Дарья Донцова - Компот из запретного плода

В памяти моментально всплыла фраза, которую обронила Евдокия:

– Лилечке сына господь в наказание послал, уж сколько она с ним намучилась! Страшно сказать, не учился, безобразничал, профессии не получил. Балбес балбесом, сидит сейчас у матери на шее. Его даже арестовать хотели, украл что-то, подробностей не знаю. Лиля тайком от мужа у нас с Нинелью деньги брала, давно дело было, выкупила оболтуса. Вот как случается: отец генерал, мать хороший человек, а Саша негодяй.

А ведь у той Лилии, которая обманула Дегтярева, супруг тоже военный! Неужели совпадение? Или парень каким-то образом узнал тайну Нинели и шантажирует ее? А его мать – та самая Лилия! Все совпадает, Саша знает имя, фамилию и отчество начальника зоны и…

Плавный ход моих мыслей прервал телефонный звонок, я схватила трубку.

– Алло.

– Даша?

– Да, это кто?

– Нинель Митрофановна. Деточка, ты все еще хочешь мне помочь?

– Конечно, – зашептала я.

– Сегодня «голос» велел положить деньги в ячейку, – забормотала генеральша, – ровно в полночь. Но я уже отнесла конверт.

– Так.

– Поможешь?

– В чем?

– Около полуночи войди в зал, только оденься попроще, голову платком завяжи, открой ячейку, сделай вид, что кладешь туда конверт, ясно?

– Ну, не очень.

– Думаю, тот, кому поручено вынуть деньги, будет стоять поблизости, он примет тебя за меня…

– Ясно, – закричала я, – сообразила! Притаюсь потом в укромном месте, увижу человека, забирающего деньги, прослежу за ним…

– Милая, мне тебя господь послал, – всхлипнула Нинель, – все обдумывала твои слова и поняла: в страхе жить больше нельзя. Только оденься попроще, не по-молодежному, темная юбка, кофта, платок.

– Да, да, не сомневайтесь, все выполню, ответьте только на один вопрос.

– Слушаю.

– У вас с Дусей есть подруга Лилия?

– Верно.

– А у той сын Саша, так?

– Абсолютно правильно.

– Он не слишком приятная личность?

– Мягко говоря, да, хотя и не люблю плохое о людях говорить, но хорошего о Саше сказать нечего, – призналась Нинель, – нигде не работает, а шикует, одет с иголочки. Где деньги берет? Не пойму, мать с ним столько слез пролила.

– Нинель Митрофановна, вы Лилию давно знаете?

– Достаточно.

– Правды ей о себе не рассказывали?

Старушка замолчала, потом очень тихо протянула:

– Недавно дело случилось, мне небольшую операцию делать пришлось, а в больницу Лиля со мной поехала. После наркоза меня выхаживала, а когда я очнулась, она смеется: «Ну, ты даешь, подруга, такую чушь во сне несла, про зону, начальника, да так четко, ясно говорила. Неужели в твоей жизни подобное случалось?»

Я тогда чуть с ума не сошла от страха, еле-еле силы нашла и сказала: «Чего люди под наркозом не натрепят… А почему спрашиваешь?..»

– Похоже, хорошо знаю, кто явится за конвертом, – воскликнула я.

– Да? Можешь имя назвать?

– Потом! Сейчас главное – его за руку поймать! Бегу собираться.

– Спасибо, милая, – всхлипнула Нинель, – только будь осторожна.

Чувствуя, как от жалости к несчастной старухе сжимается сердце, я ринулась в гардеробную. Есть у меня длинная черная юбка, серая кофта и платок цвета маренго, а на ноги нацеплю кроссовки, сегодня многие пожилые дамы носят спортивную обувь, она хорошо держит стопу.

В зал, где расположены ячейки, я вошла, слегка сгорбившись, шаркая ступнями. Нужный шкафчик оказался во втором ряду, и, чтобы достать до ручек, пришлось встать на цыпочки. В нашей действительности – геноцид коротышек, люди с моим ростом испытывают постоянные неудобства в магазинах, когда не могут дотянуться до нужных банок и коробок, или как сейчас, на вокзале. Ну кто додумался расположить ячейки так по-дурацки? Еще хорошо, что мне нужно просто сунуть туда конверт, а если в руках тяжелый чемодан? Как поднять его хрупкой женщине на высоту почти собственного роста? Не у каждой же есть рядом мужчина, Илья Муромец и баскетболист в одном флаконе?

Встав, словно балерина, на носочки, я покрутила ручки 4… 6… 8… 5. Дверца не открылась. Нет, неправильно. 6… 4… 8… 5. Снова ничего. А! Вспомнила! 4… 6… 5… 8. Ячейка не собиралась распахиваться. Я вспотела, обмотанный вокруг головы и шеи платок начал раздражать. 8… 4… 6… 5; 5… 6… 4… 8…

В конце концов пришлось признать, я забыла шифр! И что делать? Позвонить Нинели? Но за мной сейчас явно наблюдают, и возня с мобильным телефоном может спугнуть сына Лилии. Господи, помоги мне! 6… 5… 5… 8. Опять не то! Дашутка, ты дура! Но признание сего факта никак не поможет, шкафчик без правильной комбинации цифр не открыть.

– Слышь, мама, – хрипло донеслось снизу.

Я опустила глаза, на полу, на тележке, сидел опухший от пьянства безногий бомж, страшный, с жутким, синим лицом.

– Чего тебе? – испуганно спросила я.

– Никак ты номерок забыла?

– Ну, да.

– Могу помочь.

– Чем?

– Тыщу давай, открою шкафчик.

– И как вы это сделаете?

– Не все ли тебе равно, – в омерзительной улыбке оскалил остатки зубов маргинал, – плати и забирай хабар. Можешь, конечно, официально помощи попросить, только на поезд в свой Зажопинск опоздаешь, пока ячейку вскроют. А я за минуту управлюсь. По рукам?

Я вытащила купюру.

– На.

– Отзынь в сторону, мама, – велел парень, потом, ловко оттолкнувшись от пола деревянными «утюгами», подкатил к шкафу, вытащил из-под себя длинные, криво изогнутые железки и начал поворачивать ими ручки, бормоча: – Ну, сучьи дети, шевелитесь.

Я навалилась на соседний ящик.

– Во! – воскликнул бомж. – Пожа…

Больше он ничего произнести не успел. Из распахнутой ячейки сначала вылетел огненный шар, потом раздалось оглушительное «ба-бах», повалил дым, в воздухе запахло кислым. Шкафчик покосился, закачался, начал медленно падать на бомжа, я бросилась к тележке, пихнула ее, споткнулась и со всего размаха рухнула на отвратительно воняющего парня.

– Держись, мама, – взвыл тот, орудуя «утюгами», – … нам пришел! Пихайся ногами, задавит на … !

Не успело площадное ругательство повиснуть в воздухе, как ячейка с ужасающим грохотом рухнула вниз, за ней полетел и соседний железный шкафчик. Я обняла бомжа, попыталась отпихнуть его еще подальше, но тут в нос ударил смрад от давно не мытого тела, я сначала перестала дышать, потом видеть, слышать и… ощущать действительность.

Первое, что увидели глаза, было лицо Дегтярева, неожиданно большое и сердитое. Рот полковника шевелил губами, я моргнула, затем услышала голос:

– Ты разговаривала с Клавой?

– С кем? – выдавила я из себя, села и в ту же минуту окончательно пришла в себя. Поняла, что нахожусь в зале хранения багажа, вокруг полно народа, в основном люди, одетые в милицейскую форму, но полковник, как обычно, в штатском, и он задает вопрос: