Дарья Донцова - Компот из запретного плода

– Вот дрянь, – вырвалось у меня.

– Что тебя удивляет? – пожал плечами полковник. – Она с малолетства такая!

– Но ведь возраст!

– Смолоду – капля, к старости – море, – изрек приятель. – Кто тебе сказал, что пожилые люди ангелы?

– Ну, вроде так считается, – заморгала я.

Дегтярев налил себе еще кофе.

– Да уж, замаскировалась Нинель лучше некуда, попалась на дурацкой случайности. Серж предложил ожерелье тебе. Наверное, судьба решила наказать старуху, раз подсунула ей именно госпожу Васильеву.

Кстати, Нинель почуяла опасность. В ячейку она поместила взрывное устройство, ты должна была погибнуть, открыть дверцу, и капут. Спасла тебя твоя забывчивость, хорошо, что цифры вымело из памяти, и большая удача, что бомж, вскрывавший беспамятным людям ячейки, был без ног, взрывная волна прошла над его головой, а ты стояла чуть поодаль. Это тот самый случай, когда следует поставить памятник склерозу.

– А где она взяла взрывчатку? – только и сумела я выдавить из себя.

Полковник допил кофе, почмокал губами и снова потянулся к чайнику.

– Вот уж глупый вопрос, – сказал он наконец, – милая Нинель общается с криминальными личностями. Кстати, даже ты, если озаботишься данной проблемой, ну, допустим, захочешь подорвать меня, то элементарно найдешь спеца. За определенную сумму он сам привезет, что нужно, и еще установит. Даже в Интернете, подлецы, объявления дают, типа «Решим все ваши проблемы. Быстро. Дорого. Анонимно. Оставьте свой контактный телефон».

– И что? Люди пользуются? – заинтересовалась я.

Дегтярев махнул рукой.

– Мы удалились от темы. За Нинелью по моему распоряжению велась слежка, наружка доложила, что объект утром поместил в ячейку пакет. На всякий случай в зале мы тоже оставили «топтунов». Кстати, у старухи за последнее время побывало несколько человек, в основном женщины, но тебя не заметили, как проскользнула?

– Фото есть? – усмехнулась я.

Александр Михайлович открыл сейф.

– Вот.

Я поворошила снимки.

– Во, любуйся, правда здорово загримировалась? Кукла Барби.

Пару секунд полковник разглядывал карточки, потом хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ведь чуяло сердце, у этой бабы что-то не так!

– Не придумывай, – захихикала я, – ничегошеньки ты не понял! Я – мастер перевоплощений.

Полковник смел со стола фотографии.

– Ну, не злись, – продолжала улыбаться я, – со всяким могло случиться, не узнал старинную приятельницу…

Дегтярев насупился и засопел.

– Надеюсь, теперь у тебя наступила полная ясность в мозгах, – в конце концов очень сердито заявил он.

– Нет!!! А где же твой тезка? Он-то кто? Куда подевался? Почему убил Клаву?

С лица полковника сошла обида.

– Это совсем другая история, – бодро воскликнул он, – конечно, связанная с первой, но… другая. Только ты вроде во всем сама разобралась, мастер перевоплощений!

– Извини, милый, – замела я хвостом, – ты самый умный, талантливый, великий…

– Хватит сыпать лживыми комплиментами!

Я хотела было поддакнуть: «Комплимент не бывает правдивым», – но осеклась и с жаром воскликнула:

– Это чистейшая, прозрачнейшая истина!

Александр Михайлович отодвинул в сторону чашку.

– Настолько охота все узнать, что готова меня похвалить?

– Да!!!

– Ну, это крайняя степень любопытства! Ладно, слушай, – наконец-то смилостивился приятель.

Жизнь Нинели одно время текла спокойно, волнения у нее начались в восемьдесят шестом году. Однажды утром, проводив мужа на работу, генеральша спокойно села пить кофе. Домработниц она не держала, справедливо побаиваясь лишних ушей и глаз. Нинель сама великолепно управлялась с нехитрым хозяйством, но вот таскать с рынка овощи было тяжело, и генеральша договорилась с одной из торговок на базаре. У той имелся сын, который и приволакивал на себе картошку, капусту, лук, морковь…

Не успела Нинель выпить чашечку кофе, как в дверь позвонили. Генеральша глянула в «глазок», на лестничной клетке всегда царил полумрак, поэтому лица гостя Нинель не разглядела, зато по фигуре, одетой в дешевую куртку, сразу поняла: на дом явились овощи.

