Маргарита Южина - VIP-услуги для змеюки

– Подождите! При чем здесь клюшки?! Людмила Ефимовна! Ольга мне только что звонила и сказала, что вы ей передали, будто Марина, моя студентка, на втором месяце от счастья и я в августе стану отцом! Разве не так?

– Ну, вам с Мариной виднее…

– Вы это говорили? – вышел из себя Володя.

– Я?! Как я могла такое говорить? Я никогда не даю непроверенные сведения! Тем более за границу! – обиделась она.

– Тьфу ты, господи, – выдохнул Володя, схватил чайник и прилип к носику. Прилип ненадолго – чайник вскипел минут пять назад. – Ах ты, черт, обжегся… А вообще-то это было бы неплохо… в августе стать папой. Эдакого бы карапуза…

Володя вскочил и стремительно вылетел вон из квартиры.

– Вот ведь ненормальный! – покачала ему вслед головой Василиса. – А жалко, если он тебе настоящим зятем не станет. Вы с ним так похожи – оба без царя в голове.

Люся не отвечала.

– Ты о чем сейчас думаешь-то? – ткнула ее Василиса в бок. – Обиделась, что ли?

– При чем тут обиды? – нахмурилась Люся. – У меня убийство в голове вертится… Я вот думаю, кто же все-таки приходил в милицию? Кто-то ведь знал о намечающемся убийстве. Или догадывался. Кто? Да еще и мужчина этот из головы не выходит…

– Какой мужчина?

– Ну сама же говорила – кто-то меня настойчиво спрашивал, друг детства…

– А, это… Да выбрось из головы, никто тебя не спрашивал, это я так придумала, чтобы ты разговаривать начала, а то дуешься, дуешься…

Людмила Ефимовна стала медленно подниматься со стула, а рука ее шарила в поисках швабры. В минуты гнева она могла испугать кого угодно.

– Люся, успокойся, я сейчас же позвоню Пашке! Я сейчас из него вытрясу, кто к ним приходил! Люся, не надо злиться, видишь, я уже номер набираю! – залепетала Василиса.

Пока Люся в гневе искала, чем бы запустить в лживую подругу, та уже вовсю крутила диск.

– Алло, – послышался в трубке голос сына.

– Павел? Немедленно отвечай, кто из нашей парикмахерской, из «Клеопатры», приходил к вам в милицию с жалобой? – спросила она тоном, не терпящим никаких возражений.

– А что, уже должны были прийти? – удивился сын. – А на кого, если не секрет, жаловаться? На тебя или на тетю Люсю?

– Прекрати этот спектакль! Не ерничай, когда с тобой мать разговаривает! Кто приходил? Ты сам нам говорил, что из парикмахерской приносили жалобу, а ты не взял. Кто ее приносил? Ты фамилию записал?

– Мама… – осторожно начал Павел. – Ты только успокойся. Ничего страшного не случилось… Может быть, они вас только постращали? Во всяком случае, никто на вас еще не жаловался.

– Но ты же сам нам говорил!

На том конце провода крякнули, хрюкнули, потом Павел потребовал:

– Так! Теперь докладывай – куда опять вас понесло?! Какие еще жалобы? Что на этот раз? Можешь не объяснять, завтра приведу девочек, поговорим с глазу на глаз.

– Подожди! – крикнула мать.

Василиса быстро сообразила, что завтрашний день может быть загублен, и срочно поменяла тактику.

– Я что хотела у тебя спросить – ты сегодня Наденьку вовремя забрал из садика?

Павел мгновенно растерял свой боевой настрой и заговорил с нескрываемой гордостью:

– Я, мам, ее еще раньше забрал. Ну вы приду-мали! Так ее нарядили! Надежда у нас самая красивая во всем саду была! Прямо как елка! Первое место заняла. Корону домой притащила. Корона картонная, правда, зато радость настоящая! Где вы столько денег на платье нашли?

