Иоанна Хмелевская - Вся пани Иоанна. Том 2

Ну да, девушка взбунтовалась, проявила непослушание, ее следовало наказать. Возняк уже близко познакомился с покойной жертвой и начинал сочувствовать его несчастным обожательницам. Казалось, Анна Бобрек сбрасывала с себя какой-то тяжкий груз.

Неужто пани Хавчик оказала им всем услугу? Что-то вдруг пискнуло у комиссара в памяти, подсознание пыталось шепотом подсказать какую-то ассоциацию, но кто же мог знать, что ему нужно. Возняк попытался выманить эту тень мысли, понять, в чем дело, но не смог. Не отгадал. По опыту он знал, что оно само выскочит в благоприятный момент, и отвязался пока что от смутных ассоциаций.

А также от Анны Бобрек.

Марленка первая раструбила об успехе гениального Анджея, а заодно и о своей помолвке, которая, естественно, была главной новостью, а успех проходил красной нитью по ее восторженному рассказу, кусочками и отрывками.

Марленка примчалась ко мне на своем скутере, уже не ранним утром, по дороге на участок. Она проехала нужный поворот, как раз в мою сторону, и решила заглянуть.

Ведь кому-то она должна была все рассказать!

— Ой, мамочки, только вы, пожалуйста, никому не говорите, это у меня нечаянно вырвалось! — горячо попросила она, смущенная и счастливая. — Но Анджей сам сказал, что я ему счастье приношу и должна стать его женой, потому что иначе он бросит работу и наймется ремонтировать плотины.

— Очень полезное занятие, — похвалила я, наливая чай. — Быстро у вас все получилось. Ты без него тоже пойдешь на плотины?

— Ну, понимаете, — призналась счастливая Марленка, — он мне понравился еще пять лет назад, когда ругал меня за тот бамбук, а вообще-то он первый мужчина, который мне по-настоящему понравился и ничего от меня не требует. Не приходит ко мне со своими несчастьями, не плачется в жилетку, не пытается занять денег, не просит ему помочь или утешать его, а совсем наоборот. Сам сияет, прибегает похвалиться успехами, посоветоваться и рвется мне помочь. И все твердит, что я ему нравлюсь уже пять лет, что он постарается мне купить собственный садик и даже на бамбук согласен, если мне захочется…

— Да боже тебя упаси!

— Потому что она призналась! Он примчался и должен был мне все рассказать, потому что считает, что это произошло благодаря мне, но поженимся мы только после завершения расследования, чтобы уже больше ничего не мешало…

— Я так понимаю, ему грозит повышение… Минутку. Пани Хавчик призналась в убийстве благодаря тебе? И что ты ей такого сделала?

Марленка смутилась окончательно и бесповоротно:

— Ну вот я именно потому и считаю, что должна вам это сказать. Потому что я в разговоре с Анджеем упомянула, что именно вы для этой упрямой бабы были словно кость в горле. Он потом ее на этом и подловил, и тогда она раскололась, не выдержала. Он вспомнил мои слова, когда ее допрашивал, и сказал на всякий случай — вдруг ее проймет. И проняло! Простите, пожалуйста!

— Да не за что, — буркнула я и принялась от души расспрашивать Марленку.

И тут же узнала все в подробностях.

Пани Хавчик буйной фантазией не грешила. Она упрямо повторяла по кругу одно и то же, противореча самой себе в каждой фразе и не обращая на эти противоречия ни малейшего внимания. Даже Рептилло не пропустила: он, дескать, наверняка там был, но она его не видела, поэтому его точно там не было, потому что если бы он там был, она бы его наверняка видела. От этих видений пана Рептилло Возняк окончательно потерял терпение, и у него вырвалось ехидное замечание, вдохновленное Марленкой:

— Я вот все удивляюсь, что вы так покарали возлюбленного, а не свою многолетнюю соперницу. Не лучше ли было бы избавиться от нее?

Упрямо закаменевшая пани Хавчик еще секунду сидела неподвижно и молча, а потом словно страшная дрожь исказила ее черты. Возняку вспомнился кошмарный трепет зыбучих песков. И тут произошел форменный взрыв.

— Да! Надо было! И давно! Раньше! Когда еще она!.. Когда он у нее!.. А когда она его бросила… Когда он ее бросил, так еще и пожалел! В глаза мне это сказал!!! А тогда уже мой-то сдох, я свободна была, и он меня не хотел, о ней пожалел, у меня в глазах темно сделалось, и все… пропало!.. Ее надо было, ее, а не его!!!

Котел эмоций пани Хавчик не выдержал давления и с грохотом взорвался. Возняк с ужасом смотрел, как в истерике убийца бьется головой о письменный стол и заливает слезами мебель и пол вокруг. Да! Да! Она это сделала! Это само случилось! Она не знает как, не знает, что держала в руке, оно само прыгнуло, это не она, это все та проклятая лопата!!! Она не хотела! Не хотела!!! Не хотела!!!

Возняк не успел вызвать медпомощь, хотя такая мысль у него мелькала, потому что пани Хавчик внезапно успокоилась. Она и стартовала без разгона, и притормозила как вкопанная. Подняла голову, вытащила из сушей большой полотняный платок, вытерла нос и глаза, всхлипнула еще раз и сказала:

— Я его в эффекте убила.

— В чем-чем? — вырвалось у Возняка.

— В эффекте. Говорят, что, если в эффекте, то суд меньше дает. Ну, если без умысла. Я от нервоза на него маханула. Никакого злого замысла у меня не было.

Она произнесла это с таким достоинством, что просто ошеломила Возняка, но он мгновенно взял себя в руки. Видимо, красотка Хелюся отказалась от монотонной несознанки и начала защищаться по науке. Действительно, зерно истины в ее словах было. Ведь преступление в состоянии аффекта содержит в себе смягчающие обстоятельства, кроме того, вполне возможно, что виновата лопата.

Если бы пани Хавчик опиралась на что-нибудь более хрупкое, наверняка она не так радикально поразила бы предмет своего обожания. Он вывел ее из себя… мало, что ли, Возняк наслушался о том, что покойник был просто исключительно талантлив в этой области… и она «от нервоза» на него и «маханула». А видно, что баба сильная, как першерон.

Честь и слава Марленке за то, что подсказала такую гениальную мысль!

Со старательно просмотренными картами я поехала к Баське. Она красила ногти кроваво-красным лаком с мелкими золотыми блестками.

— Я приняла решение настоящего мужчины и еду к Феликсу, — заявила она, не дав мне сказать ни слова, и помахала у меня перед носом сохнущим маникюром — Я только жду Патрика, потому что городским транспортом мне что-то решительно не хочется ехать. Мне нужны деньги на вторую машину, одна на двоих — это маловато. Возьму-ка я трость.

Я бросила карты на стол и оглянулась на Баську. Из угла за дверью она выволокла свою трость с колесиками и прислонила ее к спинке кресла.

— И за каким чертом тебе эта штука?

— Не знаю. Может, понадобится пробудить в нем жалость. Если раздумаю — спрячу трость в прихожей, там ведь должна быть прихожая. А что ты принесла?