Иоанна Хмелевская - Вся пани Иоанна. Том 2

— Да какое там вчера, в каком ресторане… Она давно уже это говорила, сплетни по всему городу распускает!

— И поэтому вы договорились с ней встретиться возле тех сараев? Вы надеялись, что никто вас не видит, и в темноте вам удастся навсегда заткнуть ей рот. Так вы ей и сказали.

— Швабра паршивая! — вырвалось у пана Рептилло сквозь скрежет зубовный. — Она меня… Что это я… Навоз у нее вместо мозгов…

— Вот именно, она вас…

Занятый точным и подробным описанием черт характера и внешности пани Красной, пан Рептилло пару минут не обращал внимания ни на какие вопросы.

Возняка это не удивило. Оперативник, который любовался сценой драки с некоторого отдаления, успел пересказать, что именно он видел. Пан Рептилло дал по физиономии пани Красной и усердно приступил к ее удушению, но, видать, забыл, что пани Красная была когда-то надзирательницей в женской тюрьме, и с работой своей справлялась весьма успешно. Возможно, он легкомысленно отнесся к этому факту, ибо дальнейшее застало пана Рептилло врасплох. Пани Идалия моментально опомнилась от шока, в ответ начистила репу пану Рептилло, после чего добавила еще целый ряд дополнительных манипуляций. Территорию она знала, заметив подбегающего оперативника, а за ним — Казика Вольского, она тут же исчезла из виду. Никакого бычары с лохмами в носу, ясное дело, не было, а пан Рептилло покрыл себя несмываемым позором. У Возняка сложилось впечатление, что он гораздо охотнее признался бы в том, что отрубил голову сопернику, нежели чем в позорном поражении от рук мерзкой бабы. Это его очень огорчило.

Поверив в сверхъестественную притягательность покойного Бартоша для женщин, Возняк делал ставку на соперника, который почему-то пребывал в страшном бешенстве.

Эва Гурская была реалисткой и никогда не страдала мифоманией. Если она так отчетливо запомнила ощущение бешенства, которое ломало и трясло жасмин, значит, бешенство там было. Бушевало. Ревело. Как буйвол, продирающийся к врагу. Прорвался, впал в ярость, схватил первое, что попало под руку, и как следует размахнулся.

Хелюся с ее растоптанными чувствами либо эмоционально сникла, либо убежала в слезах и самого убийства не видела. И это было единственное логическое объяснение преступления.

Да, но сам преступник должен был быть взволнован куда больше. Волнение же пана Рептилло коренилось в настоящем моменте, а не в прошлом десятилетней давности. К прошлому он был явно равнодушен. Неужели притворялся? Уже поверил, что совершил идеальное преступление?

Срок давности можно было в расчет не принимать: десять лет с грошами, до двадцати далеко. Или он забыл, что сделал?

Значит, надо ему напомнить!

И тут пан Рептилло превратился в гранит и мрамор, в чем ему весьма помогала нарастающая ярость. Никакого шестого июня он ни на каких огородах не был, плевать он хотел на все лютики-цветочки, он не садовод. Что, еще и дождь шел? Он еще с дуба не рухнул, чтобы под дождем шляться по кустам. Да и каким чудом он может помнить, что делал шестого июня десять лет назад! Может, был на какой-нибудь конференции, может, в кабаке, может, в Болгарии.

— Может быть, жена вспомнит? — сладким голоском подсказал Возняк.

Пугалка подействовала. Пан Рептилло закрыл рот и с минуту молчал. Возняк еще подбодрил его, вспомнив пани Красную и пани Хавчик, если свести всех трех женщин вместе, это обязательно освежит память пана Рептилло. Это уже было выше сил несчастного. Бедолага застонал, охнул и наконец принял мужественное решение.

— Ладно, расскажу. Что вы хотите знать?

— Шестого июня десять лет назад вы были на том участке?

— Пан комиссар, я не знаю, шестого этого было, пятого или седьмого. Но я там был. Если я не признаюсь, жена расскажет. А дождь тогда шел, это факт.

Возняка слегка удивило сообщение о разговорчивости жены пана Рептилло на эту тему, но он продолжил допрос.

— И что там происходило? Вы встретили там пани Хавчик и пана Бартоша.

— Ни хрена! — перебил его хриплым ревом замученный пан Рептилло, снова разозлившись. — Если бы! Я полез туда за Хелюсей, бегаю за ней всю свою жизнь и буду бегать, это мое дело. Если Бартош с ней будет там миловаться — не выдержу, наконец-то раз в жизни дам ему в рожу. Это я так думал. Я о ней знал все, и где она шляется, потому что я своим людям велел за ней следить. Да и следить-то особо нечего было, никаких фокусов она не вытворяла, да и муж за ней тоже следил. Я хотел так украдкой за ней подглядеть, ну и пшик из этого вышел, какая-то дрянь меня поймала.

Возняк попросил «какую-то дрянь» описать подробно.

Пан Рептилло мрачно объяснил, что, желая подкрасться незаметно, избегая людских глаз, он не пошел по аллейке, а стал ломиться напролом через чужие участки, на которых густо росла всякая зелень. Его очень рассердило, что сразу за воротами он с кем-то столкнулся, больше он такой ошибки повторять не хотел. Он перебрался на другую сторону аллеи, а там было еще хуже, влез в какие-то джунгли, его всюду кололо, царапало, какие-то шипы… пока не угодил в настоящую ловушку. В него вонзились жуткие шипы, поймали за одежду; стоило ему дернуться, как шипы вонзались глубже. Пиджак был разорван в клочья, брюки тоже, на заднице что-то разрезало штаны поперек. Да черт бы с ней, с одеждой, но эта гадость стала распахивать ему тело! Кровь из него текла, как из зарезанной свиньи, какой-то чудовищно острый шип вонзился ему в загривок, он боялся даже голову повернуть, а рукой дотянуться не мог, потому что кусты держали его за изодранные рукава… Да он до самой смерти этого не забудет!

Он подумал тогда, что истечет кровью, прежде чем из этой чащобы выберется, Хелюся с Бартошем вылетели у него из головы, он чуть себе глаз не выколол, нос пропорол с одной стороны, совсем обессилел. Он чуть не расплакался. Потом перестал дергаться, отдохнул, огляделся, этой мерзости там не так много было, просто цепкое все и крепкое, а он по глупости влез в самые густые заросли. Это чтобы люди его не видели. Какие люди, там ни единой живой души не было! В конце концов вылез он оттуда почти по кусочкам, кровь натекла в ботинки, всю морду себе разодрал. Хорошо еще, что машину близко поставил, а то выглядел он, как упырь.

Жена дома, когда его увидела, чуть замертво не упала, еще его и обругала, что он законченный кретин, с ума сошел, дрался с голодным тигром, что ли… и чем это его так ухайдакали, звери какие-то, потому что люди так не смогли бы. Хелюси и Бартоша он в глаза не видел, так его эта кровища испугала. Холера их знает, были они вообще там или нет! Что за место, маленькое, а такое чудовищное!

Чащоба пани Амелии! Перед глазами Возняка возник самый древний фрагмент зарослей, почти на углу. Ну да, именно там росла акация, наверняка экзотическая, потому что ни на какой другой акации он не видел столь чудовищных шипов, и впрямь впечатляющие. А еще именно в том углу запуталась колючая проволока, явно просто забытая и невидимая в зарослях.