Дама распахнула дверь, но вместо крестьянского сына увидела незнакомого молодого парня.

– Здрассти, тетя Нинель, – тихо сказал он, – не узнали? Я ваш племянник, Саша, сын Фаины.

Обрадованная тем, что мужа нет дома, и удивленная донельзя, Нинель Митрофановна сказала:

– Входи.

Саша робко ступил в прихожую.

– Богато как у вас! – вырвалось у него.

Нинель постаралась скрыть кривую гримаску. Да, в младенчестве и раннем детстве сын вызывал у матери самые светлые чувства, умиляя до слез, Нинель использовала любую возможность, чтобы увидеть ребенка, но потом пухлый малыш начал превращаться в школьника, появились проблемы. Нинель по-прежнему давала Фаине деньги, она сдержала свое слово, материально ни сын, ни его юридическая мать не нуждались, но можно ли любить дитя, встречаясь с ним два дня в году? Пока Саша был крошкой, Нинель радовалась встречам с ним, но потом он стал двенадцатилетним хамоватым подростком, и генеральша вдруг четко поняла: чужой! Да, это она произвела его на свет, ну и что? В мальчике – половина от отца, а еще присовокупилось воспитание Фаины, простой деревенской бабы, которая не сумела вправить сыну мозги. Нинель вздохнула и перестала мотаться в колхоз. Деньги Фаине передавала по-прежнему, но с мальчишкой встречаться не желала. Любимый малыш превратился в неотесанного мужлана, а такой родственник тяготил Нинель.

– Чего приехал? – осведомилась генеральша.

– Мама умерла, – тихо сказал Саша, – вам письмо от нее.

Нинель схватила листок, исчерканный корявым почерком женщины, больше приученной к лопате, чем к авторучке.

Фаина сообщала, что тайны своего рождения Саша не знает, считает Нинель теткой. «Помоги парню, он хороший, закончил медучилище, может врачом стать. Только в нашей глуши шансов нет. После моей смерти избу продаст, с деньгами явится…»

В сердце Нинели что-то екнуло, она глянула на сына.

– Так ты хочешь на врача учиться.

– Ну, да, – почтительно кашлянул Саша, – если поступлю.

– Хорошо, – приняла решение Нинель, – у меня тебе жить никак нельзя, муж дома никого не потерпит, генеральские погоны на плечах имеет и характер соответствующий, не сахарный. Вот что, постой минутку!

Саша покорно прислонился к вешалке, а Нинель схватила телефонную книжку и мигом устроила дело, позвонила одной своей дальней приятельнице, вдове военного, нуждающейся в заработке, та из-за бедственного положения сдавала комнаты в своей огромной квартире. Таким образом Саша и получил жилплощадь. В институт он не поступил, но унывать не стал, у парня оказался спокойный нрав и никаких амбиций, Нинель, совершив ряд телодвижений, пристроила юношу в московскую больницу, где он и начал работать санитаром, а потом медбратом. Наивный парень искренно радовался переменам в судьбе, жизнь в Москве нравилась ему намного больше, чем прозябание в деревне. Одна беда: Саше вечно не хватало денег, а Нинель сыну материально не помогала. На первых порах «племянник» пытался взять у тетки в долг, но Нинель живо объяснила юноше: у нее средств нет, и, кстати, в этой жизни – каждый за себя. Вообще-то, Нинель с большой охотой прекратила бы всяческое общение с Сашей, она всю жизнь жила в свое удовольствие, и никакой радости появление здоровенного, плохо зарабатывающего бугая ей не доставило. Пару раз Нинель откровенно хамила сыну, но тот словно не замечал грубостей, денег, правда, больше никогда не просил, но исправно, раза три-четыре в неделю, звонил, осведомлялся о здоровье и упорно напрашивался в гости.