Вот я и ищу. Поможешь мне?

– Помогу, – охотно пообещала Мариша. – Только ты мне сначала скажи, каким образом умер твой жених?

Старательно пряча глаза, что Марише совсем не понравилось, Аня сказала:

– Честное слово, я тут совершенно ни при чем.

– Ты давай не финти, – рассердилась на нее Мариша. – Хочешь, чтобы я тебе помогала, изволь выложить всю правду.

– В общем, вскрытие показало, что он умер от разрыва сердца. Разрыв сердца наступил вследствие большой дозы возбуждающего средства типа эфедрина, который был подмешан в мороженое, – сказала Аня. – А при падении ударился головой о крюк в ванной и утонул.

– Надо же, – удивилась Мариша. – Три раза, считай, умер.

При этих словах Аня снова покраснела и отвела глаза, что не укрылось от Мариши.

– А больше ничего? – подозрительно спросила она подругу.

– Больше ничего, – поспешно заверила ее Аня. – Эту дрянь нашли только в ванильном мороженом. Значит, это сделал кто-то знавший, что Вернер предпочитает этот сорт мороженого. Но ведь в доме были только близкие. Версию случайного попадания наркотика в мороженое пришлось тоже отбросить. Вся остальная партия, что осталась в магазине, оказалась вполне безопасной и съедобной. Полиция проверила, уж можешь мне поверить.

– Но, в общем-то, вещество, что слопал Вернер вместе с мороженым, было не ядовитое? – уточнила Мариша. – То есть той дозы было мало, чтобы он скончался от желудочного отравления? Будь его сердце покрепче, он вполне мог бы и не кинуться?

– Мне и самой пришла в голову эта мысль, – ответила Аня. – Я позвонила врачу, который делал вскрытие. Он сказал, что если бы, допустим, это мороженое съела я, то отделалась бы легким сексуальным помешательством, которое к тому же прошло бы через сутки. Ну и еще мне, возможно, пришло бы в голову затеять перестановку в доме или поехать на дискотеку. Словом, я бы функционировала на полную катушку, но умереть не умерла бы. И никто не умер бы. Да и Вернер тоже, если бы…

Тут Аня снова замолчала. Мариша, которую очень нервировали недомолвки подруги, все же промолчала. Наконец Аня заговорила.

– Знаешь, – сказала она, – меня все время мучает одна мысль: это я погубила Вернера. Ведь он был уже совсем стареньким, а я заставляла его вести себя так, словно ему лет тридцать. Не будь меня, он бы еще лет десять протянул. Его жена говорила, что никогда от него не слышала жалоб на сердце. Сказала, что Вернер терпеть не мог врачей, и потому последнее обследование ему делали лет двадцать назад. Она и снимки показала, там и в самом деле нет никаких отклонений. В общем, она рыдала, била себя в грудь и уверяла, что, если бы знала, что у Вернера больное сердце, никогда бы не позволила себе уйти от него, что его так сильно взволновало.

– Что еще она могла сказать? – пожала плечами Мариша. – Спорим, что никто из семейки не признался в том, что подозревал о больном сердце Вернера?

– Да, все они в один голос твердили, что ни о чем таком не слышали и даже не подозревали. Что Вернер всегда вел активный образ жизни и на здоровье не жаловался.

– Так вот что я тебе скажу. Если мы узнаем, кто из них знал о больном сердце Вернера, то, считай, мы нашли убийцу, – заявила Мариша.