Дарья Калинина - Из мухи получится слон

Человек в маске был большим аккуратистом. Закончив свою работу, он тщательно смел щеточкой все опилки, оставшиеся после его действий. Покончив с наведением порядка, он распахнул дверь и исчез внутри. Излишне говорить, что фонарик у него тоже имелся. Оснащен он был на совесть. Дверь он оставил приоткрытой, наверное, чтоб вовремя услышать подозрительные шумы в коридоре. Хотя зияющая в двери дыра была видна уже за пару метров и, конечно, привлекла бы внимание любого проходящего сторожа.

— Это его проблемы. Хватит ломать голову над тем, как он собирается избежать свидания с охранниками, когда его застукают, — сердито напомнила я себе. — Хотя это было бы небезынтересно и познавательно для нас, но пора подумать о своих делах.

Надо было немедленно бежать отсюда. Бежать до ближайшего телефонного автомата, чтобы успеть предупредить этих горе-охранников, что их объект в опасности. Мы слезли с подоконника и на цыпочках прокрались в конец коридора к кладовке, чтоб каким-нибудь неосторожным движением или шумом не выдать себя.

— Надо предупредить охрану, — вырвалось у меня.

— Верно, — горячо поддержала меня Наташа и сделала попытку кинуться в сторону милицейского поста. Я едва успела ухватить ее за рукав.

— Ты куда это собралась? — грозно спросила я. — Вижу, подзабыла, что находишься здесь нелегально. А если ты думаешь, что тебя поблагодарят и отпустят с миром, то ты сильно ошибаешься. Они вцепятся в нас, как клещи, и вытянут из нас все до последней капли, а потом припаяют срок за незаконное проникновение в особо охраняемое помещение и еще много чего. Если тебе себя не жалко, то пожалей хоть меня.

— Но как же быть?

— Доберемся до выхода и позвоним с улицы из автомата.

И, сопровождая свои слова действиями, я двинулась на улицу.

— Какая ты молодец, Дашка, — неожиданно восхитилась Наташа. — Здорово сообразила им позвонить. А откуда тебе известен номер милицейского поста?

От неожиданности я встала как вкопанная, и Наташа, следовавшая за мной по пятам, ткнулась носом в мой затылок.

— Эй, в чем дело? — недовольно прогнусавила она. — Я нос расплющила из-за твоих остановок.

— Я не знаю номера телефона отдела охраны.

Мне эта фраза далась с огромным трудом. Потому что я живо представила себе гибельные последствия, которые автоматически вытекали из нее. Нам ничего не останется другого, кроме как сообщить об ограблении охране лично. Можно было позвонить с улицы просто в милицию, но мне такое решение не пришло в голову. Вместо этого простого и, казалось бы, напрашивающегося выхода я принялась прикидывать различные фантастичные по своей сложности пути. У меня еще теплилась слабая надежда, что после нам удастся удрать, но, прикинув все как следует, я поняла ее беспочвенность. Например, пробегая мимо охраны, крикнуть в их сторону: «А у вас редкую книгу грабят!» И, не задерживаясь, бежать дальше. Нетрудно предположить, что они кинутся не в редкую книгу, а за нами и пусть даже не догонят нас, но все равно, пока будут бегать за нами, настоящий преступник скроется в голубой дали с мешком награбленного.

— Я пойду одна, — твердым голосом сказала Наташа.

Мы стояли все еще возле той кладовки и шепотом договаривались о наших дальнейших действиях. События развивались стихийно и сами по себе. Мы не успевали следовать за ними. Нам требовалась еще одна небольшая передышка, которую я использовала для нагнетания страха на саму себя и теперь не вполне понимала, что имеет в виду Наташа. Куда она пойдет? Дорог было много.

— О чем ты?

— Именно я втравила тебя в эту историю и не позволю тебе и дальше рисковать из-за меня.

— Никуда ты меня не втравливала. Я сама в тот день в Эрмитаж поперлась. Значит, вся каша заварилась из-за меня. Так что я сама в своих бедах виновата. Могла бы и дома посидеть, ничего бы не случилось, а то, видите ли, на прекрасное меня потянуло.

— Нет, нет, не утешай. Я знаю, что виновата. Хочу ответить по совести.

— И в голову не бери. Будем держаться до конца вместе. Нам обеим скорее поверят. Один в поле не воин. Да я тебя не отпущу одну, и все тут.

— Если они вообще склонны верить людям, то и мне одной поверят не хуже, чем нам двоим. Ну а если нет…. Что ж, будешь мне передачи носить.

— Мне даже обидно, что ты завела этот разговор. Идем обе, и баста, — сказала я.

Мы бы еще долго могли состязаться в благородстве, но в перерыве между возвышенными тирадами услышали шорох, который исходил из помещения, где уборщицы хранили свои орудия труда: ведра, тряпки, швабры — предметы сомнительной ценности, а значит, оно и было не заперто. Ничто не мешало нам заглянуть внутрь, что мы и сделали.

Так как свет включался тут же, мы, не напрягая глаз, увидели двоих связанных людей. Это были Амелин — с тряпкой вместо кляпа во рту, и Ася, которая не подавала явных признаков жизни. А Амелин подавал, да еще как. Он вращал глазами с такой скоростью и жаром, что я струхнула, как бы они у него не испортились, дрыгал ногами и вдобавок страстно мычал, требуя, чтобы мы его освободили. Мы кинулись к ним.

— Сначала рты, — распорядилась я, — пусть расскажут, что случилось, а то потом ничего от них не добьешься.

Амелин лежал ближе, и мы сперва взялись за него. Очень уж он нервничал. Ася не настаивала на нашем особом внимании. Она лежала на спине, и выражение лица у нее было самое что ни на есть умиротворенное. Пульс мы ей все же проверили. Он бился ровно. Поэтому мы оставили ее на потом, решив сначала порасспросить Петечку, который был счастлив рассказать о чем угодно в обмен на освобождение.

— Амелин, учти, — строгим голосом сказала я, — мы тебя развяжем, но сначала изволь ответить на пару вопросов.

Пленник радостно затряс головой, что мы расценили как знак согласия и вытащили у него изо рта тряпку.

— Где он? — сразу же спросил у нас Амелин.

— Если ты имеешь в виду человека в маске, то он на месте и грабит редкую книгу. А вот почему вас не было в садике, хотя мы вас там ждали?

— Ты что, ненормальная? — накинулся на меня Петечка. — Как я мог быть возле Катьки с вами, если лежал здесь и был связан?

— А откуда я знаю, в какое время вас скрутили. Ты же нам ничего не рассказал.

Амелин, видно, смекнул, что рассчитывать, кроме нас, ему особо не на кого, и сменил гнев на милость:

— Меня оглушили первого, так как я шел сзади Аськи, и последнее, что помню, — ее затылок.

После своих объяснений он тревожно покосился на свою подругу, но она по-прежнему оставалась непоколебимо спокойной, демонстрируя полное равнодушие к судьбе Петечки. Тяжело и горестно вздохнув, он продолжил:

— Забрались мы сюда еще с вечера перед самым закрытием. Сами знаете, наверное, сколько здесь потайных мест для пряток. Вот мы с Асей и схоронились до времени. В четверть двенадцатого мы вылезли из укромного нашего тайничка, и не прошло и десяти минут, как я уже был в отключке. Вот вроде и все наши приключения.