Дарья Калинина - Из мухи получится слон

«Может, он не умер? — в панике подумала я. — Тогда еще хуже. Он придет в себя и жестоко отомстит», — тут же уверила я себя.

Положение складывалось не из удачных. Но я все-таки пощупала пульс на руке Степанова. К моему удивлению, он прощупывался. Дыхание Степанова было ровное и ничем не затрудненное. Никаких предсмертных хрипов я от него не дождалась. Пены на губах, тем более судорожных конвульсий, тоже не наблюдалось. Степанов походил на мирно спящего человека, который пришел домой после тяжелого рабочего дня, пообедал и решил вздремнуть. Он бормотал сквозь забытье имя Наташи и еще чье-то, какие-то эпитеты, кажется, не очень лестные.

Ничего не оставалось, кроме как идти к милиции за помощью. Я рассудила, что раз Степанов тут, то не один же он здесь, а самой мне было бы не вытащить тела Степанова и моих друзей из дома. Помощи им от меня никакой, сидеть над ними — толку немного. Приняв такое мудрое решение, я попыталась его реализовать. Увы, это оказалось намного труднее, чем мне представлялось, когда я сидела возле мирно лежащих тел. Стены решили станцевать какую-то раскованную румбу и требовали моего непременного в ней участия. Пол тоже подключился и заходил ходуном, стоило мне подняться с него. Сделав шаг, я рухнула рядом с безмятежно посапывающим Степановым. Однако голова быстро прояснилась, и вообще мне стало лучше.

— Если я не могу твердо стоять на ногах, то и не надо, — рассудительно заметила я самой себе. — Можно отлично передвигаться и на четвереньках. Мне это не повредит.

Так я и поступила. Способ передвижения, выбранный мной, не отличался быстротой или элегантностью, но у него было безусловное преимущество перед всеми остальными. Он позволял мне не отрываться от пола, что горячо приветствовалось моим организмом. Добравшись таким манером до места, с которого были явственно слышны отдельные фразы людей, находившихся во дворе, я все же придала своему телу подобающее вертикальное положение и, уже почти не держась за стены, вышла в люди.

Вид, похоже, был кошмарный, потому что люди, увидевшие меня, изумленно замирали на местах. Они не могли оторвать от меня своих взглядов, в которых помимо иных чувств читалось искреннее недоумение. Я же в свою очередь тщетно пыталась углядеть хотя бы одно знакомое лицо, к которому могла бы обратиться со своей бедой, но кругом в веселом хороводе кружились сплошные незнакомцы. Шагнуть им навстречу я при всем своем горячем желании не смогла бы, так как для этого пришлось бы отпустить стену, за которую я цеплялась. Свежий воздух повлиял на меня негативно. В глазах появился туман, а люди и предметы слились в бесформенные пятна. Одно такое пятно шагнуло ко мне, и чей-то голос спросил:

— Откуда тут эта девчонка?

И потом, уже обращаясь ко мне, спросил:

— Вы кто, девушка? Что с вами случилось?

Я честно попыталась ему ответить, но это удалось лишь отчасти и только на первый вопрос, потому что на второй вопрос я не могла ответить односложно, а тошнота, подкатившая к самому горлу, не позволила ответить пространно. К счастью, они все поняли сами и возбужденно загалдели:

— Смотри, она совсем зеленая! Помогите же ей!

Меня тут же заботливо подхватили чьи-то руки и почти пронесли в сторону. Здесь мне под нос сунули ватку, пропитанную едким запахом, от которого у меня в голове внезапно прояснилось. Я увидела вокруг себя здоровенных парней в камуфляжных костюмах, но лица у них были сочувственные, и я приободрилась.

— В доме еще трое людей. Они мои друзья. Помогите им, пожалуйста, оттуда выбраться, — попросила я у них, но никто не тронулся с места.

— Что с ними случилось? — поинтересовался один из моих благодетелей.

Чувствовала я себя уже достаточно хорошо, чтобы вскипеть от их медлительности и рявкнуть:

— То же, что и со мной! Они отравлены! И если поторопитесь, то, может, еще успеете их вытащить и спасти, если вас это интересует!

— Значит, в доме трое людей, которых мы не нашли, я правильно понял? — спросил один из парней, самый большой и, наверное, главный.

— Да, да, — нетерпеливо сказала я и прибавила, чтобы не осталось никаких сомнений: — Две девушки и парень.

Про Степанова я не стала упоминать, решив, что они, если пойдут, сами на него наткнутся и спасут. Ребята поверили мне наконец, проверили свое оружие и пошли за пострадавшими.

Наше приключение закончилось очень тихо и мирно. В удручающей тишине и с лицами, которые белели в темноте как подушки, троих моих друзей погрузили на машину «Скорой помощи» и увезли в неизвестность. Про меня никто не вспомнил, а может, сочли недостаточно умирающей для «Скорой помощи».

— Я поеду с ними. Можно? — обратилась я к врачу на «Скорой помощи», — они мои друзья. Ну разрешите мне, пожалуйста.

— Тебе-то зачем туда? Тебе вроде еще рано, — удивился врач. — Теперь они и без тебя обойдутся, — мрачно добавил он.

Меня кинуло в жар и холод от его слов. Я еле-еле доковыляла до ступеней и совершенно без сил опустилась на них.

«Значит, надежды уже нет, — размышляла я про себя. — Он даже не пустил меня на них взглянуть, Конечно, кому приятно на покойников глазеть. Но может, он ошибся и они живы? Но ведь он врач и ему видней».

И так тошно на душе сделалось, что хоть плачь, хоть вой, а изменить ничего нельзя. Карты легли, и поздно менять свершившееся. Милая моя Наташка! Какая молодая, полная жажды приключений — и вот такой печальный финал. Слезы сами собой потекли у меня из глаз, и я, горько рыдая, прижалась лбом к шершавой стене. Не хотелось смотреть на этот жестокий и несправедливый мир и слез своих ему тоже показывать не хотелось.

«А где, собственно, Степанов? — подумала я, когда кончила реветь. — Поискать его, что ли? Ну конечно. Может, ему есть что мне рассказать».

Всхлипнув в последний раз, я побрела мимо машин, разыскивая Степанова. Обойдя два раза дом по периметру, я поняла, что без посторонней помощи мне с поставленной задачей не справиться. На всякий случай я заглянула в дом. Там было темно и тихо. Совершенно отчаявшись, я поймала за рукав первого же встречного парня и прямо в лоб спросила у него:

— Где Степанов?

Тот был вынужден обратить на меня внимание и, уразумев, чего я от него добиваюсь, замотал головой так энергично, что я струхнула, как бы она у него совсем не отлетела. Потом он торжественно сказал:

— Его здесь уже нет.

Я ахнула и выпустила его из рук, чем он тут же воспользовался и испарился, словно его и не было.

«И он тоже», — скорбно подумала я.

Внимания на меня никто не обращал. Все деловито рассаживались по машинам. Сборы происходили без суеты и сумятицы. Никаких эксцессов не наблюдалось. Словно час назад тут и не было перестрелки. Всем было не до меня, а чувствовала я себя не очень. Поэтому я подумала, что будет правильнее немного подремать дома, но до дома далеко, а ползти до электрички сил не оставалось. И какая от меня тяжесть? Машина и не заметит. Решено, еду с попуткой в город.