Наталья Никольская - Ближе к телу

— Поленька, слыхала, какой ужас-то? Ко мне ж милиция приходила, — впуская нас в квартиру и разливая по чашкам чай, разохалась старушка. Потом потеребила заклеенную лейкопластырем дужку очков и поставила на стол вазочку с вареньем.

— Слышала, баб Маш, — ответила Полина спокойно. — В моей квартире труп и нашли.

Тут уж старушка разахалась не на шутку.

— Ой, да как же так-то? Полюшка, это ж надо!

— Баб Маш, — прервала Полина ее излияния, — вы сегодня сидели на лавочке у дома? — ну прямо заправский следователь. Еще сигарету в зубы и пачку листов протокола на стол — и картина будет полной. А я в качестве стенографистки или кого там еще.

— Да где ж мне быть-то, — удивилась старушка, — гуляла с внучком. Дети-то какие пошли, глаз да глаз с ними. Вот мой что сотворил, девоньки, я готовила — так он взял и чуть не ошпарился. Подхватил чайник-то, а горячий. Ой, лишенько!

Полина едва сдерживала зевоту. Личная жизнь бабуси, как и ее внуков, мою сестренку не интересовала. И она с видом жертвенной добродетели выслушивала излияния бабы Маши.

— Баб Маш, вы видели кого-нибудь незнакомого у дома? Примерно часа в два-три, — спросила Полина. — Может быть, люди необычные или машина какая…

— Так я и говорю ж… Милиция, чай, тоже спрашивала. Я за внучком смотрела. Ох, постой… Ну да, машина во дворе стояла. Как приехала — и стоит, а потом уехала, кажись — не видала.

— Какая машина? — быстро спросила Полина. — Цвет, номер, марка?

— Так откуда ж мне знать. Серая. Ой, кажись, зять мой «девяткой» такие кличет. Такая… на утюг похожая. Обычная.

Я равнодушно смотрела на сестру. Она, судя по всему, обрадовалась какой-никакой зацепке и теперь ждала моей реакции. И что-то еще было в ее лице — словно произошло нечто из рук вон выходящее. Но я не стала вдумываться в ее эмоции — слишком уж настойчиво Полина сверлила меня взглядом. Наверное, надеялась, что захочу помогать ей в расследовании. Как бы не так! Еще чего не хватало. Если ей делать нечего — пусть суется. У меня же дети! И я решительно покачала головой, отвечая на безмолвный вопрос Полины.

— Кто-нибудь еще с вами был на улице?

— Катя из соседнего подъезда да Шурочка, — вздохнула баба Маша. Полина поморщилась, видимо, вспомнив, что обе старушки отличались почти полной слепотой и не видели дальше собственного носа. С их внуками во дворе постоянно происходили всевозможные неприятности, да и сами ребятишки были не слишком-то благонадежными. Как говорит Полина, пороть их надо. Я же против столь жестоких методов и возражаю, что несчастным детям всего лишь не хватает родительского внимания. Впрочем, к делу это не относится.

— А в наш подъезд кто-нибудь заходил? — спросила Полина. Старушка смотрела на нее с легким подозрением. Но все же ответила:

— Полюшка, да что я, только на подъезд и смотрю, что ли? У меня чай дите, за ним глаз да глаз нужен. Не знаю я, может, и заходил кто. Не могу тебе сказать.

Попрощавшись с бабой Машей, мы вышли в подъезд.

— Ну что? — приступила к индивидуальному допросу Полина, рассматривая меня как насекомое под лупой. — Поможешь мне? Неужели тебе самой не интересно, кто так беспощадно расправился с молодым человеком?

— Полечка, мне надо забрать детей — они же целую неделю у Евгении Михайловны. Мне уже стыдно. Да и соскучилась по ним, — залепетала я. Полина смотрела на меня скептически. Хорошо хоть удержалась от язвительных замечаний. Просто спросила:

— Оля, тебя отвезти?

Ну уж нет, знаю я ее. Как начнет давить на психику, воздействовать на совесть — обязательно придется помогать ей. Напомнит мне все случаи, когда приходилось выручать меня из переделок. И волей-неволей мне придется согласиться. А я не хочу ничего расследовать — должна же я пожить спокойно, правда? Поэтому, быстро отказавшись от помощи сестры, я поспешила на троллейбусную остановку. Транспорт подошел удивительно быстро, и через несколько минут я стояла перед дверью бабушкиной квартиры.

— Оленька, что же ты на ночь глядя? — удивленно спросила Евгения Михайловна, которую я отвлекла от просмотра телефильма. — Уж до завтра бы подождала. — Она смотрела на меня с немым укором. Мамочка называется! Оставила детей у бабушки чуть не на две недели, хотя договаривались ограничиться парой деньков! Но я же не виновата, что так получилось. Тем более, Евгения Михайловна внуков очень любит. И ей с ними общаться не в тягость. А у меня работа, порой бывает совершенно некогда даже пообщаться с родными чадами. Вот и приходится, как говорит Полина, «сбагривать» детей то к Ираиде Сергеевне, нашей мамочке, то к бабушке.

— Извини, бабуль, но давай я их сегодня заберу, чтобы не мешали тебе.

— Садись хоть чаю попей, — предложила бабушка, пока ребята, вдоволь повисев на моей шее, собирались. Я согласилась — с утра ничего не ела, сперва времени не было (а если честно, то желания готовить тоже), а потом… Случилось то, что случилось. Господи, до сих пор не могу вспомнить это… без содрогания. Подумать только, я лежала рядом с мертвецом! Это ужасно. Как ни странно, аппетита у меня это воспоминание не отбило. Наверное, коньяк благотворно повлиял на мою слабую психику.

Пока я пила чай, Артур и Лиза приставали к Евгении Михайловне с вопросами:

— Баб Жень, а что это такое? Почему луны нет? Как звезды загораются? — доставали они бабушку с обеих сторон. Я бы, наверное, не выдержала такого потока любопытства, но баба Женя держалась стойко. Она изящно дымила сигаретой в длинном мундштуке и пространно отвечала на детские вопросы.

Наконец, насытившись вкуснейшей выпечкой, делом рук Евгении Михайловны, я забрала детишек от бабушки. Соскучилась по ним страшно! И мы пошли на остановку. Лизонька лепетала что-то о новых мультиках, Артур смотрел на нее как взрослый на малыша и высокомерно держал меня под руку. Я поминутно обнимала детей и прижимала их к себе.

Какая-то бешеная машина вырулила прямо из-за угла и понеслась на меня. Я растерялась, дети вцепились в меня и словно оцепенели. Лизонька закричала. Я бросилась в одну сторону, потом в другую, не зная, куда бежать. Потом собралась с силами и толкнула Артура и Лизу на обочину. Машина объехала меня, взвизгнув тормозами. Так и с ума сойти недолго! У меня нервы не железные. Слезы сразу хлынули из глаз, слезы облегчения. Господи, неужели я могла погибнуть под колесами этой машины! Тем более, дети! Если бы я их не оттолкнула… Я же не переживу такого. И я бросилась к детям. Но моих маленьких запихнули в машину и повезли не знаю куда. Опоздала на несколько секунд. Я с ревом бросалась к людям и не понимала, почему же мне никто не хочет помочь. Господи, какой ужас! Я не переживу.

— У меня украли детей! Помогите мне! Их увезли на какой-то машине, — вцепилась я в рукав человека в милицейской форме. Он невозмутимо посмотрел на меня и заметил с ледяным спокойствием: