Галина Романова - Принцип Отелло

Он ведь поперся следом за ней в женский туалет и торчал там все то время, пока она плескалась в раковине с больничной ветошью, которой ее снабдила Татьяна.

– А что, хотелось бы продолжения? – решила она чуть подыграть парню, а то, чего доброго, начнет карманы ее проверять, а там картонка растопырилась весьма заметно.

– Почему бы и нет? Я холостой. А ты?

– Да тоже свободна, – соврала она, тут же суеверно мысленно поплевав через левое плечо. – Так как?

– А давай я тебе позвоню.

– Нет, лучше я тебе. Живу у дядьки на квартире, а у него семья слишком любопытная, не хочу лишних расспросов. Идет?

Надо же, она научилась врать. Причем с ходу, не задумываясь почти. И врала достаточно убедительно, потому что Валера закивал, тут же нацарапал ей на смятом магазинном чеке номер своего мобильного. Проводил потом до лифта и даже поцеловал в щеку, чему она противиться не посмела. Если согласилась на свидание, так чего уж ломаться…

– Конечно! – фыркнул Игорек недовольно, когда забирал ее в соседней с больницей подворотне. – Первому встречному даже целовать себя позволяешь, а у нас вон уже сколько живешь и ни мне, ни Игорю Леонидовичу никаких авансов!

– Но ведь в интересах же дела, Игорек. А ну как он стал бы обыскивать меня? Что за каракули, что за картон? Залез бы в тумбочку, а там зефир россыпью. Тут бы меня и…

– Согласен. Но хозяину все равно доложу о твоем недостойном поведении, – пошутил ворчливо Игорек. – И что он там написал? Не томи, прочти!

– Я пыталась, но не поняла ничего. Карандаш очень светлый, почерк… сам понимаешь, какой может быть почерк у человека, только что вышедшего из комы.

– Могла бы карандаш и потемнее прихватить, – снова шутливо попенял Игорек. Получил от Василисы дружеский подзатыльник, улыбнулся и проговорил: – Ох, хоть бы там что-то путное было! Как же надеюсь я на писаку этого! Врачи говорят, что вроде он адекватен. Как думаешь, мог он просто-напросто послать тебя в своей записке?

– Думаю, нет, – покачала головой Василиса.

Она уже успела избавиться от своего маскарадного костюма, и теперь с остервенением чесала зализанные гелем волосы.

– Там скорее цифры какие-то, но буквы, кажется, тоже есть. Все неровно, косо, понять сложно, но, думаю, можно.

– Ладно, дома сообща разберем.

– А Игорь Леонидович закончил обеспечивать себе алиби? Уже вернулся?

– А вот как ты только из ворот больницы вышла, так и он из гостей подался. Наверняка дома ждет своих помощников.

Дома! Она едва не фыркнула в голос. С каких пор особняк, куда она проникла со шпионским умыслом, стал называться ее домом? С какой такой стати она вдруг из шпионки, потом служанки, а следом и заложницы превратилась в помощницу?

Чудны дела твои, господи, ох и чудны!

Видимо, на лице ее чувства и мысли весьма красноречиво отразились, поскольку Игорек, все их угадав, со вздохом произнес:

– Общая беда и врагов примиряет, дорогуша…

Сложнее шарады у них еще не случалось за все время их совместных разыскных мероприятий. Именно такой напыщенной тирадой закончил Игорь Леонидович их безуспешные попытки разгадать написанные Кирилловым слова. Игорек поскучнел и ретировался за бильярдный стол. А Василиса злилась.

Злилась на Игоря, который повел себя достаточно пассивно. Вернее, как только он не увидел на картоне имени-фамилии и точного адреса, так сразу и сдулся.

– Вот это лажа! Стоило ли… – пробурчал себе под нос и ушел загонять шары в лузы.

Игорь Леонидович продержался возле Василисы чуть дольше. Но совсем не из-за того, что пытался что-то разгадать в нацарапанном. С этим он тоже закончил достаточно быстро. Он долго пытал Василису про Валеру – Игорек уже успел настучать. Что он? Да кто он? Да почему так вольготно вел себя с ней? И как она могла позволить? А он как? Они-то с Игорьком вон какие благородные: ни взглядом, ни словом ни разу не посмели ее оскорбить…

Потом и он ушел к бильярдному столу. А она осталась и продолжила вертеть в руках клочок картона с непонятными иероглифами. То будто бы цифры ей виделись, то буква вдруг какая-то вроде вполне отчетливо проступала.

– Так, так, так… Давайте все же подумаем, что мог он написать? – Она оглянулась на мужчин, огибающих по периметру бильярдный стол. – Вот скажите мне, что он мог написать?

– Да пошли вы все! – предположил Игорек.

– Ты мне нравишься, – подсказал Игорь Леонидович и подмигнул ей игриво. Он уже триста граммов коньяку на грудь принял вдогонку к тому, что успел выпить в гостях.

– Нет, неверно, господа! Я спросила у него про убийцу. Спросила, Сигитов ли стрелял? Он дал мне знать, что нет.

– А откуда он его знает? – рассеянно спросил Игорек, нацеливаясь на замысловатую комбинацию на зеленом сукне.

– Здра-асте! А дважды вывозил Саню из дома кто?

– Ах да! Прости ради бога, запамятовал! – Он резким ударом послал кий в россыпь шаров. – Ага! Есть!

– Потом я спросила, помнит ли он, кто стрелял в него. Он дал мне знать, что да, помнит…

– Дорогуша, а ты ведь могла не понять Кириллова. Он мог просто-напросто медленно моргать. Что просто являлось проявлением слабости после тяжелого ранения.

– А карандаш в его руке? Он же писал им все то время, пока я убирала в палате! Это как объяснить?

– Ну не знаю. Может, пытался что-то сообщить тебе.

– Вот! А что он мог мне сообщить? Имя убийцы? Фамилию? Вряд ли. Я ведь могла не знать этого человека, так ведь? – Василиса продолжала вертеть картон в руках. – Стреляли в Кириллова на дороге, так?

– Так, – отозвался Игорек, отвлекшись на минуту от созерцания бильярдных шаров. – Именно на дороге. Там еще девушку убили. Она так в машине и осталась. А рядом след от протектора другой машины…

– Я поняла! – с истеричным почти ликованием воскликнула Василиса. – Поняла! Это номер машины, господа! Он написал номер машины, из которой вышел убийца! Идите быстрее сюда, я, кажется, разобрала первые две цифры. Господи, помоги! Как только разберем все остальное, мы его найдем наконец! Мы точно его найдем!

Раиса Васильевна Козлова, сидевшая сейчас напротив Шаповалова в собственной кухне, была самым отвратительным, самым склочным и самым завистливым проявлением старости. Нет, она, несомненно, была обладательницей всех этих «достоинств» с ранней юности, а может, и с детства самого… Не из ниоткуда же такие качества вдруг появляются, не так ли? Смолоду они, может, и не так бросались в глаза. Вон, женщина даже замужем побывать успела, фотографии на стенах тому доказательством служат. Но в одинокой ее старости «достоинства» достигли такой концентрации, что Олега Ивановича уже с полчаса поташнивало от общения с нею.

– А вы думаете, с чего целых две машины в одной семье под окнами день и ночь пасутся, а? Воры! Воры и крохоборы! А этот из соседнего подъезда… Тоже врач нашелся! Коновалами раньше назывались врачи такие, теперь ветеринары, правда, а он из себя весь… Уважаемые люди ему, видите ли, собак привозят, а что собаки те весь наш двор загадили, будто так и надо! Машка, соседка моя снизу, все с соседским ребенком сюсюкает, будто любит его. Да за такие деньги, что родители ей за пригляд платят, и не так засюсюкаешь!