Дарья Калинина - Из мухи получится слон

Я тоже так думала. И мое внимание привлек к себе стеллаж, ближе всех остальных стоявший к люку в потолке. Он, в отличие от своих собратьев, был идеально пуст.

— Почему на его полках ничего не лежит? — сама себе задала я вопрос. — Должно быть, его используют иначе. Но в чем тогда эта польза? — продолжала я мучиться загадкой пустого стеллажа. — Его полки расположены гораздо чаще, чем в других. И что это на нем? Наташа, взгляни сюда, — попросила я ее, показывая на следы кроссовок, четко отпечатавшихся на всех полках этого стеллажа. — Как ты думаешь, кому могло понравиться лазить вверх и вниз по пустым полкам?

— Может, хозяин любит экзотику и держит макаку, шимпанзе, орангутанга или другую какую обезьяну?

— Ну да, и она ходит у него в кроссовках и по утрам бреется опасной бритвой, а в остальное время высматривает непрошеных гостей вроде нас с тобой. Высмотрев, она приканчивает их все той же бритвой, а трупы прячет в котельной под грудой угля, — съязвила я. — Меньше читай Эдгара По.

— Хватит издеваться, — возмутилась Наташа. — Раз ты такая умная, объясни, зачем под каждой полочкой на этом таинственном пустом стеллаже с обеих сторон приделаны тугие пружинки. Смотри, я ставлю ногу — и полка под моей тяжестью опускается примерно градусов на 20 вниз, так что стоять на ней неудобно. Как же этот, в кроссовках, забирался наверх?

Тут меня внезапно осенило. По жару, разлившемуся по всему телу, я определила, что по крайней мере близка к истине. Так всегда со мной бывает, когда я долго ломаю голову над задачей, ответ неожиданно приходит сам собой.

— Наташа, посмотри на люк. Возле него два крепления, как по заказу. Если нам удастся наклонить стеллаж к люку, то крепления примут на себя тяжесть стеллажа и удержат его в наклонном положении.

— А мы сможем подняться по полкам как по ступенькам! — ликующе воскликнула Наташа.

— Вот именно. Помоги наклонить это сооружение.

С большим усилием, потребовавшим напряжения всех частей тела, ибо ноги разъезжались на полу, мы пригнули сооружение и получили импровизированную лестницу. Стеллаж охотно повиновался нам. Самая нижняя его часть уходила в пазы пола, и можно было не опасаться, что в момент нашего восхождения стеллаж неожиданно заскользит по полу под тяжестью двух тел. Крепления наверху тоже выглядели солидно и внешне заслуживали доверия. Потому мы отбросили колебания и вскарабкались наверх. Это удалось легко, хотя перед восхождением мы разулись, чтобы не оставить следов, и теперь держали свою обувь в руках, поэтому цепляться за ступени мы могли одними ногами, но полки под ногами послушно поворачивались и превращались в удобные ступеньки. Я шла первой и где-то на середине у меня возникли вполне закономерные вопросы: в какую комнату ведет люк из мастерской? Что, если я вылезу прямо под ноги крепыша в очках?

Остановившись между полом и потолком, я задала эти вопросы Наташе.

— Во вторую, конечно. В ту, где стены бревенчатые. Именно там я видела люк в полу.

Несколько успокоившись, я добралась до люка, прислушалась и, не услышав никаких голосов, немного приоткрыла его. В образовавшуюся щель видно было мало. К тому же меня смущало, что обзор был ограничен сзади крышкой люка. Я могла видеть только то, что происходит в одной половине комнаты. Меня интересовало прежде всего, есть ли в ней кто-нибудь? А для выяснения этого недостаточно половины комнаты. Приходилось снова идти на риск.

Нам повезло. В комнате никого не было. Вообще никого. От такого постоянного везения мне стало слегка не по себе. Скоро придется за это расплачиваться, как пить дать. Так как светлые полосы в жизни всегда сменяются темными, то и везение приходит на смену неудачам, и наоборот.

Голос из соседней комнаты доносился отчетливо, и стоило немного поразвесить уши, подкрасться потихоньку к двери, и можно было разобрать, о чем идет беседа. Мы так и поступили и стали свидетельницами разговора, который мы слышали с середины, и потому сначала было трудновато разобраться, что к чему.

— Такого идиотизма я даже от тебя, Петя, не ожидал, — сказал голос, принадлежавший крепышу. В этом я убедилась, заглянув в замочную скважину и немедленно испытав мучительные угрызения совести от собственного неблаговидного поведения и страх от того, что мою любопытную физиономию в любой момент могут увидеть.

— Только полный осел мог, забравшись в чужую квартиру, оставить на месте преступления свои документы, — продолжал распекать крепыш. — Теперь они в милиции и тебя ищут. А потому тебе придется лечь на дно, и от тебя не будет никакой пользы. Да вдобавок, если твои родители проговорятся ментам, где ты живешь, возьмут и тебя, и Аську. Осел ты, одним словом, всех подставил.

— В том доме точно нечисто. Я уже говорил вам, что не боюсь обычных людей, какими бы уродами они ни были, но то, что набросилось на меня там, не принадлежало к этому миру, — горестно поведал Петя.

— Сказки для сопливых…

— Нет, не сказки, — раздался женский голос. — Вы не видели, в каком состоянии Петя вернулся, а я видела. Он был белее простыни, его всего трясло. И он все время повторял: «Лохматая горилла, волосатая горилла…»

— Это они про тебя рассказывают, — прошептала я Наташе на ухо. Она оскорбленно на меня покосилась, но промолчала. А на крепыша эти ужасы не произвели впечатления, и он продолжал, негодуя, осыпать Амелина упреками:

— А зачем ты вообще туда поперся? Что ты там забыл? Зачем было вскрывать квартиру этой девчонки? Кто тебе, дураку, велел это делать? Таким придуркам только и проявлять инициативу.

— Но мы же объясняли, что на месте ничего не оказалось, и я подумала, что это она слямзила, — виновато оправдываясь, снова вступила в беседу девушка.

— Она подумала! Тоже мыслительница выискалась на мою голову, — уже спокойнее произнес крепыш, наверное, он устал злиться. — Любая команда — это живой организм, а у нормального организма должна быть только одна голова. Эта голова — я. Мне полагается думать и давать указания, как и что делать в том или ином случае. А вы должны ждать моих команд и не предпринимать самостоятельных действий. Ничего путного из них все равно не выйдет, в чем мы и могли убедиться только что.

В доме стало тихо. Все молча обдумывали речь крепыша.

— Из-за твоего идиотизма весь план по библиотеке придется переработать и сроки пересмотреть.

— Мы их отложим? — поинтересовалась девушка.

— Нет, наоборот.

Мы с Наташей насторожились, но крепыш ничего больше не прибавил. Зато заговорил один из мужиков, который до того сидел молча.

— Виктор Владимирович, — уважительно обратился он к крепышу, — Петру теперь небезопасно показываться в библиотеке. Кто займет его место? Нас всех это волнует.