Маргарита Южина - Парад нескромных декольте

– Маменька! – радостно заорал Акакий. – Ты уже на посту, да? Пост принял! – дурашливо взял он под козырек, сел мимо стула, распластался на полу маленькой прихожей и приготовился забыться.

– Кака! Твой подвиг еще не закончился! – подняла его за ворот супруга. – Немедленно беги звони Ане. Скажи, что у нас все преступники в сборе, будем показания снимать!

– Ничего я снимать не буду! – категорически заявила Наталья. – А зачем вы Вадика притащили?

– Так это что-о-о-о? – вытаращился зятек. – Это вы ее, что ль, поймали? Тетю Наташу?

– Кто был, того и поймали! – мямлил Акакий.

Вообще Акакий Игоревич, несмотря на выпитый алкоголь, стремился выполнить долг до конца, поэтому сейчас он добирался до телефона.

– Алле! – набрал он ноль два. – Что, все ищете? А мы преступника словили! Ну съели?!

Клавдия Сидоровна не слышала этого полезного сообщения. Она скинула сапоги и пригласила всех в гостиную:

– Та-ак, давайте дело слушать. У нас тут как раз и очная ставка, и допрос…

– Все в одном флаконе, да? – радостно поддержал Жора. – Клавдия Сидрна, а это ничего, что наш коллега отключился? Вы знаете, он, по-моему, даже Анечке не дозвонился. Давайте я сам, а?

Пока Жора говорил с Аней, Катерина Михайловна и Петр Антонович ссорились из-за места. Они, будто в порядочном театре, притащили кресла в первый ряд и загородили друг другу всю видимость. Масла подлила в огонь Клавдия. Она вошла и бесцеремонно плюхнулась в кресло Петра Антоновича, то есть прямо перед Натальей. Наталья сидела на стуле посреди комнаты и чувствовала себя неважно.

Петр Антонович уселся на место Катерины Михайловны, отчего старушка принялась верещать, точно бензопила. И над всей этой прелюдией раздался мощный бас Жоры:

– Тихо всем! Акакий Игрич, вы хоть не храпите! Клавдия Сидрна, начинайте допрос!

Клавдия картинно вытащила себя из кресла и сделала губы сердечком.

– Дорогие граждане, сегодня мы поймали двух преступников. Мы еще сами не знаем, что они натворили, поэтому предлагаю их заслушать.

Петр Антонович звучно захлопал в ладоши.

– Они что, издеваются? – повернулась Наталья к Вадику. – Я не поняла, у них здесь что, театральный кружок?

– А вы тихо! – снова рявкнул Жора.

– Гражданка Кошкина, – поднялась Клавдия. – Почему вы хотели убить своего зятя Вадима Бережкова? Расскажите нам.

– Не расскажу! Что я дура, что ли, на себя наговаривать?

– Теть Наташ, а чо в самом деле, на фига убивать-то? – огорчался связанный Вадик.

– Ага! А что мне было делать? Ты-то бы сиганул куда-нибудь, и все. А у меня мечта! – выкрикнула Наталья и гордо отвернулась.

– Так-так-так… Очень хорошо… Давайте поговорим о вашей мечте, – мгновенно подключилась Клавдия.

– И ничего не так-так-так! Я же сказала – с вами я говорить не буду!

– А с нами? – в дверях стояла Аня.

Вместе с ней прибыли два дюжих молодца. А позади, из-за их спин, выглядывала Ирина.

– Ирочка! – кинулась Клавдия к родственнице. – Господи, ты живая! А худая-то какая! Но ничего, ты же все равно хотела вес сбросить…

– Клавочка, я еще как бы не совсем свободна… Ты что, в самом деле кого-то нашла? – боялась поверить Ирина.

– А как же! Садись вот в первый ряд и слушай. Катерина Михайловна! Уступите место заключенной!

Катерина Михайловна с сожалением покинула отвоеванное кресло и примостилась в уголке, на стульчике.

– Так я повторяю, – снова взяла в свои руки правление Клавдия. – Итак, подозреваемая Кошкина, какая у вас была мечта?

