Наталья Никольская - Ближе к телу

— Пить надо меньше, гражданочка. А то не только детей, себя саму потеряете.

О боже! Ну что это такое! Да не пила я, что и попыталась объяснить надутому менту. А язык заплетается только от переживаний. Он не поверил. Резким жестом отцепил мою руку от своего рукава и заявил:

— Идите домой, если не хотите провести ночь в отделении милиции. В вытрезвитель вас доставлю, — с коварной улыбкой заявил милиционер.

Меня?! В вытрезвитель?! Меня, кандидата наук по психологии, к бомжам и пьянчугам? Вот уж правда, моя милиция меня бережет. Оказывается, Жора — едва ли не идеальный милиционер, бывает значительно хуже. Например, этот — ну неужели ему сложно было помочь мне? Мысли путались. Я внезапно осознала весь ужас ситуации. Ужасно хотелось потерять сознание, чтобы время застыло, ничего не ощущать и не думать о том, что случилось. Но стало страшно за детей — если их мамочка о них не позаботится, то кто? Надо их как можно быстрее спасти.

Ну что же мне делать? Никто не верит, что у меня увезли детей — что, глаза дома забыли, что ли? Господи, ну почему люди такие злые? Кажется, меня считают сумасшедшей, сбежавшей из ближайшей психушки. Даже сторонятся. Я присела на лавочку — ноги меня не держали — и разрыдалась. Ну хоть кто-нибудь помогите! Мой мысленный призыв был услышан — рядом со мной на лавочку опустился какой-то мужчина и спросил:

— Девушка, что-то случилось?

В его голосе даже прозвучало сочувствие, из-за чего я разревелась еще сильнее и сбиваясь, объяснила ситуацию, с надеждой глядя на этого человека. Конечно, очки были залиты слезами — но я не могла не запомнить единственного человека, проявившего ко мне хоть какое-то участие. Он был высоким и довольно привлекательным, с пушистыми темными усами и блестящими глазами. И так сочувственно поглаживал мою руку!

Наконец, высказавшись, я спросила срывающимся голосом:

— Что мне делать? Куда бежать?

— Никуда не надо бежать, детка, — невероятно панибратски заметил мужчина, начиная поглаживать уже мою коленку.

— Пойдем со мной, я помогу тебе успокоиться.

Только тогда я поняла, почему же этот тип решил мне посочувствовать, и резко поднялась, отбросив его руку:

— Да как вы посмели! У меня такое горе, а вы…

— Да ладно тебе ломаться, — хватая мою ладонь, мужчина дыхнул перегаром. Как же я раньше не заметила — он просто пьяный! Я испуганно вырвала руку и рванула куда подальше, не в силах сдержать слезы. Снова как подкатило — перед глазами какая-то красно-черная пелена, и голова кружится. Я мотнула головой, отгоняя дурноту. В обморок я падать не стала — дорога каждая секунда. Надо что-то предпринять.

Что же делать? Что я могу сделать, спрашивается? Куда бежать? В милиции мне могут и не поверить, как этот ужасный постовой, еще посадят в вытрезвитель. Еще этот пьяный — он так ругался, что я даже здесь слышала и краснела. Господи, нельзя же меня так оскорблять! Будь на моем месте Полина — она-то сумела бы разобраться с таким наглым идиотом. Она-то не спустила бы ему ни единого оскорбления. Он бы испугался не на шутку и потом всю жизнь лечился от ушибов.

Боже, откуда у меня столь кровожадные мысли? Это у меня-то? Впрочем, чему удивляться? Я же не раз за свою практику сталкивалась с тем, что люди ожесточаются при столкновении с жизненными коллизиями. Вот и я не смогла избежать этой участи. В самом деле, оставила бы детей у бабушки — и ничего бы не произошло. Лучше бы Полине помогла — зато Артур и Лизонька были бы в безопасности.

Полина!

Времени нет. Нужно что-то делать. И я рванула к телефону. Единственный человек, который может мне помочь — Полина. Как же я раньше об этом не подумала! Полечка же обязательно поможет мне. Она никогда еще не бросала меня в сложных ситуациях. А тут история сложнее не бывает. Может, это расплата за грехи? Как я ответила на ее доброту и понимание? Полина же всегда помогала мне, когда я не по собственной воле, разумеется, влезала во всевозможные истории. Я же отказала сестренке в такой мелочи — помочь с расследованием! Наверное, это и впрямь наказание, данное мне свыше — неужели нельзя было согласиться с Полиной. Ну что ж — время назад не вернешь, к несчастью, но Полина обязательно найдет моих детей.

Я судорожно искала в сумке телефонную карту. Наконец нашарила ее на самом дне, дрожащими пальцами сунула в прорезь телефона. И поняла, что от страха забыла номер.

— Ну же, ну же, — бормотала я, напряженно роясь в глубине своей памяти и не обращая внимания на людей, вставших в очередь. Толпа начинала роптать. Но какая мне разница! Я же должна позвонить сестре!

— Девушка, побыстрее не можете? — ехидно заметила толстая дамочка, переступавшая с ноги на ногу. — Вы же не одни. Не задерживайте людей.

Я только помотала головой. И это подействовало! Я всегда говорила, что в таких случаях может помочь просто жест или случайно услышанное слово. Иногда в стрессовых ситуациях из головы начисто вылетает что-то известное с детства, и никак не можешь вспомнить. Стоит что-то услышать или увидеть, как информация проявляется. В памяти, как на только что чистом листе бумаги, всплыли жизненно важные для меня цифры. Только бы Поленька была дома! И я набрала номер дрожащей рукой.

Проводив Ольгу — вот упрямая личность! — я вернулась домой, к теплу родимого очага. Оля, конечно, натура нежная, но нельзя же так переживать! И еще — она могла помочь мне с этим расследованием, но не захотела. Вожжа ей под хвост попала, видите ли — соскучилась по детям! Тоже мне, мамочка!

Я пыталась проанализировать ситуацию. Неожиданно в голову мне пришла достаточно трезвая мысль — если кто-то зашел в мою квартиру в мое отсутствие, это вовсе не значит, что соседей по лестничной площадке не было. А соседи у меня порой проявляют немыслимое любопытство. Как же я не подумала об этом раньше! Может быть, соседи видели кого-нибудь из личностей, побывавших в моей квартире? Значит, необходимо наведаться в квартиры напротив.

Поднявшись, я вышла из квартиры, благоразумно закрыла за собой дверь и позвонила соседям. Из трех квартир нашей площадки открыли только в одной — новые соседи, которые въехали в наш дом совсем недавно. Молодая женщина посмотрела на меня с легким недоумением, и я представилась:

— Здравствуйте, я ваша соседка, Полина Снегирева.

— Добрый вечер, — непривычно высокий голос был достаточно приятным и, надо сказать, соответствовал внешности моей соседки — невысокой худенькой женщине примерно моего возраста, около тридцати, выглядевшей очень юной. — Я Анна. Проходите, пожалуйста.

Я воспользовалась приглашением, совершенно не собираясь задерживаться надолго. И приступила к импровизированному допросу: