Дарья Калинина - Из мухи получится слон

— Мне надо срочно поговорить с вами, — продолжил Степанов.

Я изобразила вежливый интерес, но не удержалась от быстрого взгляда на часы.

— Я понимаю, что время неподходящее, — догадался Степанов, — но все равно нам придется побеседовать.

«Теперь будет полчаса вокруг да около ходить, — тоскливо подумалось мне, — а ведь заранее известно, о чем речь пойдет».

Вспомнив, о чем именно мне известно, я почувствовала себя не в своей тарелке, но постаралась это скрыть. Однако руки и ноги похолодели. Хотя, возможно, они похолодели в силу чисто физиологических причин, так как на улице был сильный мороз, а форточка не кухне имела специфическую особенность приоткрываться не ко времени.

— Два часа назад была ограблена библиотека.

Степанов пристально глядел на меня, словно хотел прочесть по моему лицу все подробности кражи и не сомневался, что мне они отлично известны, а после его заявления мне останется только горько зарыдать и раскаяться в содеянном. Я холодно посмотрела на него и спросила:

— И что с того?

— Где вы были в это время?

Ну это уже форменное свинство. Что он себе вообразил? Он мне не папа, не муж и вообще никто, а задает такие вопросы, которые даже близкие мои друзья остерегаются задавать. Остерегаются потому, что знают о моей особенности говорить в ответ на поставленный вопрос чистую правду, которая не всякому придется по вкусу. Но Степанову я, разумеется, не стала говорить всей правды, а ограничилась ее частью.

— Мы гуляли с Наташей по городу. Ее, видите ли, бросил муж, и она была по этому случаю в депрессии. Поэтому было необходимо отвлечь ее от мрачного поедания самой себя И я водила ее по городу. Мы были в парках и садах, а также просто бродили по улицам.

— А мимо Публички вы случайно не проходили во время своих странствий по Питеру?

— И там мы тоже были, — правдиво ответила я.

— А возможно, заметили что-нибудь неожиданное, нетипичное для тех мест?

— Например?

— Группу людей на машине или парня и девушку, которые выбирались бы из здания, держа в руках несколько книг, и которые старались остаться незамеченными, или группу из четырех человек — три девушки и парень?

«Наш пленник, оставленный в Публичке, похоже, пришел в себя и начал давать показания».

Вслух я сказала:

— Ни того, ни другого и ни третьего я не видела, честное слово. — И зачем-то добавила: — Только милиция ездила на машинах, но ведь они вас не заинтересуют. А мы, понимаете, были так заняты обсуждением личной жизни Наташи, что особо смотреть по сторонам у нас не было времени. Мы целиком погрузились в дискуссию о подлости мужской натуры и сделали несколько интересных выводов.

И я пустилась в разглагольствования о коварстве и черствости мужчин, приводя примеры еще из личной жизни моей бабушки и ее тетушек. Я увязла в семейных хрониках и преданиях настолько прочно, что уже на знала, как выбраться из очередной истории, начала и конца которой не помнила. И мои старания не пропали даром. Степанов стал подозрительно ерзать на стуле и пару раз сделал попытку вставить словечко.

— А когда друг моей тети, — щебетала я, не затыкаясь, — ну, тот, у которого я сидела в детстве на коленях, уехал к себе на родину в Китай, то тетя едва не зачахла от тоски, но ее спасла подруга, которая дружила с тетей еще со школы, то есть была ее школьной подругой. Она занялась тетей, и жизнь той буквально через месяц…

На этом месте Степанов издал хриплый звук, который здорово смахивал на храп. Глаза у него были закрыты. Сомнений не оставалось — мой рассказ усыпил его. Признаться, я не рассчитывала на такой результат. Меня он совсем не устраивал по целому ряду причин. Во-первых, когда Степанов проснется, он на свежую голову опять начнет задавать свои бестактные вопросы, во-вторых, мне просто-напросто не улыбалось, что он проведет остаток ночи у меня в доме, пусть даже безобидно посапывая в кресле, и, в-третьих, может прийти настоящий поклонник. Что тогда я ему скажу? Извините, но у меня милиция спит в кресле? Ужас. А ведь по закону подлости поклонники появляются тогда, когда они меньше всего нужны. Вот к чему приводит богатое воображение. Ведь видела же, что милицейская машина крутится возле дома, и могла бы сделать правильные выводы и не отзываться на звонки в дверь, ведь телефон же я догадалась отключить. Только я подумала о звонке, как он громко, я бы даже сказала оглушительно, зазвенел. Ну, теперь точно поклонник!

Я побледнела и притворилась глухой. Но тут проснулся Степанов, который недоуменно взглянул на меня и сказал:

— Вроде бы звонили?

Отвечать я не стала, потому что нужды в том не было. Тот придурок за дверью просто надрывался от усилий привлечь мое внимание.

— Может, мне открыть? — поинтересовался Степанов.

Представив себе, как он это провернет, я гордо отказалась от его услуг и пошла к двери сама. Других путей отступления я не видела, и оставалось идти до конца, точнее до дверей, с высоко поднятой головой. Степанов вызвался охранять меня.

«Раньше думать надо было, — возмутилась я про себя, — теперь мы уже успели столько дров наломать, что одной охраной моей персоны дела не спасешь».

За дверью стоял, сияя убийственно приветливой улыбкой душегуба, Амелин. В течение бесконечно долгого времени, показавшегося мне столетием, милиционер и преступник тупо смотрели друг на друга. Первым опомнился Амелин благодаря тому, что Степанов был в форме сегодня, и Петечка сообразил, что ему здесь не будет оказан прием, на какой он рассчитывал. Я никогда не перестану повторять, что бы там ни говорили остальные, что в ту ночь Амелина спасло от заключения под стражу только то, что я стояла между ним и Степановым. Своим телом я несколько затормозила рывок капитана, когда он инстинктивно метнулся вслед поспешно удаляющемуся Амелину. Повторяю, что именно я спасла Амелина, и хотя потом некоторые уверяли, что спаслись благодаря смекалке и быстроте ног, но это чистой воды фантазии. Спасла его я. Сделав вид, что тоже стремлюсь вперед, я очень кстати для Амелина застряла в дверях, тем самым преградив путь капитану. Потом я чрезвычайно ловко мелькала у Степанова перед носом, делая вид, что пытаюсь уступить ему дорогу.

На операцию по расчистке себе прохода у Степанова ушло несколько драгоценных секунд, которые дали возможность Амелину благополучно слинять. Он в очередной раз продемонстрировал свою фантастическую манеру исчезать в мгновение ока на месте, которое, казалось бы, просматривается на много километров.

Ребята Степанова, которых он оставил в машине, не заметили никакого движения возле парадного, и мы все вместе обыскали невыносимо вонючий подвал, но нашли только пару сексуально озабоченных котов, кучи разнообразного хлама, которые были не настолько велики, чтобы иметь возможность укрыть в своих глубинах взрослого человека, и агрегат, чье назначение осталось для меня загадкой навсегда. Петечки мы не нашли. Лифт не забыли тоже осмотреть. Дверь в «офис» Генки в виде исключения была крепко заперта.