– Мам, пусть она с самого начала рассказывает, – тихонько посоветовала Аня.

– Значит, какая у вас мечта, нас пока не волнует, – сориентировалась Клавдия. – Давайте по порядку.

Наталья стрельнула глазами на пришедших и начала:

– Родилась я, между прочим, в небольшом городке, зато под самой столицей.

– Ты еще номер роддома вспомни, – пробудился Акакий.

Маменька приложила его тапочком, и он снова отключился.

– Продолжайте, здесь у нас… издержки производства голову поднимают, – махнула рукой Клавдия и снова обратилась в слух.

– Так я и говорю. Родилась и училась в том же небольшом городке. Там же и влюбилась. Его звали… Это тоже говорить?

– Вам что, трудно? – фыркнула Катерина Михайловна.

– Его звали Ерофей Едранцев. Фамилия, конечно, не звучная, но он всегда говорил, что сумеет ее прославить. После окончания школы все наши одноклассники подались в Москву поступать куда-нибудь, а я поехала за Ерофеем. Он поступил в театральный институт с первого раза. Боже, какой это был талант! И внешность, конечно, тоже, но талант! Конечно, его взяли!

– А вас? – ляпнул Жора.

– А меня куда? Я и не поступала даже. Нет, потом-то я поступила в ГПТУ учиться на парикмахера, а тогда просто работала. Работала и помогала Ерофею учиться. Мне мечталось, что когда-нибудь на известном фестивале ему будут вручать высокую премию, а я… я буду сидеть рядом и радоваться за своего мужа.

– Это за кого? – не поняла Клавдия.

– Ну за Ерофея же! Мне же хотелось, чтобы он меня замуж взял! А он чего-то не брал и не брал… Потом Лиза родилась, и он совсем со мной жить отказался. Но я понимала, он же талант! Ему мешают вечный шум, плач, пеленки и распашонки! И я решила уехать. А Ерофей, он тоже все понимал, мне даже предложил настоящее, выгодное место. «Ты, говорит, езжай в Сибирь, там с твоим столичным дипломом парикмахера очень неплохо устроиться можно». Я и уехала. Правда, хорошо устроиться не получилось, но ведь не пропали мы с дочкой…

– Вот гад, спихнул женщину с ребенком! Мерзавец, едри его! – крепко выругался Петр Антонович.

Наталья от возмущения часто-часто задышала и продолжала с еще большим пылом:

– И ничего он не гад! Он нам помогал! А потом я поехала на вечер встречи выпускников, это в прошлом году было, и встретила его. Он… он немножко постарел. Но это неудивительно: у него же такая работа! И еще интриги… Вы просто не представляете, какие вокруг него плетут интриги! Я уже говорила, что он жутко талантлив, да?

– Упоминали, – кивнула Клавдия.

– Ну и вот. Ему не дают ролей! И еще мне Ерофей говорил, там для него один сценарист специально сценарий написал, а злая интригантка-артистка отобрала его роль и сыграла сама. Ну конечно же, он начал пить…

– А может, он начал пить, а уже потом ему роли перестали давать? – слабо намекнула Клавдия Сидоровна.

– Ой, ну что вы бормочете? Вам никогда не понять тонкой творческой души!

– А вы поняли, да? – вклинился Жора.

– Конечно! – воскликнула Наталья. – Я же его любила! И я даже придумала, как ему помочь!

– По-моему, если человек алкаш, то деньги его только испортят. Он все пропьет, – проворчала Катерина Михайловна.

– Что б вы понимали! Это если алкаш. А если гений? И вот я придумала: надо найти деньги, уехать в Голливуд и открыть там свою киностудию. Я где-то читала, один артист такое сделал. Правда, потом его судьба никому не известна… Так вот… А в Голливуде никакие интриги не смогли бы до Ерофея дотянуться! У него было бы все – и деньги, и слава, и поклонники! А завистники бы все так и валились в обмороки! Да, в обмороки! Валились!