Наталья Никольская - Газетная утка

Когда, покинув, наконец, «нехорошую квартирку», где трупы лежат, мы обе оказались в машине, – знаете, какая была первая фраза моей дорогой сестренки?

– Какое счастье, что у тебя вовремя отлетел этот чертов каблук! Представляю, как ты топала бы по лестнице в своих «кандалах»: всех жильцов перебудила бы!

– А ты… Что бы ты делала без моей сумки, которую советовала не брать с собой? – нашлась я. – Без моей кисточки для румян и без моего пакетика, а?

– В самом деле: что? Наверное, упала бы тоже в обморок!

Мы с Полиной переглянулись и вдруг, сами того не ожидая, захихикали. Потом все громче, все безудержней… Машина неслась по пустынным ночным улицам Алтынки, а в ней как ненормальные хохотали две дурочки. Наверное, случайные прохожие – если они нас видели – глядели нам вслед и тоже крутили пальцами, показывая, что у девочек не все дома.

Боже мой, конечно, это был нервный шок! Стресс, наконец-то вырвавшийся наружу. Очень скоро мой смех сменился судорожными всхлипами, а потом – бурными рыданиями. Меня всю трясло и выворачивало наизнанку, бросало то в холод, то в жар…

Полина не плакала: она просто сбросила скорость и остановила машину. Сжала мне колено.

– Олюшка, ну же! Перестань, пожалуйста. Ты не хуже меня знаешь, какая это паскудная штука – жизнь. А сегодня лишний раз убедилась, вот и все!

– Да-а… паскудная! Но все равно… – Я давилась слезами и обрывками слов. – Все равно все цепляются… цепляются за нее!

– Да потому цепляются, глупенькая, что другой у нас все равно нет! Этому бедняге Бабанскому повезло меньше, чем другим, но это не наша с тобой вина.

– Нет! Если бы он мне рассказал… я бы могла!

– Да что ты могла бы, что?! Ничего ты не могла бы! Побежать к Жоре? Да, это пожалуй. Только ничего это не изменило бы, Ольга.

– Он был просто испуган, а я ему не поверила! Я думала, он обычный хам… Цену себе набивает, а он… а его… Бедный, бедный Арте-е-ем!

– Ну все, хватит, я сказала!

Полина говорила «мягко, но твердо» – только моя Полина так умеет! Она сняла руку с моего колена и включила зажигание.

– Нам с тобой сейчас как никогда нужны ясные головы, сестренка. Ты же видишь: история с «легким» гонораром приняла скверный оборот, и выпутываться из нее нам надо самим! А если не прекратишь истерику, то нас остановит первый попавшийся пэпээсник и спросит – о чем, мол, дева, плачешь? В таком состоянии ты в два счета расколешься! Давай, давай: вытирай глазки. Ах, черт, я свой платок на месте преступления испортила…

Как ни странно, эти нехитрые, но искренние утешения подействовали умиротворяюще, и я мало-помалу успокоилась. А может, просто из меня выплеснулась вся оставшаяся энергия, и «острая форма» стресса перешла в вялотекущую… Только мои глаза, из которых еще несколько минут назад слезы лились в три ручья, вдруг стали слипаться со страшной силой, и я задремала.

Сквозь дрему я почувствовала, как меня перестало приятно покачивать: «Ниссан» остановился.

– Приехали, Поля?

– Нет, нет. Отдыхай! Я мигом: только сигарет куплю.

Она в самом деле вернулась очень быстро, и мы поехали дальше. Но не успела я поглубже провалиться в спасительный сон, как сестра сама затормошила меня.

– Оля, просыпайся! Ты дома.

Я вышла из машины как сомнамбула.

– Поля, ты меня проводишь?

– Не только. Если ты не против, я у тебя сегодня переночую.

Против ли я? Боже мой… Я хотела высказать сестренке все слова благодарности, какие придумал род человеческий за все две тысячи лет от рождества Христова, но… Вместо них вышло какое-то нечленораздельное мычание. Надеюсь, Поленька меня поняла и не осудила.

Наверху, у меня в квартире, она распорядилась:

– Отправляйся в ванную. Как хочешь, но на это ты должна найти силы, или мне придется самой сунуть тебя под душ!

Знаками я дала понять, что справлюсь без посторонней помощи. Горячая ванна с бальзамом Караваева частично вернула мне силы. Сон вылетел из меня через расширившиеся поры, зато его место занял зверский голод. Тем более, что из кухни до меня долетали сладостные запахи яичницы с ветчиной, луком и помидорами. Как видно, Полина заезжала в ночной минимаркет не только за сигаретами: мой бедный холодильник давно не видел таких королевских продуктов! За исключением разве что помидорчиков, которые начали поспевать у нас на даче.

– Небось, умираешь с голодухи? – приветствовала меня сестра. – Садись, яичница как раз поспела.

– Яичница… Поля, ты гений!

– Это само собой. Однако я не слышу энтузиазма в твоем голосе.

– Ну что ты, дорогая! Это все стресс проклятый. Ты столько для меня сделала сегодня… Можно сказать, просто спасла от смерти…

Боюсь, моя прочувствованная речь в самом деле звучала кисло: в «букете» благодатей из горячей ванны, роскошного ужина и чистой постели, которую Полина наверняка уже постелила, явно не хватало чего-то. Чего-то очень важного…

– Моя дорогая, ты еще не все знаешь!

С этими словами Полина Андреевна жестом профессионального фокусника извлекла из-за спины бутылочку «Довганя», прозрачного, как слеза ребенка, и водрузила ее в центр стола.

От умиления мне самой навернулись на глаза слезы, и я бухнулась на табуретку, молитвенно сложив руки.

– Ну вот! Когда не надо, ты мне бросаешься на шею, а когда есть повод – от тебя не дождешься.

– Поленька, миленькая! Золотко ты мое, спасительница моя…

– Тише ты, очумела?! Во-первых, перестань меня слюнявить, а во-вторых… Во-вторых, это вовсе даже не тебе!

– Как – не мне?! А кому же?

– Твоему стрессу, балда! Лекарство. А в лечении что главное?

– Что? Качество, конечно! – Я щелкнула пальцем запотевшую «златоглавую» поллитровку. – Пойду принесу свой хрустальный стаканчик…

Полина удержала меня за рукав.

– До-зи-ров-ка! Вот что главное. Поэтому неси-ка сюда зеленую рюмочку, моя дорогая. Рюмочку для снятия стресса – и ни каплей больше!

Несмотря на пережитое мною потрясение и на строгость самозваного «доктора», в эту ночь я уснула со сладостным чувством, что у меня – самая замечательная сестра на свете.

И что утро непременно окажется мудренее вечера.

Во сне меня опять преследовали кошмары с длинными коридорами и перекошенными бородатыми лицами врагов. Только теперь Артема Бабанского среди них не было, а Кольцов все время ускользал от меня. Хотя я все время знала, что он где-то здесь, рядом.

Потом начал беспрерывно трезвонить телефон, но я никак не могла отыскать этот чертов аппарат, чтобы снять трубку. А телефон уже даже не звонил, а ревел, как колокол на башне вечевой, как милицейская сирена, как…

Я открыла глаза. Прямо перед моим носом на тумбочке бесновался мой будильник. Зажмурившись, я стала мужественно ждать, когда он иссякнет, однако чья-то добрая рука завела его на совесть. Какая зараза притащила его сюда из кухни, ведь не я же?… Ах, ну да: конечно, это Полина, больше некому!