Дарья Калинина - Бонус для монсеньора

Все были страшно рады, увидев старика. Один Очкастый капризничал и продолжал выражать свое недовольство. Он оказался очень беспокойным попутчиком. И задавал по сто вопросов в минуту, которые буквально выстреливали из него.

– Куда мы приехали? – спрашивал он. – Кто этот человек? Где шахматы? Кто вы такие? Почему вы меня похитили?

– Замолчи! – посоветовал ему Апогей и показал внушительных размеров кулак.

Вспомнив, как он висел в его руках, словно беспомощный котенок, Очкастый притих.

– Ладно, ладно. Но можно мне взглянуть на шахматы?

– Это, пожалуйста. Сколько угодно.

Все прошли в дом. Тут оказалось мило, но совсем просто. И Кира не без содрогания подумала о том, на чьей же все-таки даче они устроили погром? Просто свинство какое-то! Приличные люди, наверное, там живут. А они ворвались к ним в дом, перевернули все вверх дном. Еще и милицию потревожили. Тоже, наверное, удовольствие не из дешевых. И она дала себе слово, что если вспомнит дорогу, то наведается к тем людям и постарается возместить убытки. Разумеется, не открывая свое инкогнито. А то, известное дело, что бывает за честность.

Кира до сих пор помнит один случай из детских лет. Страдая от острой нехватки сладкого в своем стремительно растущем организме, Кира стащила целый торт из холодильника. И слопала его в одиночестве, закрывшись в ванной комнате. Когда гости хватились сладкого и страшно удивились его отсутствию, Кира, как ни в чем не бывало, вместе со всеми приняла самое деятельное участие в поисках торта. И когда подозрение пало на соседку по коммунальной квартире, тоже голос не подала. И даже с некоторым удовольствием выслушала скандал, который разгорелся между хозяйкой торжества и невинно страдающей соседкой.

Но уже ночью Киру стали терзать угрызения совести. Время шло, а они становились все сильней. Промучившись ровно два дня и два месяца, Кира пошла с повинной. Но не просто с повинной. Она разбила свой грибок-копилку и извлекла из него сказочное богатство – почти десять рублей. На эти деньги она приобрела в магазине торт, гораздо больше и красивее, чем съеденный ею. И с этим тортом она отправилась каяться.

И что бы вы думали? Бабушка наградила ее? А соседка похвалила за честность? Ничуть не бывало! Торт у нее забрали – это верно. Но затем бабушка еще и отшлепала девятилетнюю Киру. А соседка заявила, что таких детей нужно держать отдельно от взрослых в целях их же собственной безопасности.

Так что имея опыт добрых дел, Кира не собиралась прилюдно каяться в содеянном. Достаточно будет и того, что она потихоньку возместит ущерб. Скажем, оставив небольшой конвертик с нужной суммой наличными где-нибудь на крылечке.

Успокоив себя этими мыслями, Кира наконец сумела сосредоточиться на том, что происходило в доме Заливного. А происходило тут следующее. Очкастый пристально изучал шахматы, вооружившись той самой Лесиной лупой, которую ему кто-то заботливо подсунул.

– Вот эта фигурка не та! – наконец произнес он, брезгливо держа белую королеву двумя пальцами. – Не из этого комплекта.

– Сами знаем. И что? Это важно?

– Откуда я знаю? Наверное. В остальных шахматных фигурах я тайника тоже не вижу. Значит, он был в последней фигуре. В белом ферзе. Где он?

Все, словно по мановению волшебной палочки, уставились на Заливного. Тот побагровел. И широко развел руками.

– Тут где-то!

Участок на даче его зятя был тщательно обихожен, это верно. Но он ведь такой огромный! Не какие-то там жалкие шесть соток, которые, если что, и перекопать можно. А тут все пятнадцать.

– Восемнадцать, – скромно потупившись, уточнил Заливной. – Зять еще два участка у соседей прикупил.

Кошмар!

– Но внуки клялись, что никуда с участка с шахматами не уходили.

– Королеву могло утащить какое-то животное, – предположил Апогей. – Тут водятся животные?

– Кошки, собаки. У соседей куры есть. И кролики.

– Вероятней всего, это проделки собаки. Они любят таскать в пасти разную дрянь.

– Моя королева – это вовсе не дрянь! – обиделся Заливной за свои шахматы.

– Извините. Не так выразился. Но если это дело рук… то есть лап… нет, зубов собаки, то фигуру нам не найти. Пес мог затащить ее на другой конец поселка. Мог зарыть. Мог просто сгрызть.

Очкастый побледнел. И подруги вполне разделяли его чувства. Это какой же получится облом, если все их поиски закончатся ничем, и все из-за какой-то прожорливой шавки. Ситуацию спас все тот же Заливной.

– На наш участок никакие посторонние собаки и вообще животные проникнуть не могут, – твердо заявил он. – Всюду проволочная сетка. Я ее самолично натягивал. Опыт такого рода имею. Так что ни отсюда никто выбраться не сможет, ни к нам незваным попасть.

Все быстро вспомнили, в каком месте прослужил всю свою жизнь Заливной и почтительно притихли. Если начальник колонии говорит, что за проволочную ограду на вверенной ему территории ручается, значит, так оно и есть.

– Что же, – помедлив минуту, произнес Апогей. – Тогда будем искать.

И все рассыпались по участку в поисках пропавшей шахматной королевы.

– Следи за Очкастым, – прошептала Леся, незаметно приблизившись к Кире.

– Почему?

– Не доверяю я ему. Найдет ферзя и прикарманит. Он же чужак!

Но удача улыбнулась вовсе не Очкастому. Пропавшую фигуру нашел Апогей. Именно он рискнул заглянуть под страшно разросшийся и такой же страшно колючий куст крыжовника. Обратно он выбрался исцарапанный, посасывая уколотый большой палец, на котором набухали рубиновые капельки крови, но торжествующий и гордый.

– Нашел!

Все сбежались с разных концов участка. И сгрудившись возле счастливчика, принялись разглядывать драгоценную находку, из-за которой уже случилось столько всего.

Честно говоря, белая королева выглядела неважно. Во-первых, она была основательно перепачкана в земле и еще в чем-то вязком зеленовато-коричневом и не слишком ароматном.

– А чего вы морщитесь? – произнес Заливной, заметив гримасы своих молодых друзей. – Навоз – самое полезное удобрение. Натуральное. Не химия там какая-нибудь. По весне и под плодовые вносим.

– Уж ясно, что не химия, – обнюхав свои пальцы, подтвердил Апогей. – Помыть бы фигуру надо.

Перепачканную королеву со всеми причитающимися ее сану почестями пронесли в дом. Тщательно протерли кусочком влажной косметической салфетки с ароматом ромашки, которые Заливной раздобыл среди вещей своей дочери. И после этого уже очищенную фигурку поставили на доску рядом с ее копией.

– Разница видна, что называется, невооруженным глазом, – заметил Иван Алексеевич.

Действительно, белая королева была вырезана рукой великого мастера. Каждая складка на ее мантии, казалось, только что двигалась, а сейчас замерла. Точеные черты лица королевы дышали благородством, а в ее улыбке чудилась какая-то загадка.