Дарья Донцова - Кекс в большом городе

– Почему? – захлопала глазами школьница.

Епифания сложила тонкие руки на животе.

– Твой отец за грехи был сурово наказан, его посадили в тюрьму.

– Ой! – потрясенно воскликнула Луиза.

– Оказался он в камере вместе с тобой.

– Господи, – прошептала девочка.

– Ты ничего не помнишь, – спокойно продолжала матушка, – поелику совсем крошкой была.

Внезапно перед глазами Луизы развернулась картина: длинный коридор, стены, выкрашенные синей краской, железные кровати.

– Я думала, это больница, – вырвалось у Луизы.

Епифания строго посмотрела на собеседницу.

– Ты о чем?

– Ну порой вспоминается что-то вроде клиники…

– Если не станешь меня перебивать, расскажу тебе историю, – нахмурилась матушка.

К Луизе вернулось вбитое с детства смирение.

– Простите, – прошептала она.

Настоятельница ласково погладила ослушницу по голове.

– Отец твой был человеком слабым, искушениям противиться не мог, работать не хотел, порхал, словно бабочка, а потом решил разбоем заняться, он вскрывал чужие квартиры и воровал у людей деньги, драгоценности, не брезговал ничем.

Анна Ивановна, человек верующий, никак не могла смириться с таким поведением супруга, она сначала просто молилась, упрашивала разбойника одуматься, но тот лишь смеялся над женой.

В конце концов Анна Ивановна, перекрестившись, пошла в милицию, где все честно рассказала. В отделении отчего-то отнеслись к заявлению Анны с прохладцей, участковый равнодушно заявил:

– Нечего нас в свои скандалы вмешивать, много вас таких, умных, полаются с мужиками и сюда несутся. Иди лучше домой, вари щи.

Анна Ивановна в слезах побрела обратно, утром она, как обычно, отвела четырехлетнюю Луизочку в садик, отправилась на работу. Вечером пришла за ребенком и услышала от нянечки:

– Девочку папка забрал.

Встревоженная Анна кинулась домой, Марк иногда заходил за дочерью, но делал он это лишь после долгих и нудных просьб супруги, сам инициативы никогда не проявлял.

Родная квартира встретила непривычной тишиной, на кухонном столе белела записка. Аня схватила листок и чуть не свалилась без чувств, она прочла весь текст разом. «Гнида! Думала мужа за решетку сунуть? Теперь мучайся, я уехал, тебе не надо знать куда, Луизка станет жить со мной».

Несчастная мать помчалась в милицию, в голове у нее теснилась куча вопросов. Откуда вор узнал о ее визите в отделение? Куда он отправился? Что с девочкой? Зачем разбойнику крохотный ребенок? Впрочем, на последний вопрос ответ имелся: муж хотел побольнее «ущипнуть» жену, потому и выкрал Луизу, дочь ему без надобности, скорей всего, он просто бросит малышку на каком-нибудь вокзале.

Леденея от ужаса, Анна оказалась в кабинете того же участкового и вновь выслушала отповедь.

– Никакого похищения нет, – рявкнул мент, – ребенка отец забрал, не чужой дядя, разбирайтесь сами, дело семейное, милиция ни при чем.

Пришлось Анне уходить в слезах, больше к представителям властей она ходить не рисковала, пыталась найти девочку сама, но муж словно в воду канул. За несколько месяцев неизвестности Анна Ивановна поседела, похудела и дала обет: если девочка отыщется живой, мать посвятит себя Богу.

В январе несчастную вызвали в милицию и обрушили ей на голову ведро ужаса. Муж попался на воровстве, обчищал очередную квартиру и не заметил некстати вернувшихся хозяев. Но судьба непутевого мужика мало волновала Анну, намного хуже было то, что омерзительный тип использовал в качестве «отмычки» Луизу.

Отец подсаживал малышку в опрометчиво открытую людьми форточку, и девочка, юркая, как обезьянка, распахивала дверь: папа-вор обучил ее виртуозно обращаться с любыми замками.

Увидев Луизочку, Анна разрыдалась, любимая доченька была похожа на ужасное отродье, грязная, в рваной куртенке. Девочка не узнала маму, но согласилась принять из ее рук еду. Уронив бутерброд на пол, ребенок грязно выругался, Анна побледнела и спросила у сотрудницы детской комнаты:

– Мы можем идти домой?

– Нет, – ответила женщина, – все не так просто, девочка участвовала в преступлениях, конечно, она крошка, но для таких ребят существуют специнтернаты.

– Но я ее мать!

– И что?

– Луизу не надо отправлять в приют, она будет жить со мной.

– Вовсе нет, – отрезала женщина в синей форме, – вот перевоспитают ее в учреждении, и получите дочь назад. Сидите смирно, сейчас оформим бумаги.

С этими словами она ушла, в голове законопослушной Анны Ивановны мигом созрело совершенно нехарактерное для нее решение. Мать схватила дочь и вылезла в окно, домой она не пошла, села на электричку и укатила в Буркино, пришла в монастырь, упала в ноги к настоятельнице и рассказала Епифании все.

Монахиня, сердобольная женщина, оставила Анну Ивановну в обители, мать, боясь, что дочь запомнит уроки воровства, стала воспитывать Луизу в строгости.

Епифания прервала рассказ, постояла немного молча, потом очень тихо сказала:

– Анна красивая женщина, с отцом твоим она официально в разводе и могла бы запросто устроить жизнь. Имеет в руках хорошую профессию, обладает ровным характером, на нее местные мужчины поглядывали, хоть при обители живет, да не монашка, в любой момент под венец пойти может. Только очень уж Анна за тебя боится, вот и осталась с нами, справедливо полагая, что дурная наследственность исправляется хорошим воспитанием. Мама ради тебя столько сделала! Не стыдно?

– Ужасно, – заплакала Луиза, – я же ничего не знала!

– И не узнала бы, да видишь, пришлось тебя вразумлять, – вздохнула Епифания, – ладно, ангел мой, не убивайся, вытри слезы, ни к чему они, бесполезное занятие рыдать. Ступай к маменьке, повинись, обними ее, поцелуй, да впредь не безобразничай, нехорошо это.

Чувствуя себя гаже некуда, девочка пошла к двери. Епифания воскликнула:

– Матери о том, что я открыла тебе правду, не рассказывай.

Луиза сдержала слово, данное настоятельнице, она попросила у мамы прощения и впредь более не заводила разговоры об уходе из монастыря. Но молчать о проблеме не значит решить ее. Девочка очень надеялась, что когда-нибудь ее жизнь изменится и она уедет в большой город, начнет получать много денег. Луизе страстно хотелось богатства, наверное, это напоминали о себе гены папы-разбойника.

Анна Ивановна умерла в год, когда Луиза заканчивала школу, ушла тихо, без болезни и мучений. Господь, пославший женщине полную лишений и тягот жизнь, милостиво даровал ей тихую смерть.

Луиза оплакала маму и осталась в некоей растерянности: что теперь делать? Ехать в Москву, поступать в вуз? Но у школьницы в аттестате сплошняком стояли тройки, о каком высшем образовании может идти речь?