Дарья Донцова - Созвездие жадных псов

– Роман, – приказал хозяин, – действуй.

Парень осторожно положил охапку на обеденный стол и вышел. Леонид спокойно сел на стул.

– Пойду цветы пока в ванную положу.

– Леня, отнеси.

Парень подхватил вязанку роз и молча удалился. Может, парни глухонемые? Честно говоря, за все время я слышала их голоса всего один раз.

– Приехал просить у тебя прощение за вчерашнее, – улыбнулся Гарик, – согласен, я мужлан, но если что-то не получается, как мне хочется, то я горы сворочу, а своего добьюсь. Можешь сколько угодно злиться, ты все равно станешь моей женой.

Я пожала плечами. Бог мой, сколько несчастных баб, желая заполучить супруга, делают неимоверные усилия. Бегают в косметические клиники и тренажерные залы, покупают сверхмодные шмотки, красят волосы в жуткие цвета, но ничего не получается. Столь желанные особи мужского пола совершенно не обращают на них внимания. А почему? Да все очень просто, мужчины так устроены: то, что падает само в руки, совершенно их не привлекает.

Вот Гарик привык к восторженным женским взглядам, и, естественно, тетка, прогоняющая его из дому, моментально выделилась на обычном фоне. Так что я избрала самую верную тактику, чтобы стать женой «нефтяной трубы». Но самое интересное в этой истории то, что на самом деле я хочу избавиться от Игоря Серафимовича, он мне совсем не нужен со своими миллионами, «Мерседесом» и золотыми часами. Хватит, я уже была один раз супругой бизнесмена.

Вдруг за окнами грянула музыка и несколько хрипловатых голосов загундосили:

– Хорошую песню подобрали, – хмыкнул Гарик.

Я выглянула в окно. На площадке перед гаражом стояли четыре парня. Два с гитарами, один возле ударной установки и один за синтезатором.

Пели гитаристы, кстати, весьма неплохо, высокими, резкими, как у кастратов, голосами. Подобный тембр у мужчин редкость. Именно для него гениальный гомосексуалист Чайковский и создал партию Ленского. Всем известно, что «густота» мужского голоса зависит от наличия гормонов. У теноров, как правило, проблемы с потенцией. Кстати, сейчас Ленского поет не лирический, а драматический тенор. Собственно говоря, исполнить арии поэта в оригинальной авторской редакции мог бы, наверное, лишь Курмангалиев, все остальные берут ниже.

– Можно мы зайдем?! – заорал Кирюшка.

Не дождавшись ответа, они все влетели в дом.

– Лампа, – приседая от восторга, восклицала Лизавета, – Лампушечка, ты хоть знаешь, кто это?

– Нет.

– Группа «Бильбо», – хором ответили Кирюшка и Костя, – они на втором месте после Земфиры!

– Бильжо? – в растерянности переспросила я. – Никогда не слышала.

– Эй, парни, – заорал Гарик, свисая из окна, – давай громче, вас не слышно!

Мальчишки заверещали, словно мартовские коты, которым прищемили хвосты. Искренне надеюсь, что все рассказы про тот свет неправда, потому что иначе у бедного Сергея Есенина, стихи которого сейчас мучила группа, может произойти разрыв какой-нибудь «энергетический сущности».

– Не Бильжо, а Бильбо, – поправила Лизавета, – Бильжо – это тот дяденька с ключом от сумасшедшего дома, который в программе Шендеровича «Итого» изображает психиатра. Ну тот, который говорит: «Когда я служил в маленькой сельской больнице…»

– Классная программа, – заржал Гарик, – всегда смотрю ее, Амба-ТВ еще есть.

– Нет, «33 квадратных места» лучше, – возразила Лизавета.

– Ой, Танюлька с сыночком, прикольная парочка, – развеселился Гарик, – обхохочешься!

– Джентльмен-шоу… – начал Костя.

– Фу, – сказали Гарик и Кирюшка хором, – это для кретинов!

Выяснив, что у них абсолютно одинаковые взгляды на сатиру и юмор, дети и Игорь Серафимович плюхнулись за стол и выжидательно глянули на меня.

За окном выла группа «Бильбо». Теперь ее участники перекинулись на современных авторов.

– Вы чего-то хотите? – спросила я. – Если нет, то пойду прилягу, устала очень!

– Поужинать бы, – вздохнул Кирюшка и глянул на Гарика.

Тот засмеялся:

– Не, побоялся икру везти. Вчера на мойку въехал весь в икре и семге, так знаешь, как на меня смотрели? Кто-то даже сфотографировал.

– У нас сосиски, – каменным голосом объявила я, – с вермишелью «Макфа».

– Тащи! – распорядился Гарик.

– Их варить надо!

– А мы не торопимся!

Я набила кастрюлю сосисками и тупо уставилась в окно. «Бильбо» старательно выводила:

– Эй, мальчики, – крикнула я, – сосиски будете?!

– Вы нам? – поинтересовался гитарист. – Будем, с огромным удовольствием.

Скоро все расселись за большим столом и начали вытаскивать из кастрюли розовые, исходящие паром сосиски.

– Эх, горчички охота, – пробубнил Гарик, – нету у тебя?

Я хотела было пойти на кухню за «Малютой Скуратовым», но остановилась. Ну уж нет, Володе Костину не дала горчицы и этим не предложу.

Но никто особо не стал переживать из-за отсутствия специй. Вермишель и сосиски исчезли в мгновение ока, потом выпили по две чашки чая с булочками.

– Дядя Игорь, – спросила Лизавета,

– а «Бильбо» еще петь будет?

– Они ваши до полуночи, – ответил Гарик.

– Можно, мы ребят позовем послушать?

– Конечно.

Дети бросились к телефону. Музыканты вышли во двор и закурили. Я осмотрела гору грязной посуды и сказала:

– Пойду лягу, голова болит, спокойной ночи. Кстати, может, тебе домой пора?

– Не-а, – пробормотал Гарик, щурясь, как довольная кошка. – Не пора. Вот тут лягу на диванчике, газетку почитаю! Ах, как у тебя здорово – лес, цветы, жасмин, птички поют, трава под самыми окнами… И сосиски эти с вермишелью… Знаешь, меня в детстве вывозили в деревню к бабке. Матери с понедельника по субботу не было, а в воскресенье мы ели вот такие страшно вкусные сосиски. Ну никогда мне больше не было так хорошо!

– Неужели у тебя нет дачи?

– У меня, – пробормотал Гарик, вытягиваясь на диване, – загородный коттедж с бассейном и теннисным кортом да повар в придачу, настоящий француз – консоме, жульен, фуа гра… Только вкуса никакого и радости мало. Честно говоря, я дом свой недолюбливаю, его дизайнер обставлял, красиво, как на картинке, а жить неудобно. Все эти мраморные полы, джакузи… В обычной ванне с душем комфортнее. Я, когда моюсь, всегда жутко мерзну, помещение большое, да еще с окном. Плохо прогревается.

– А ты переделай все и выгони француза, найми обычную тетку.

– Нельзя, – вздохнул Гарик и закрыл глаза, – скажут, разорился…

– Не наплевать ли тебе на всех? Сам же говорил, что самый богатый. Пусть под тебя подстраиваются. Ей-богу, здорово получится, у всех навороченная мебель, а у тебя такая, на которой спать удобно!