Иоанна Хмелевская - Вся пани Иоанна. Том 1

Ненавижу! Выбить его из головы, выбить любой ценой! Клин клином!..

Клин клином? Такой приятный голос… Что за человек? Надо его прощупать, подольше с ним поболтать… В четверть первого? Еще чего! Буду я болтаться невесть где в четверть первого! Делать мне больше нечего, как встречаться за полночь с незнакомым мужчиной, о котором я только и знаю, что у него приятный голос…

Клин клином…

Да что ж это я себе думаю, надо ведь писать статью!

Через час телефон зазвонил. Я взяла инициативу в свои руки и стала затягивать разговор, переводя то на одно, то на другое. Придраться было не к чему, полная непринужденность. Очень интересный тип, все при нем — полет мысли, чувство юмора, а голос! Один голос чего стоит…

Через сорок пять минут я сломалась. А может, и правда?.. В конце концов, что тут такого? Может, он и в самом деле симпатичный, культурный человек, ну, решил почудить. Велика беда, на меня тоже иногда находит. Нет, дудки! Чего ради я стану вылезать из дому?

— Через полчаса я вам еще перезвоню…

Буря в моей душе переходила в легкую зыбь. Оскорбленная гордость брала свое. Ах, не позвонил? Тем хуже для него. Поставим точку. Хватит ждать и терзаться. Завьем горе веревочкой. Вот возьму и соглашусь на встречу. И будь что будет!

Чего тут думать, ведь если я удержусь от одной глупости, то натворю тьму других. Или — или: или встречаюсь со странным типом, решившим обзавестись знакомством на ночь глядя, или теряю над собой контроль и начинаю обрывать гостиничный телефон. Лучше уж первое. А то как я буду выглядеть? Жалкая настырная дура, никакой женской гордости…

— На чем порешим? — с магнетической мягкостью прогудело в трубке.

— Эх, где наша не пропадала, — решилась я. — Но шастать невесть где в потемках не собираюсь. Приезжайте сюда.

— С превеликим удовольствием. Куда ехать? Я назвала улицу и номер дома. Мне уже было море по колено. В конце концов, ничего страшного, если загадочный тип окажется из породы банальных хамов. Уже не раз я имела счастье сталкиваться с такого сорта особями, и худо-бедно удавалось поставить их на место. А насчет того, что прямо в прихожей набросятся, убьют или изнасилуют, то в это, простите, верится с трудом. Не так это просто, как кажется. Да будь он хоть трижды грабитель, невелика беда. У любого злодея при виде моих хором опустятся руки. Не на что глаз положить, часы и те плохо ходят.

— Только не рассчитывайте, что я вас покормлю, — затревожилась я, вдруг вспомнив о законах гостеприимства. — В лучшем случае могу угостить чаем, больше потчевать нечем.

— Не беспокойтесь, я поужинал. А., простите за нескромный вопрос, вы замужем?

— Нет, бог миловал. Свободна в полном смысле слова. Кстати, а у вас жена имеется?

— Нет.

— А была?

— Была.

— И что вы с нею сделали?

— Во всяком случае, не задушил. Что можно сделать с женой? Развелся.

— Очень любезно с вашей стороны. Ну что же, ехать так ехать. А то с меня станет и передумать.

— Сию минуту. Только у меня к вам просьба. Окажите милость, сойдите вниз к подъезду, чтобы мне не плутать ночью в чужом доме. Буду вам очень признателен.

— Хорошо. Подожду у подъезда.

— Тогда уж заодно скажите, в чем вы меня встретите, а то как бы не обознаться.

— В фиолетовом пальто.

— Фиолетовое, в потемках? Нет, не разгляжу. Может, водрузите на голову что-нибудь примечательное? А то вдруг там выстроятся сразу две дамы!

— В такую-то пору — и напороться на столпотворение аж из двух дам? Но если хотите, могу прихватить с собой какой-нибудь опознавательный предмет. Скажем, половую щетку.

— Прекрасная идея. Договорились, дама со щеткой — это вы.

— Значит, заметано. Хотя нет, не очень удобно носиться по этажам со щеткой, лучше я возьму в руки длинную такую трубку из технической кальки. Белого цвета, сразу видна.

— Хорошо, пусть будет калька. Через двадцать минут я у вас. До скорого.

— Честь труду, — бросила я и положила трубку. Слезла с дивана, выкарабкавшись из вороха подушек, одеял и шпаргалок, образующих живописный бардак. Огляделась окрест и стала расчищать ристалище.

…Через двадцать минут… Вот чудак! Неужто рассчитывает в такое время, еще и в Аллее Летчиков, поймать такси? Да ни в жизнь не успеет.

Можно не спешить.

…Но ведь неспроста же он сказал это так уверенно… вдруг машина у него под рукой? Тогда, конечно, успеет. Зато мне не успеть навести порядок и красоту.

И я засуетилась.

Ровно в пятнадцать минут первого я сошла вниз в пальто, в черных шлепанцах на ногах и с белой трубкой в руках. Перед домом, по другую сторону проезжей части, стояла “Варшава” с работающим мотором, а в ней сидел за рулем джентльмен в шляпе. Я остановилась на тротуаре на своей стороне, усиленно в него вглядываясь.

Джентльмен в шляпе опустил стекло, высунул голову и крикнул:

— Садитесь!

— Не могу.

— Почему?

— У меня там чайник кипит.

— Так снимите его и возвращайтесь.

— Ну вот еще, носиться по этажам я не нанималась! Вылезайте.

Во время нашего препирательства я стояла в шлепанцах, утопая в слякоти, и мы с ним перекрикивались через всю улицу. Припомнив, что время позднее и для таких акустических эффектов скорей неподходящее, я стала перебираться на его сторону. Мой собеседник молча наблюдал с проезжей части за моими усилиями, потом сказал:

— Стойте. Ждите меня там, где стоите.

Он тронул машину и подъехал прямо ко мне. Туг уж не оставалось ничего другого, как подсесть к нему. Джентльмен поцеловал мне руку и что-то в нее буркнул — учитывая общепринятые нормы вежливости, скорей всего представился. Я всматривалась в него во все глаза, но попробуй в темноте разгляди.

— Куда мы едем? — спросила я, глазами души видя перед собой выкипающий чайник.

— В таких случаях говорят — куда прикажете. Жаль, но приходится сказать другое — ищу, где бы развернуться к дому.

Обогнув несколько корпусов, мы возвратились к подворотне. Тут он спросил, нельзя ли поставить машину во дворе, а то у него несколько раз ее угоняли и ему это уже надоело.

Я вышла, открыла ворота и прошествовала вперед, чтобы показать место, где можно припарковаться, — при этом от меня не ускользнуло, что со всех сторон я освещена фонарями и представляю собой идеальную мишень для наблюдения.

"Любуйся, любуйся, — ехидно подумала я. — Ничего, сейчас я тобой тоже полюбуюсь…” Прислонившись к двери, я стала ждать своего часа. Он поставил машину, выключил мотор и вылез наружу.

В первую минуту я оторопела — ожидала увидеть так себе мужичка, средней плюгавости, а вылезла такая каланча, что я тихо ахнула. Сколько в нем могло быть? Метр девяносто пять? Или все два? Во всяком случае, в первую минуту у меня аж дух перехватило, но только в первую минуту, а потом я возрадовалась: слава богу, такому росту любые каблуки не обида.