Дарья Калинина - Баран и новые ворота

– Мы приехали? – неуверенно спросила Юля.

– Ты за рулем, так что тебе видней, – пожала плечами Инна. – Но одно могу сказать: на усадьбу это не слишком похоже.

Она была права. Пожар натворил тут немало бед, а остальное доделала матушка-природа – деревья и кусты густо разрослись на развалинах усадьбы. Второй деревянный этаж княжеского дома исчез без следа, но первый, сложенный из камня еще в начале семнадцатого века, при пожаре уцелел. Девушки без особого труда добрались до кладки первого этажа дома, где камни до сих пор хранили на себе следы огня. Они основательно заросли травой, а вокруг в изобилии росли молодые и уже вполне зрелые деревья.

– Тут пригодились бы скорее не лопаты, а топоры, – пробурчала Инна, пытаясь отыскать среди молодой поросли хотя бы один старый кипарис.

– Так дело не пойдет, – сказала Юля. – Даже если дерево тут было, оно давно погибло и сгнило, в лучшем случае от него остался пень или полусгнивший ствол. Но я не умею различать пни по породам.

С этими словами Юля задумчиво разложила перед собой фотографии, позаимствованные у смотрителя музея. Они ничем не помогли девушке. И пока Инна продолжала бродить по полю в надежде найти какие-то ориентиры, Юля принялась просматривать небольшую книжку, посвященную истории Тбилиси и его окрестностей. Неожиданно ей попалось имя князя Вахтанга Гуриани. Заинтересовавшись, Юля стала более внимательно листать брошюрку и уже через три страницы наткнулась на иллюстрации.

Две из них были явно сделаны с фотографий, которыми снабдил девушек князь. А вот третья изображала княжеский источник минеральной воды, вокруг которого был разбит сад из самых разнообразных пород деревьев. Из хвойных – сосны разных видов, лиственница и даже ель. Затем бук, клен, дуб, а справа от могучего дуба, к неописуемой радости Юли, стоял тоненький кипарис. Радостно взвизгнув, Юля подозвала подругу и продемонстрировала ей свое открытие. После чего девушки, держа полезную книгу в руках, отправились на поиски остатков злосчастного кипариса.

– Молодец! – блуждая вдоль каменной кладки, сказала Инна. – Если бы не эта фотография, нам бы никогда не найти нужное дерево. – На фотографии ясно видно, что кипарис рос всего в паре метров от дома, конечно, он должен был погибнуть во время пожара. А дуб был в три обхвата. Даже если от него остался один пень, то все равно его пень должен здорово отличаться от остальных.

Обойдя дом по периметру, девушки наткнулись на поваленное дерево.

– Смотри, спорим, что это он! Какой огромный!

Ствол и в самом деле был мощным, но повалило его уже давно, и на ветвях не осталось даже самого маленького сухого листика. Все равно это мог быть только он. Остальным деревьям никогда не удалось бы достигнуть таких размеров.

– Фотограф стоял примерно вот на этом месте, – сверившись с фотографией, сказала Юля. – А кипарис находился справа от дуба. Значит, если мы станем на место фотографа, то кипарис рос вот тут.

И Юля решительно топнула ногой по земле. И в самом деле в паре шагов от места, указанного Юлей, был какой-то небольшой и основательно попорченный временем пенек. Путем единогласного голосования было принято решение считать данный пенек останками того самого кипариса. Подруги старательно отмерили сотню шагов на восток с помощью захваченного из дома компаса. Применять металлоискатель, так хорошо себя зарекомендовавший в прошлый раз, тут практически бессмысленно – из-за густой растительности невозможно разбить площадку на участки. Оставалась вероятность того, что небольшой по размеру клад можно и пропустить.

Еще дома девушки примерно прикинули рост дяди Пети. Взяв за точку отсчета метр восемьдесят, они заставили Сашу, который был такого же роста, сделать несколько шагов. Один его шаг равнялся примерно полуметру. Правда, ноги у Сашки росли прямо от ушей, а кто мог поручиться, откуда они росли у бедного дяди Пети, поэтому точно сказать, чему равнялось расстояние в сто дяди Петиных шагов, было трудно.

Но все же, отмерив от кипариса нужное количество шагов, подруги оказались неподалеку от тонкого ручейка, сочившегося из горы. Возле ручейка имелось углубление явно искусственного характера.

– Да это же источник! – воскликнула Юля и, зачерпнув пригоршню воды, закивала головой.

– Тут вполне могло быть пересечение дорожек, – сказала Инна. – Источник находится чуть в стороне от усадьбы. А дорога, которая ведет к дому из деревни, не проходит мимо него. Так что перекресток тропы к источнику и дороге из деревни мог быть именно здесь. Похоже, мы вычислили нужное место.

Немного поспорив и даже поругавшись из-за того, что ни одна не догадалась захватить из дома сантиметр, подруги продолжили отсчитывать шаги от того места, где трава росла не так густо и можно было разглядеть остатки щебенки, расходившиеся в четыре стороны. Подруги решили, что именно здесь и сходились две дороги.

Отсутствие сантиметра здорово волновало аккуратную Юльку. Кроме того, ее раздражало, что рыть придется на огромную глубину, а необходимых для этой работы мужчин под рукой не было. Но делать нечего, игра стоила свеч. Поэтому, поплевав на ладони, подруги принялись копать. Первый метр дался им легко. Дальше дело пошло хуже. Одной девушке приходилось спускаться в яму, долбить лопатой дно, а землю вперемешку с камнями передавать наверх. Ведра захватить подруги из дома забыли, но быстро приспособили для этой цели канистру из-под бензина, которую разрезали на две половинки.

– Я все думаю, – после того, как кладоискательницы сменились в третий раз, а яма стала глубиной в полтора метра, сказала Инна. – А как это дяде Пете удалось закопать свои сокровища на такую глубину? Может быть, тут был старый колодец, в который он и опустил золото, а потом всего лишь забросал его землей.

– Разумно, – согласилась Юля. – А как ты думаешь, кто тот таинственный доброжелатель, который рассказал дяде Пете про княжеское золото? Я вот совершенно уверена, что золото у князя было спрятано в тайнике, а не валялось где попало и знать про этот тайник мог только очень близкий человек.

– Да и вообще, почему это князь сразу после пожара не примчался в имение, если он был в другом месте, или поспешно не начал заново отстраивать его, если он еще не уехал за бугор.

– Ну, это как раз понятно: неспокойное время, бедняки бунтуют, из-за гор из России доходят тревожные вести – вот князь и решил переждать. По этой же причине он не стал трогать свои драгоценности. В земле им безопасней. Наверное, князь, как многие в его время, считал, что смутное время быстро закончится, к власти снова придут люди солидные и богатые. Ведь до самого последнего времени никто не ожидал, что власть захватят голодранцы. А уж про те перемены, которые они затеют, и вообще даже помыслить было невозможно в капиталистической и довольно благополучной России. Вот и решил князь, что отдохнет пока во Франции, а через пару лет, когда голытьба успокоится, вернется и восстановит усадьбу. Только вот просчитался. Вернуться ему уже не пришлось.