Иоанна Хмелевская - Вся пани Иоанна. Том 1

Умные мысли изрекала нечистая сила и уже не казалась мне такой противной.

— Ты не исключаешь сообщника? — спросила я с интересом.

— Разве что им будешь ты, — бросил он презрительно. — Скорее звонили по другим делам.

— Сам дурак! — я тоже с презрением поглядела на него. — Тогда бы человек сказал об этом. Ведь о телефонном звонке нам все уши прожужжали, милиция каждого на этот счет выпытывала, и если человек невиновен, признался бы.

— Не обязательно. Не хотел навлекать на себя подозрения, да мало ли из каких еще соображений молчал. Такие тут у вас скользкие дела с этим Столяреком, не всякому хочется, чтобы о них знали.

— Сомнительно. Кто-то телефонным звонком выманивает Столярека из комнаты, и через минуту его убивают в конференц-зале. Поразительное стечение обстоятельств!

— Нет, своей глупостью ты сведешь меня с ума! — рассердился дьявол. — Вот уж не думал, что ты до такой степени тупа! Кто сказал, что через минуту? Вызвали его в двенадцать пятнадцать, так? А убили во сколько, знаешь? Ничего ты не знаешь! Время смерти врач устанавливает с допуском в пятнадцать минут. А может, он дал дуба буквально за минуту до прихода Януша? Проверь, у тебя есть возможности.

— Какие такие возможности? — рассеянно поинтересовалась я, ибо замечание дьявола возродило во мне надежды и крайне меня взволновало.

— Со мной нечего играть в прятки, — ехидно заметила нечистая сила. — Мы оба прекрасно знаем, почему ты так горячо взялась за расследование. Не только Збигнев тебя волнует, не только Збигнев. Будь прокурор старым, кривым и плюгавым, не проявляла бы ты такой прыти.

— Не морочь голову, что толку, что я так горячо взялась…

— До чего же противно иметь дело с этими людьми! — философски заметил дьявол. — За что мне такое наказание? Слепая ты, что ли? Не видишь, что ты его тоже интересуешь? Ведь такие вещи баба должна чувствовать, если она не скотина бесчувственная!

— Ты так думаешь? — усомнилась я.

— Мне думать нечего, я знаю. Ну, мчись к нему, мчись, сообщи что-нибудь интересное, он тебе тоже сообщит, пообщаетесь друг с другом… Помни, про ключ знаешь только ты и убийца.

— Спятил? — возмутилась я. — С чего взял, что только я и убийца?

— Подумай сама, и поймешь, не стану я тебе помогать, не такие мои функции. А вот с прокурором согрешить — могу помочь, это дело по мне.

— Ну так помоги, если и в самом деле можешь, я не откажусь.

Обхватив обеими руками косматое колено, дьявол, ехидно хихикая, принялся раскачиваться на стуле. Вдоволь накачавшись, он наклонился ко мне, опершись локтями о мою чертежную доску.

— Ладно, так и быть, одну вещь я тебе открою, не люблю, когда у людей появляются надежды… Мне известно точное время смерти Столярека, и милицейский врач тоже пришел к этому же выводу. И время это в точности совпадает с прорехой в алиби Збигнева.

— Чтоб тебя гром разразил, нечистая сила! — в бешенстве вскричала я. — Сгинь с моих глаз, пошел ко всем чертям!

— Сгину, когда захочу, — фыркнул тот. — Так легко тебе от меня не отделаться.

Я и сама это знала. В моих битвах с воображением всегда побеждало воображение. Что бы я ни делала, оно оказывалось сильнее меня. Прищурившись, со злостью смотрела на эту образину и вдруг сообразила — ведь не прикована же я к этому месту. Если он не желает исчезнуть, я могу уйти. А этот пусть сидит тут хоть до Судного дня.

— Прощай, — холодно произнесла я. — Чтоб тебе лопнуть!

Встав со стула, я прихватила сигареты и покинула комнату, боясь оглянуться — а ну как этот нахал последует за мной? Обошлось.

Оставаться долее в неизвестности относительно Збышека я не могла и отправилась прямиком к нему в кабинет. Повезло, застала его одного, и вид у него был удрученный. Впрочем, это было обычное состояние Збышека в последнее время, вызванное не только неприятностями личного характера, но и катастрофой, грозившей нашей мастерской, — как главный инженер, он очень болезненно ее переживал. Я решила тут же немедленно все выяснить.

— Пан Збышек, — тихо начала я. — Вы меня знаете, мое отношение к вам тоже известно. Надеюсь, не сомневаетесь — передуши вы хоть полгорода, я вас осуждать не буду.

Подняв голову от каких-то бумаг, Збигнев с интересом посмотрел на меня.

— Я и в самом деле не сомневаюсь, уж очень извращенные у вас представления о том, что хорошо и что плохо. А к чему вы ведете?

— Я лично убийство Столярека считаю не преступлением, а общественно полезным делом, достойным всяческих похвал. Человек, совершивший такое деяние, достоин награды, а не кары. Он оказал обществу большую услугу, и вы это знаете так же хорошо, как и я. И хотя я лично терплю убытки в связи со смертью Тадеуша, считаю своим долгом сказать вам об этом прямо. Так что и вы скажите прямо — это вы его прикончили?

Збигнев нервно вздрогнул.

— Послушайте, пани Иоанна, — сердито сказал он. — У меня и без вас хватает неприятностей. Не морочьте мне голову.

— А вы не сердитесь, лучше послушайте меня внимательно. Из всех наших сотрудников только у трех человек были серьезные причины и физическая возможность задушить Тадеуша. Один из них — вы, причем против вас самые серьезные улики. В связи с этим хочу получить от вас правдивый ответ и надеюсь, вы его дадите. Вы убили или не вы? Потому как, если вы, я не только немедленно прекращаю помогать милиции, но и сделаю все от меня зависящее, чтобы дело как можно больше запутать.

Збигнев уже не сердился. Он смотрел на меня внимательно и грустно.

— На каком основании вы считаете меня самым подозрительным?

— Мы детально, шаг за шагом, проследили все действия всех лиц, находившихся в конторе, в тот короткий отрезок времени, когда задушили Тадеуша. Милиция тоже составляет такой график. И будет всех расспрашивать. А причины вашего, мягко говоря, неприязненного отношения к Тадеушу вы наверняка не захотите обнародовать. Но они начнут копаться и докопаются, будьте уверены. Если убили не вы, скажите прямо, я сброшу камень с сердца и переключусь на кого-нибудь другого. Ведь вы все понимаете, вам не надо растолковывать…

Уставившись куда-то невидящим взглядом, Збигнев долго молчал. Но вот он принял решение, глаза его блеснули. Мне вдруг стало жарко.

— А во всем виноваты вы! — сказал он резко. — Жил я без вас спокойно и сонно…

— …а я пробудила в вас человеческие чувства. Вы должны мне быть благодарны, пан Збышек!

— А я и благодарен. С одной стороны, благодарен, с другой — очень зол на вас. И знаю, большие неприятности мне еще только предстоят. Но одно могу сказать вам твердо: даю слово чести, не я убил Тадеуша. Этого вам достаточно?

— О, благодарю тебя, великий Боже! — только и произнесла я, чувствуя, как с сердца скатился не один камень, а целая гора. Збышека я знала слишком хорошо, чтобы усомниться в его правдивости. — В случае чего вы сумеете это доказать?