Дарья Калинина - Суперневезучая

А причиной тому были сочувствующие глаза Артура, которыми он буквально пожирал Лизу. Казалось, чтобы она ему сейчас ни сказала, он бы все понял, простил и сумел как-то объяснить. Найти слова, чтобы Лизина душевная боль стала чуть глуше, а быть может, и вовсе прошла. И сама не зная зачем она выкладывает этому в сущности незнакомому ей человеку свою душу, Лиза начала говорить.

Артур слушал ее внимательно. Ловил каждое слово. И по мере того как Лиза рассказывала ему о том, как подло и низко обманывал ее Виталька, глаза его темнели все больше и больше.

– Подлец был твой муж! – припечатал он наконец. – И туда ему и дорога! А ты должна не реветь, а наоборот, радоваться, что он больше тебе не сможет вредить!

После этих слов Лиза успокоилась. В самом деле, чего она разнюнилась? Ах да!

– Но ведь и меня могут тоже… как Витальку, – робко пробормотала она. – Убить.

– Я этого не допущу!

Лиза вскинула на Артура глаза. И по ее телу прошел восхитительный трепет. С такой нежностью, с таким участием он смотрел сейчас на нее. Пока он так смотрел, ей верилось, что в самом деле он ей поможет, защитит, укроет. Но говорить все это вслух Лиза не стала.

– Не допусти, – просто согласилась она.

Мариша двигалась в направлении Сенной площади. Мысли у нее были тягостные и недоуменные. Нотариус, к которому она проявила такое внимание, повел себя по меньшей мере странно.

– Он должен был расчувствоваться от моей заботы! Растаять! Довериться! А он?

Нотариус просто удрал! Удрал и забаррикадировался у себя в квартире. Конечно, Марише удалось попасть во двор его дома. И очень быстро. Так же быстро она вычислила окна квартиры нотариуса. Мариша несколько раз видела в окне третьего этажа его перекошенную бледную физиономи, на которой уже начали расплываться синяки. Мариша приветливо махала ему рукой. Но нотариуса перекашивало при виде нее еще больше. И он, словно большой ребенок, прятался за занавеску.

Как тут проникнешь в его квартиру, если нотариус заперся на все замки. И делал вид, что умер. Разумеется, это было не так. Стоя у двери, Мариша улавливала его взволнованное дыхание, которое слышалось даже через две двери.

– Господин нотариус, – пыталась она воззвать к его здравому смыслу, – не валяйте дурака. Я всего лишь слабая женщина. Ну, не съем же я вас! Откройте дверь, поговорим по-человечески. Хотите, я вам чайку приготовлю?

Все напрасно. Напуганный нотариус не поддавался ни на какие ее посулы и уговоры.

– Ну и черт с тобой! – разозлившись на его упрямство, плюнула Мариша. – Ухожу!

И ушла. А теперь вот брела через проходные дворы в направлении Сенной площади. То есть это Мариша думала, что она двигается в направлении площади. А когда дворы закончились, то обнаружила, что вышла к набережной Мойки.

Река получила свое название еще в те времена, когда водопровода в молодом Санкт-Петербурге не было и в помине. И воду на все хозяйственные нужды брали прямо из рек и каналов города. А на Мойку местные женщины приходили с целыми корзинами грязной посуды и белья. Тут же и стирали, и мыли. Одним словом, устраивали мойку.

– Новое дело! – расстроилась Мариша при виде набережной. – Зачем мне Мойка? Отсюда же обратно не меньше получаса топать!

Девяносто девять человек из ста двинулись бы назад уже не по дворам, а вдоль по набережной. Но Мариша была именно тем сотым человеком, который не ищет легких путей. А выбирает те, что посложней и позаковыристей. Так что она повернула обратно. И высчитав нужное ей направление, двинулась дворами.

Уже на пятом дворе она поняла, что снова заблудилась. И начала жалеть о принятом решении.

– Какой-то лабиринт, а не дворы. Не хватало еще сейчас встретить Минотавра.

И стоило Марише произнести эту фразу, как она увидела прямо перед собой группку молодых людей, каждый из которых запросто мог претендовать на это звание. Правда, несмотря на гнусную внешность, они были со своими девушками. И теоретически опасны Марише не были. Но это только теоретически. Потому что двух из этих молодых мужчин Мариша отлично помнила. Они и были теми, кто напал на нотариуса, и это они принимали самое активное участие в его избиение.

– Ого! – выдохнула из себя Мариша. – Эт-то я удачно зашла! Повезло!

В голове у нее моментально сложился план. Надо выследить одного из этих молодцов. Дождаться, пока тот останется в одиночестве, да и допросить с пристрастием. Мариша прекрасно знала такую породу людей. Они только в куче такие смелые и отважные. Когда трое, а лучше семеро на одного. А вот когда оказываются один на один, да пару раз получают в ухо, то быстро теряют свою наглость, вспоминают хорошие манеры, и с ними можно поговорить вполне разумно.

И Мариша начала ощупывать свои карманы на предмет подручных средств вразумления. Оказалось, что она неплохо на этот случай вооружена. У нее имелся электрошокер, перцовый баллончик, а еще в сумке завалялся верхний фрагмент пластиковой удочки, гибкий и очень крепкий, так что вполне мог сойти за хлыст.

– Лучше бы, конечно, дубинку, но если нет, сойдет и это.

На всякий случай Мариша испробовала кусок удочки на себе. Ударила она совсем-совсем слегка, но все равно получилось хлестко и больно. Мариша даже зашипела, едва сдержав крик.

Пожалуй, если хлестнуть посильней, так и кожу рассечь можно.

Облюбованные ею молодые люди не спеша пили пиво и явно никуда не торопились. Так что Мариша тоже решила не спешить. И заняла наблюдательный пост неподалеку. Но так, чтобы компания ее не засекла. Ждать ей пришлось недолго. Молодые люди праздновали свою победу над нотариусом с помощью пива. А этот напиток не только веселит, но, как известно, оказывает еще одно действие. Не прошло и десяти минут, как один из парней, отпустил какое-то замечание, которое сопровождалось гоготом ребят и стыдливым хихиканьем девушек, и отправился в кустики.

То есть это он думал, что идет в кустики. Но до кустиков он не дошел. На полдороге его перехватила Мариша, которая не стала долго церемониться с мерзавцем. Ткнула его электрошокером в оголенную шею. И словно дикая львица уволокла судорожно подергивающееся тело за гаражи.

– Вот тут мы с тобой и поговорим, – ласково произнесла она, связывая своей жертве руки.

В качестве веревки ей пришлось пустить в ход собственный шелковый шарфик. Марише его не было жаль. Этот шарфик Марише никогда не нравился. А все потому, что ей подарил его кто-то из бывших возлюбленных, который очень скоро перестал быть возлюбленным. В связи с этим шарфик Мариша не носила совершенно. Но так как он был явно дорогим, то и выбросить его рука не поднималась.

Так шарфик и валялся у нее на полке в прихожей, медленно претерпевая метаморфозу от снежно-белого при покупке до теперешнего – желтоватого цвета под старую слоновую кость. И Мариша брала его с полки только в том случае, если была уверена, что на улице ветер. Брать-то она его брала, но даже при самой сильной буре голову этим шарфиком не повязывала, утешая себя мыслью, что вот если бы она захотела, то шарфик обязательно бы пригодился.