Дарья Калинина - Шпионы у дачи

– Да, полагаю, что к смерти дочери Павла – Алины – ваш сын также имел непосредственное отношение.

– Алинка была наркоманкой. Это всем было известно. Такие люди долго не живут.

– Согласен. Но тут ей помогли умереть. Ваш сын и помог. А потом убил девушку – свидетельницу по имени Илона, которой он опасался, потому что думал, она может его выдать.

– В ваших устах мой сын получается каким-то исчадием ада.

– Так оно и есть. Только он стал таким, потому что это вы его так научили.

– Ах вот как, теперь еще и я виновата.

– Вы воспитали своего сына таким. Вы подговорили его убить всех этих людей. Вы снабжали его инструкциями, а при необходимости и инструментами для осуществления всех ваших преступных замыслов. В частности, это вы покупали для него оружие. Оружейник тоже у нас, так что отпираться не стоит.

При упоминании об оружейнике с лица Скворцовой впервые за все время их общения сошла высокомерная ухмылка.

– Ничего не знаю ни про какого оружейника. Он все врет! Наговаривает по злому умыслу или это вы его заставили.

Было ясно, что женщина не собирается ни в чем каяться. Не на ту напали! Но у Милорадова был последний козырь в рукаве, который он берег до самого конца. И лишь когда стало ясно, что ничто другое не работает, он пустил его в ход. Извлек фотографии с места гибели Жени и выложил их на столе перед Скворцовой.

– Это что?

– Ваш сын мертв, – произнес Милорадов без тени сочувствия. – Погиб, пытаясь убить двух последних свидетелей. Купленное вами оружие разорвалось в руках у вашего сына и убило его.

Скворцова взяла одну из фотографий. Ничего не дрогнуло в ее лице.

– Тут находятся свидетели, которые были с вашим сыном в последние минуты его жизни. И эти молодые люди могут подтвердить все то, что я вам сейчас изложил. Думая, что это свидетели, а не он сам доживает последние минуты, ваш сын облегчил перед ними свою душу. Подробно изложил все свои преступления, не утаив, что на них подвигли его вы – его родная мать.

И снова никакого отклика. В глазах Скворцовой застыла пустота. Потом рот ее исказила легкая улыбка.

– Так он мертв? – пробормотала она. – Что же, тогда и я могу вам признаться. Да, я догадывалась, что затеял мой сын. Но только догадывалась. Что касается покупки этого пистолета, Женя уверил меня, что это всего лишь безобидная игрушка из пластика. Сказал, что иначе бы его не продавали. Он мой сын, никогда меня не обманывал, у меня не было причин, чтобы сомневаться в сказанном им. Насчет оружия он ввел меня в заблуждение, но больше я ни в чем не виновата. Понятия не имею, что там сын наговорил перед своей смертью о моем участии в этом деле, я ни имею к нему ни малейшего отношения.

И дальше стояла на своем, что бы ни говорил ей следователь, какие бы доводы ни приводил, чистосердечно признаваться в соучастии эта женщина не собиралась. Ни прямые улики, ни свидетельские показания, ни даже смерть единственного сына не поколебали эту стальную натуру. Никакой горечи по поводу утраты сына она тоже не демонстрировала. Саша наблюдала за этой женщиной, и ей с каждой минутой все сильней становилось жаль Женьку, погибшего ради «отличных идей» своей матери.

Впрочем, упорство Скворцовой не помогло ей уйти от ответственности. В ее городской квартире был произведен обыск, в ходе которого было найдено немало интересных для следствия вещей. Во-первых, было найдено частично пластиковое оружие, которое унесло на тот свет немало жизней, включая и жизнь Жени. Оружие еще ни разу не было использовано и явно дожидалось своей очереди, что говорило о том, что у Скворцовой были большие планы на будущее. И одним лишь делом с наследством Павла Маршала она ограничиваться не собиралась.

Во-вторых, дома в специально оборудованном тайнике с драгоценностями был найден тот самый осколок с клумбы с пластиковыми розами, в котором насчитывалось тридцать два драгоценных камешка – улов Скворцовой в ту злополучную ночь, когда участок Кокуевых был больше похож на проходной двор, чем на приличные дачные владения.

И наконец была найдена переписка в мессенджерах матери и сына, которая окончательно позволяла изобличить вину Скворцовой как организатора и идейного вдохновителя всех совершенных ее сыном преступлений. Все это вместе и в целом позволило предъявить Скворцовой обвинение и заключить ее под стражу, где она и находилась до момента судебного разбирательства.

Адвокатов мадам Скворцова наняла себе сразу троих, но это не сильно ей помогло. Тяжесть преступлений, которые по ее наущению совершил ее сын, заставила судей сурово отнестись к обвиняемой. Так что Скворцова получила реальный срок и отправилась на зону, где ей было самое место и время подумать о совершенных ею ошибках. О раскаянии в данном судебном слушании никто и не заикался. Скворцова прямо заявила судьям, что, будь у нее возможность все повторить, она бы, ни минуты не сомневаясь, провернула бы всю операцию заново, только вместо Женьки наняла бы себе помощников потолковей.

Такова была благодарность этой женщины тому, кто любил ее больше своей жизни и кто ради ее сомнительных «идей» распростился с этой самой жизнью.

Что касается жизни в садовом поселке «Березовая Русь», то она постепенно вошла в свою колею, потекла ровно и однообразно. Словно чувствуя, что все захватывающее уже завершилось, Саша совсем охладела к своему былому хобби – наблюдению за соседями. Ведущая на чердак лестница в их доме потихоньку покрывалась пылью. Маленькие паучки деловито оплетали ее перила своей паутиной. Позабыт-позаброшен стоял дровник. Давным-давно девочка не появлялась и в беседке для шашлыков.

И даже появление настоящих Вероники и Михаила Кокуевых на соседском участке не подвигло Сашу вернуться к своим прежним привычкам. Она кинула на своих новых соседей лишь один-единственный взгляд и поняла, что решительно все или почти все может сказать про них. Люди они были скучные и добропорядочные, за такими наблюдай, не наблюдай, ничего криминального все равно не увидишь, все у них было на поверхности, никаких тайн, никаких загадок не предвиделось.

Их ближайшая соседка тетя Таня так и осталась в неведении о том, какая страшная опасность грозила ее Кирюше совсем недавно. Так было лучше и для нее, и для самих героев. Саша сама настояла на этом.

– Тебя-то мама пожалеет, – сказала она Кириллу, – а меня обвинит во всех смертных грехах. Не хочу иметь под боком врага, который будет всегда помнить, что по моей вине чуть было не потеряла сына.

На этом и порешили. А Кирилл, желая перестраховаться, тем летом больше к матери на дачу вообще не приезжал. И когда наступило время вывозить с дачи все приготовленные матерью банки, закрутки и варенья, сослался на нездоровье и прислал вместо себя в помощь тете Тане другого человека. Так сказать, во избежание.