Дарья Донцова - Стилист для снежного человека

– Где Никита? – сурово спросил он.

– В кабинете или спит еще, не знаю, дядя Олег, – растерянно пробормотал Илья.

Ремизов молча порулил по коридору, а Илья в глубокой задумчивости отправился на кухню, но до пищеблока пьяница не добрался, его мучило жуткое любопытство. Что случилось у отца? Отчего он вчера назюзюкался до потери пульса? С какой стати затворник Ремизов покинул свою фазенду?

Сняв тапочки, Илья на цыпочках подкрался к двери комнаты отца и приник ухом к замочной скважине.

– Все знает, – послышался тихий голос Никиты, – все! Имеет на руках документы.

– Обещает отдать?

– Да, в обмен на съемки Звонаревой. Какой подлец, мерзавец, негодяй.

– Давай не будем сейчас оценивать моральные качества других.

– Ты презираешь меня, ты, который все знает и понимает! А что же теперь говорить о других людях!

– Успокойся, я просто хотел сказать, незачем заниматься самоедством, и потом… все давно умерли.

– Документы! Документы целы, – заорал Никита, – бумаги-то не горят, оказывается, все сберегли, сволочи, подшили в папочки, сброшюровали. А теперь представь вой, который поднимут газеты.

– Тише, – шикнул Олег, – не ори. Или хочешь, чтобы народ оказался в курсе дела?

– Дома никого нет!

– Мне дверь Илья открыл.

– Он, как всегда, пьяный лежит.

– Выглядел трезвым.

– Ошибаешься, мое горе практически не бывает в разуме.

– Ладно, это бессмысленный спор. Не за чем бояться газет, если рискнешь рассказать правду… Хочешь совет?

– Да, – тихо ответил Никита.

– Ох и испугался я ночью, когда ты, еле-еле ворочая языком, позвонил, – протянул Ремизов, – подумал, инсульт тебя разбил! Как назло, машина сломалась, пока такси за мной ехало, я чуть с ума не сошел, а ты, оказывается, напился!

– Лучше посоветуй, как поступить, – перебил лучшего друга Волк.

– Собери журналюг, побольше, и честно расскажи все, с самого начала, с шестидесятых годов, про Веру, ну и так далее. Тебя поймут, к тому же участники событий давно покойники.

– Богоявленский жив!

– Пустяки, он безумный старик.

– Окстись, Владлен нашего возраста.

– Так мы и есть старики, – засмеялся Ремизов, – поверь, лучше упредить удар, пусть потом этот твой человек в черном губы кусает, ну как шантажировать личность, которая все секреты сама растрепала.

– Нет, не могу! Меня проклянут.

– Кто?

– Бурмистров и Коган.

– Они умерли.

– А жены? А дети? А внуки? Господи, что я наделал, что!

– Никита, успокойся.

– Скажи, ты осуждаешь меня?

– Нет. И говорил тебе об этом не один раз. Ты спасал Веру.

– О боже, не спас ведь!

– Хоть попытался! А теперь поверни ситуацию наоборот, ты отказался от предложения Ивана Ивановича, и Вера скончалась. Ну и каково тебе было бы потом? Так хоть ты ощущаешь, что сделал все возможное, пытался вырвать ее у смерти, и ведь почти удалось! Подарил Вере два года жизни! Два!!! Вдумайся! Сколько умирающих сейчас людей мечтают о таком счастье!

– Нет, – пробормотал Никита, – невозможно, я не сумею открыться, я выполню его требование. В общем-то, ерунда, сниму в главной роли эту Звонареву.

– И провалишь работу, деньги потеряешь.

– Они не мои, а его.

– У тебя безукоризненная репутация режиссера, выпускающего фильмы экстракласса.

– Справлюсь, если совсем не потянет, придумаю фишку какую-нибудь, выкручусь, – с жаром воскликнул Никита, – ты только никому ни слова, ни гугу.

– Странная просьба, – глухо ответил Олег, – по-моему, за долгие годы ты мог убедиться в моем умении держать язык за зубами, право, обидно.

– Прости! За все! И за ночной звонок. Я дико испугался, напился…

Ремизов продолжал говорить дальше, но Илья больше не сумел подслушивать, послышался стук входной двери, на работу явилась горничная.

– Ну что, интересно? – хитро улыбнулся Илья. – Где мой коньяк? И графин, и бутылка на вынос.

Я поманила официантку.

– Подайте выпивку.

Алкоголик потер ладонью затылок.

– И лимончик, – крикнул он в спину подавальщице, – нарежь на кусочки, я не пьяница, чтобы без закуски спиртное лакать.

– Мне нужен телефон Ремизова.

– Без проблем, – заулыбался Илья, – две тысячи долларов на стол, и даю номер.

Я покрутила пальцем у виска.

– Головой не ударялся? Эту информацию легко раздобыть и без тебя. Думаю, у нас не так много переводчиков в инвалидных креслах, пару звонков в крупные издательства, и все! Но мне недосуг морочиться, поэтому вот тебе десять долларов, называй цифры.

Илья, сопя, выудил из кармана допотопный, растрепанный блокнот.

– Да, кстати, – улыбнулась я, – кто такие эти Бурмистров, Коган и Богоявленский?

– Понятия не имею, – развел руками алкоголик, – в первый и последний раз фамилии слышал.

Сев в «Пежо», я потянулась за телефоном, но он зазвонил сам.

– И где ты носишься? – послышался слегка раздраженный голос Зайки.

– Да так, в магазин поехала, кое-что купить на вечер из еды хочу, – уклончиво ответила я.

Неожиданно Ольга рассмеялась.

– Я думала, ты забыла!

Я чуть было не спросила: «О чем?» – но вовремя схватила себя за язык и воскликнула:

– Как можно! Я обладаю замечательной памятью.

– Очень тронута твоим вниманием.

– Пустяки!

– Но у нас опять форс-мажор. Катерина вчера чистила рыбу на заливное и уколола костью палец, – стала быстро говорить Зайка, – будучи идиоткой, она просто заклеила ранку пластырем, ни йодом не залила, ни зеленкой не помазала. И сейчас у нее температура, ладонь раздуло, в общем, везу дурынду в больницу. Тебе придется помочь с ужином.

– Экая ерунда, – бодро воскликнула я, – не волнуйся, разогреем блинчики…

– С ума сошла! Гостей двадцать человек!

Я закашлялась. У нас собрание? По какому поводу? Ольга-то думает, что свекровь в курсе дела. И что за радость приключилась в семье? Дня рождения ни у кого нет. Кешин и Машкин праздновали в сентябре, мой в июне, Зайкин накатит в ноябре. Дегтярев тоже родился не в октябре. Близнецы появились на свет в декабре, Хуч 14 февраля, он у нас «валентинка», Банди и Снап летние, кошки с Жюли весенние… Так что за повод к гулянью?

– Перед отъездом, – продолжала тем временем Заюшка, – Катерина проявила чудеса героизма и приготовила еду. Салаты в холодильнике, их только майонезом заправить надо – и на стол. На подоконике стоит огромный торт, ты его испеки. Сладкое готово, только сунуть в духовку примерно на час надо, справишься?

– Конечно. Но почему бы не поручить дело Ирке?

– Она занята.

– Чем?

– Ты забыла!

– А! Да! Конечно! Очень хорошо помню! – принялась я усиленно врать.

– Раз помнишь, зачем спрашиваешь?

– Машинально!

– О боже! Значит, внимание! Дарья, включи прием.

– Слушаю!