– Да ну, право, какие мелочи… Лишь бы ребенку в радость.

– Спасибо, мама, от всего сердца. Вон и Лидочка говорит… Кстати, а как там себя чувствует Александр Сергеевич?

– Александр Сергеевич? – не поняла Василиса. Из Александров Сергеевичей она знала только Пушкина. – Как он себя может чувствовать? Плохо. Застрелили его.

– Да что ты?! – отчего-то испугался Пашка.

Василиса только пожала плечами. Неудивительно, что сын в кои-то веки вспомнил Пушкина – наверняка Наденька похвасталась, что она Ниночке читала «Сказку о рыбаке и рыбке». Странно, что о гибели великого поэта сын узнал только что. А Пашка между тем взбудораженно кричал в трубку:

– Мама! Когда это случилось?! Откуда ты узнала? Кто тебе сказал?! Кто тебе сообщил, мама?!

– Да я уж и не помню, кто точно… И дату не скажу…

– Ну надо же! А мне ничего не сказали! Даже не позвонил никто!

– Ну, миленький мой, знаешь… Литературу в школе учить надо было! Звонить ему еще обязаны… – разнервничалась Василиса и положила трубку.

В этот вечер подруги улеглись пораньше. Люся избегалась да еще немножко дулась на подругу за розыгрыш с мужским звонком, а Василиса это чувствовала и решила на глаза показываться реже, дабы не вызывать у подружки приступов раздражения.

– Вася, а ты чего спать не ложишься? – спросила Люся, видя, что подруга выходит из спальни с томиком стихов.

– Да, понимаешь, позвонила сегодня Пашке. А он меня начал про Александра Сергеевича спрашивать. Ну, я возьми и проболтайся, что его расстреляли…

– Александра Сергеевича расстреляли?! – вскочила с подушки Люся. – Да что ты говоришь?! И когда ж успели?!

Василиса снисходительно скривила губу.

– Люсенька, ты что же, в самом деле думаешь, что Пушкин до сих пор здравствует? И Пашка тоже – чуть трубку не сгрыз. Вот, хочу посмотреть, в каком именно году он погиб. Завтра Паше сообщу, может, полегчает ему. А то сынок негодовал, отчего ему лично не позвонили, не доложили.

– Ах, ты про Пушкина… – выдохнула Люся.

На следующий день они вышли из дома пораньше и весьма решительно направились в жилконтору. Фаю нашли быстро. Она оказалась солидной начальницей, и на ее дверь указали сразу. Но едва подруги оказались в кабинете, вся решимость их мигом испарилась. За столом сидела тучная женщина с неприветливым лицом. У нее на лбу крупными буквами горело: «Бой квартиросъемщикам!» Вася при виде этой мрачной глыбы сразу похоронила все легенды, которые придумала дома, однако быстро сориентировалась и взяла правильный тон.

– Ну вот! Именно такой я вас себе и представляла! – радостно оскалилась она и без приглашения уселась на стул.

Люся еще не знала, как подруга поведет беседу, поэтому сесть не решилась, а скромно топталась возле.

– Соня, ваша племянница, так подробно вас описала! Сонечка, славная девочка, много хорошего о вас говорила.

Женщина стала медленно разглаживать морщины на лбу.

– Она о вас просто бредит! – соловьем свистела Вася. – Мы с ней по работе сошлись. Вы не представляете! У нее через каждое слово – «тетя Фая»! «Тетя Фая всех лучше, всех умней, она все может, все знает и со всеми знакома»! Ну, честное слово, чем вы так приворожили девчонку? Просто слова не дает сказать. Я ей: «Погода будет замечательная», а она мне: «Тетя Фая сказала, что будет дождь». Я ей: «Что это за человек Анна Петровна?» – она мне: «Тетя Фая про нее все знает!» Ну прямо абсурд какой-то! Даже поспорили. Вы что, действительно знаете Анну Петровну? Ту, которая из «Клеопатры», или ваша племянница сочиняет?