Дарья Донцова - Покер с акулой

– Шарова, – помертвевшими губами сообщила медсестра.

– Так и скажут: «Давайте, Шарова, не врите».

– Меня судить будут?

– Конечно, – заверила я, – подделка справок карается законом. Только сначала в сизо сволокут и следствие заведут. Года полтора в камере просидишь, а там плохо. Воздуха никакого, свет ночью не выключают, и вода в туалете бежит с ревом.

– Почему?

– Не знаю, но в тюрьме бачков нет.

– Господи, – затряслась Зоя, – что делать? Вы меня арестуете?

– Нет, если честно расскажешь, зачем писала справку.

– Подруге помочь хотела.

– Какой?

– Наде Феоктистовой.

– Кто такая?

– Одногруппница моя, вместе училище заканчивали, а потом у нее был с Вадимом роман.

– А это кто?

– Брат мой.

– Вот что, – велела я, – давай по порядку.

– Надька у нас дома живет, с Вадькой. К ним постоянно гости шляются, с утра до ночи, мрак. Она в санчасти Министерства лесной промышленности сидит. Работы никакой, ну один человек заглянет давление померить, и все! А Вадька водителем работает, сутками. Денек отоспится, следующий веселится. Да они не вредные, только шумные.

Как-то раз Надюша попросила Зою написать справку о смерти Ксении Фединой.

– Не могу, – покачала головой Шарова, – такие только заведующий подписывает.

– Бланки же у тебя, – настаивала Надя, – подумаешь, делов, ну сделай, будь другом.

– И печать у начальства, – отбивалась Зоя, – там специальная нужна, а у меня только штамп.

– Наплевать, – наседала Надя.

– Справка без подписи заведующего и круглой печати недействительна, – пояснила Зоя, – нигде не примут – ни в морге, ни в службе «Ритуал».

– Нам и не надо. В деревню отправим, местным алкоголикам и так сойдет.

– Нет, – отрезала Зоя.

– Вот ты какая, – протянула Надя, – кстати, я скоро стану твоей невесткой, почти сестрой…

– Зачем такая справка?

Надюша принялась объяснять. Одна ее знакомая вышла замуж за парня из деревни и по дури уехала к нему жить. Местечко – чистый Голливуд. Электричество постоянно отключают, водопровода нет, газ в баллонах, а сортир за огородом. Особенно приятно туда бегать морозной декабрьской ночью, в тапочках, зачерпывая босыми ногами снег. Свекор пьет горькую, свекровь сладкую, но результат один – оба ничего не соображают. Да еще в избе два брата-алкоголика и младенец-дебил. Последний визжит постоянно… Вставать нужно в пять, доить корову, раздавать поросятам баланду, таща огромный бак с пареной картошкой…

Надина подруга, девочка городская, вынесла только две недели подобной жизни и убежала. Но теперь ее постоянно достает бесконечными звонками молодой муж, требуя возвращения. Вот они и надумали отправить ему справку о смерти.

Зоя заколебалась, окончательно вопрос решила последняя фраза, сказанная будущей невесткой:

– Принесешь справку и забирай синий брючный костюм, он мне все равно мал!

Шарова дрогнула. Брюки с пиджачком цвета берлинской лазури шли ей чрезвычайно и получить прикид в полное распоряжение хотелось ужасно. Словом, на следующий день она составила филькину грамоту и отдала Надюше, получив взамен вожделенный костюмчик.

– Адрес давай, – велела я.

– Чей?

– Подруги твоей, Феоктистовой.

– Так у нас живет!

– Значит, свой говори, – разозлилась я.

Ну не дура ли эта Зоя!

– Волгоградский, семь, – шмыгнула девчонка носом, – только ее там нет.

– Говорила же, вместе живете?

– Надька сейчас на работе, в санчасти, улица Розанова.

– Отлично, – вздохнула я и приказала: – Еще подушку давай.

– Зачем?

Господи! Естественно, чтобы положить тебе на нос и задушить.

– Надо!

– Берите, – метнулась Зоя к шкафу, – только на выходе спрячьте, а то охрана заберет.

Сунув плоскую подушку под мышку, я пошла к Тине.

– Ну и долго ты ходила, – укорила она, – прямо за смертью посылать.

Подпихнув ей подушку под голову, я вышла в коридор и тут же натолкнулась на санитаров, толкавших перед собой кровать с неподвижным загипсованным телом. Пришлось войти в другую палату и пропустить «транспорт»! Но не успела кровать с мерзким скрипом отъехать, как сзади послышался голос Костина:

– Девушка, Мамонтову куда положили?

– В седьмую! – крикнул тонкий дискант.

Я притормозила у двери. Пусть Володя спокойно идет к Тине, мне недосуг с ним болтать.

Санчасть располагалась в красивом доме, выкрашенном ярко-розовой краской. Просто пряничная избушка, настоящий представитель московского барокко. Окна, обрамленные разноцветным орнаментом, расписные двери и крохотная лесенка.

Но охранники оказались совсем не под стать кукольному домику. Меня категорически отказывались впускать.

– Звоните по внутреннему, – велел мужик в черном комбинезоне, – 2-68.

Я набрала нужные цифры и услышала ленивое:

– Алло.

– Надя Феоктистова?

– Да.

– Меня прислала Зоя Шарова.

– Идите, второй этаж, 25-я комната.

– Охрана не пускает.

Испустив тяжелый вздох, Надя велела:

– Тогда ждите, сейчас.

Для того чтобы спуститься со второго этажа на первый, ей понадобилось сорок минут. Я вся извелась, подпрыгивая на месте от нетерпения. Наконец возле вертушки появилась крупная блондинка в коротком беленьком халатике, не прикрывающем колени.

– Эй, – поманила она пальцем, – сюда.

Секьюрити расступились, и мы поднялись вверх по лестнице. Возле двери в самом конце коридора Надя вытащила ключи, мы вошли в небольшое помещение с кушеткой, затем она вежливо осведомилась:

– Общий или шейно-воротниковую зону?

– Что?

– Массаж общий или только верх?

– Я пришла не на массаж.

– Да? – подняла Надя вверх красиво нарисованные брови. – Зачем тогда?

Я поколебалась секунду и заявила:

– Меня зовут Раиса Константиновна Федина. Скажите, где Ксюша, моя дочь?

– Кто? – изумилась Надя. – Не знаю такую.

– Ну как же, – жалобно заныла я, – вы велели Зое справочку о смерти Ксюши написать. Зачем? Я знаю точно, что дочь жива, где она? Скажите, сделайте милость.

Надя растерянно затеребила рукав халата, а потом пробормотала:

– Ей-богу, не знаю.

– Но вы же встречались с ней?

– Нет.

– Но справка…

Феоктистова продолжала дергать рукав. Ее красивое, гладкое, но какое-то глупое лицо выражало смятение. Я решила идти ва-банк:

– Ладно, поеду в милицию, расскажу про вас и Зою, пусть органы занимаются.

– Ой, не надо! – вскрикнула Феоктистова.

– Очень даже надо, – заявила я, поворачиваясь к двери, – я надеялась, по-хорошему расскажете.

– Ну, честное слово, я не знаю Ксению, в глаза не видела!

– Ладно врать! Ничего, на Петровке расскажешь правду!

Надя молитвенно сложила руки:

– Шутка была такая.

– Здоровская шуточка, – согласилась я, – матери бумажку о смерти родной дочери послать.