Дарья Донцова - Небо в рублях

– В качестве домработницы?

– Верно, – согласилась Настя.

– Значит, «Марко» скрывает исчезновение Смоляковой? – переменила я тему.

– Да.

– А вдруг ее похитили, пытают, хотят убить?

– Ой, что вы такое говорите?! Вообще-то служба безопасности издательства поднята на ноги, но… Боюсь, они ее не найдут.

– Почему?

Настя посмотрела мне в глаза, потом вдруг сказала:

– Кит, наверное, назвал бы меня сейчас дурой, но отчего-то я вам верю… Вот, смотрите – это лежало у меня под подушкой. Стала ложиться в тот день спать и нашла… – На столик Настя выложила белый конверт. – Прочитайте.

Я осторожно вытащила из конверта листок и пробежала глазами текст.

«Настенчик, единственная моя, дорогая подружка! Извини, приходится доставить тебе боль, но мы, похоже, в ближайшее время не встретимся. Живи пока без меня. Знай, что бы ни болтали люди, я здорова и решение бросить все приняла совершенно самостоятельно, как принято говорить, в светлом уме и твердой памяти. Извини меня и пойми: иного выхода в данной ситуации не имелось. Я ушла, чтобы уберечь семью от большой беды и позора. Теперь о делах. Твоя кредитная карточка будет регулярно пополняться через банк. И не надо пытаться при помощи платежек вычислить место моего пребывания! Суммы станет, как всегда, перечислять бухгалтерия «Марко», потому что я, чувствуя свою ответственность перед тобой, издательством и читателями, никогда не брошу писать. Рукописи с прежней регулярностью продолжат поступать в редакцию, и столь же регулярно ты будешь получать деньги. Свою часть, впрочем, не столь много, как раньше, получит и Никита. Если выделенные средства покажутся ему копейками, ничего поделать не могу. Я очень прошу тебя не говорить Киту и Зизи, что ты имеешь деньги, пусть это будет твоей тайной. Банк займется всеми финансовыми проблемами, все выплаты за дом, газ, электричество, охрану и прочее будут совершаться вовремя, на текущий счет будет поступать оговоренная мною сумма для хозяйственных нужд. Но и только. Остальные деньги пойдут на депозит, доступа к которому ни у кого нет.

Каждый месяц, исключая апрель и декабрь, в двадцатых числах, подойдя к книжному магазину, ты увидишь очередную книгу Смоляковой. Тогда знай: я жива. Если же в течение полугода новинок не будет, это будет означать, что я, увы, умерла. Не плачь, ступай к Роману Мефодьевичу, нашему адвокату, у него лежит завещание. Я не скрою его содержания: все члены семьи получат небольшие суммы, Киту и Зизи отойдет городская квартира. Но остальное: дом, земельный участок и, главное, право на авторское наследие, – отойдет тебе. Не волнуйся, ты будешь богата и независима, тебе не придется, как мне в юные годы, кланяться кому-то в пояс за копейку. Но это худший вариант развития событий. Ты просто потерпи, думаю, через несколько лет я сумею вновь быть вместе с тобой, мы уедем далеко и будем счастливы. Очень прошу, позаботься о животных, чтобы они не оставались голодными и не болели. Я, к сожалению, не могла взять их с собой. Не могла я взять и тебя, прости, но моя любовь остается с тобой. Все будет хорошо, все обязательно будет хорошо! Не верь никому и ничему, рассказанному обо мне! Не показывай это письмо никому, а в особенности домашним. Настюша, в нашей семье беда, я надеюсь вылезти из нее, но для этого, увы, мне следует исчезнуть. Будь осторожна, не доверяй никому из своих, даже…»

Дальше шла ровная черта, создавалось такое впечатление, что листок выдрали у Милады из рук.

– Тут нет подписи, – пробормотала я, – и числа.

– Я очень хорошо знаю мамин почерк, это писала она, – шмыгнула носом Настя. – Вы не представляете, что я чувствую. Мне так тяжело… И одиноко… И я… я просто в шоке.

– Ты никому не показывала послание?

– Вам первой, – всхлипнула Настя и вдруг добавила: – У вас же тоже йорк есть! И собак вы любите, и книги Смоляковой, и денег вам не надо, и…

По щекам Насти градом хлынули слезы. Чуня, поняв, что ее юной хозяйке плохо, тоненько завыла. Я обняла девочку, потом встряхнула ее и сказала:

– Рыдать глупо, лучше давай подумаем, что мы можем сделать в данных обстоятельствах. А поплачем потом, от радости.

Когда Настя успокоилась, я спросила:

– Как думаешь, отчего «Марко» скрывает исчезновение популярного автора? Почему не бьет во все колокола, не привлекает милицию?

Настя почесала нос.

– Они тоже получили письмо.

– Кто?

– Ну… не знаю. Хозяин издательства, наверное, или кто у них там главный.

– Вашей семье об этом сообщили, да?

– Нет.

– Тогда откуда твоя уверенность?

Настя повертела в руках пустую чашку.

– Понимаете, когда Ми пропала, Никита страшно перепугался. Я даже удивилась, потому что всегда считала: брату плевать на маму. Он, правда, очень с ней был милый, ласковый всегда, вечно сюсюкал: «Мулечка, как себя чувствуешь? Мусечка, можно к нам в гости Костик придет?» Ну, в общем, изображал послушного мальчика. Все вокруг считают его необыкновенно хорошим сыном. Как же, Кит никогда не забывает привезти из города маме ее любимые пирожные и фрукты, на ночь обязательно зайдет в спальню, поцелует… Прямо противно!

– Что же плохого в проявлении заботы? – улыбнулась я. – Наверное, очень приятно, когда о тебе думают, когда едут в магазин, скажем, за черешней или ананасами, желая доставить удовольствие.

Настя скривилась.

– Наверное, приятно. Только… это все неправда, забота его неправда. Раньше Кит таким не был. Я очень хорошо помню, как он маму пытался замуж выдать. Она случайно познакомилась с одним дядькой, жутко противным, но дико богатым. Вроде его звали Гарик…

Я внимательно слушала девочку и по мере продолжения ее рассказа все больше понимала: вот почему мне так невероятно нравятся книги Смоляковой, вот почему мне захотелось пойти на встречу с ней, вот почему сейчас я испытываю невероятное беспокойство, вот почему! Мы с Миладой – просто клоны, мы с ней попадали в совершенно одинаковые ситуации! И то, что я раньше работала преподавательницей французского языка, а теперь провожу дни в блаженном ничегонеделанье, а Ми, до того как стать звездой литературы, сначала служила в газете, не меняет общего состояния вещей.

Где Ми познакомилась с Гариком, Настя не знала, и мама не считала нужным откровенничать с дочерью. Но когда девочка впервые увидела Гарика, она испугалась, настолько страшным показался ей этот дядька: толстый, лысый, одышливый, воняющий французским одеколоном, но, несмотря на парфюм, какой-то липко-немытый.

Целый месяц Гарик с регулярностью восхода солнца приезжал в крохотную квартирку, где ютилась Ми с чадами и домочадцами. Букеты, пирожные, какие-то невиданные продукты сыпались из кавалера водопадом. Потом он пригласил Ми с детьми в свой дом. Настя обалдела, когда увидела огромное здание из красного кирпича. Сколько в особняке комнат, она так и не поняла, потому что выше первого этажа побоялась подняться. Впрочем, девочке больше всего понравилось в бассейне, она ощутила себя просто принцессой из сказки, плавая в теплой воде и наблюдая за тем, как улыбчивая горничная сервирует в зоне отдыха чай с роскошными лакомствами.