Дарья Донцова - Хорошие манеры Соловья-разбойника [litres]

– В банке питательная разглаживающая маска, – простонала няня.

Муж пощупал кожу над глазами.

– Точно. Просто как утюгом тут поработали!

– Где то, чем ты воспользовался? – осведомилась я.

Макс показал на раковину:

– Вот.

Я взяла пластмассовую банку и повернулась к Розе Леопольдовне:

– Что в ней?

– Паста для ароматизации геля, – всхлипнула Краузе, – им умываться надо. Бережно очищает лицо.

– От бровей, – добавил Вульф.

– Надеюсь, вы не это средство подарили Алине, – вздохнула я.

– Нет, нет, нет, – затрясла головой Краузе, – я хотела мыльце только на пробу сделать. И вообще из этой баночки надо брать всего один грамм, он придаст нежный аромат литру геля.

Я воспряла духом.

– Прекрасная новость. Алина в безопасности.

– А что Максу делать? – разрыдалась няня.

– Эй, эй, прекрати немедленно, – испугался Вульф, – ничего страшного. Брови вырастут!

– А вдруг нет? – запричитала Роза. – Что тогда?

– Ничего, – спокойно ответил мой муж, – проживу без них.

– Ужас, – заломила руки Краузе.

– Никто и не заметит, что у меня на лице чего-то не хватает, – сказал Вульф.

– О, горе, – стонала Краузе.

Макс вынул из кармана телефон.

– Проведем эксперимент. Видеозвонок. Вовка, ты здесь?

На экране айфона появилось изображение Костина.

– Что случилось?

– Ничего, просто я соскучился, – с самым серьезным видом заявил Макс. – Мы тут поспорили, ответишь ты на вопрос или нет.

– Делать вам больше нечего, – зевнул Костин, – говори быстрей, пельмени булькают!

– Вы их едите на ночь? – удивилась Краузе.

– Почему нет? – хмыкнул Володя. – Жена в командировке, домработница домой уехала. Я купил себе упаковку. Думал, наверну их сейчас с майонезом, горчицей, уксусом, перцем. А тут вы!

– С майонезом, горчицей, уксусом, перцем? – в ужасе повторила Краузе. – Так нельзя!

– Кто сказал? – осведомился Володя. – Еще кетчуп туда хорошо бы добавить, да он закончился. Я пошел хрен искать, а тут вы.

– И хрен в придачу! – закатила глаза няня.

– Роза, ты попробуй пельмешата с моим соусом, – посоветовал Костин, – ингредиенты я уже назвал. Все смешай, вылей в тарелку и лопай с удовольствием. Макс!

– Я здесь, – ответил мой муж.

– Вижу тебя, задавай свой вопрос.

– Я тебе нравлюсь? – сдавленным голосом спросил Вульф.

Костин замер, потом почесал нос.

– В смысле?

– Смысла в моем вопросе ноль, – усмехнулся Вульф, – просто ответь. Я тебе сейчас нравлюсь? Честно!

– Честно? – переспросил Костин. – Сейчас нет.

– И почему? – осведомился Макс.

– Я хочу пожрать, а ты с глупостями пристаешь!

– Задам другой вопрос, – сказал Макс. – Находишь ли ты во мне какие-то изменения?

– Да! – рявкнул Володя. – У тебя определенно что-то с головой случилось.

– Отлично, – обрадовался мой супруг, – уточни, что именно с ней не так.

– За все время, что мы друг друга знаем, ты впервые пристал ко мне с какой-то фигней, – возмутился Костин. – Лампа, ты здесь?

– Конечно, – откликнулась я. – Где ж мне поздним вечером находиться?

– Что с Максом? Какая муха его укусила? – зашумел наш друг.

Я встала так, чтобы Володя меня видел.

– Посмотри на Макса.

– Давно уже на него любуюсь, – разозлился Костин, – а пельмени кипят и…

Я не дала ему договорить:

– Что у него с лицом?

– У Макса? – уточнил Вова.

– Да, – хором ответили мы все.

– Ничего, – пробурчал Костин.

– Приглядись, – потребовала я.

– Вульф как Вульф, – забубнили из телефона. – Да в чем дело?

– У меня усы, – подсказал Макс.

Я захихикала, Роза Леопольдовна ойкнула.

– Усы? – протянул Володя. – И правда! Как я не заметил!

– Они мне идут? – еле сдерживая смех, спросил Вульф.

– М-м-м, – промычал Костин, – нет. Сбрей. Кусты над губой тебя состарили лет на десять. И цвет у них какой-то странный. Синий! Может, телефон так показывает? Не! Заросли на морде – это не твое! Я пошел пельмени жрать!

Экран погас. Макс спрятал трубку в карман.

– Кто-нибудь еще будет переживать об отсутствии у меня бровей? Сказал же, ни один человек не обратит на это внимания!

Глаза Краузе расширились, она схватилась за грудь и со словами:

– Умираю. Валокордин! – умчалась в коридор.

– Для женщины, которая собралась на тот свет, она слишком ретиво носится, – развеселился муж и повернулся ко мне.

Я попятилась.

– Мама!

– Что на этот раз? – осведомился супруг. – Я стал обладателем бровей розового цвета, на которых висят синие кисточки?

– У тебя усы, – прошептала я, – темно-синие, почти черные.

– Где они находятся? – задал гениальный вопрос муж.

Я дотронулась до своей верхней губы.

– Тут.

Вульф погрозил мне пальцем.

– Нет, у тебя не получится разыграть меня! По глазам вижу – ты привираешь. Не умеешь лгать, как все, с честным видом.

С этими словами муж подошел к зеркалу, замер, постоял пару секунд и обернулся.

– Это не усы! Просто кожа почему-то изменилась.

– Ты несколько раз чесал пространство между верхней губой и носом, – вспомнила я, – пальцем водил туда-сюда. Может, чем-то руку запачкал? Вот и кажется, что усы выросли.

Макс зевнул.

– Я проголодался. Пойду поем!

– Мужчины эмоциональны, как кирпичи, – заявила из коридора Краузе, – с лицом беда, а у Вульфа аппетит разыгрался! Я на него смотрю, и у меня паника начинается. А он есть хочет! Случись со мной такой ужас, я надолго забыла бы о походах к холодильнику.

– Не вижу ни малейшего повода для истерики, – улыбнулся мой муж, – брови не пропали! Они просто переместились под нос.

– Куда? – прошептала Краузе.

– Стали усами, – заявил Вульф. – Дайте мне пожрать, битте!

– Кто там? – спросил из-за закрытой двери женский голос.

– Это Евлампия Романова, здравствуйте, вы просили меня прийти в восемь, – ответила я.

– В восемь? – повторила хозяйка.

– Да, – подтвердила я, – вчера вы договорились с Николаем Махониным, назвали время.

– Вы детектив?

– Верно, – подтвердила я.

Дверь приоткрылась, я увидела стройную женщину в халате, она смущенно произнесла:

– Думала, вы появитесь вечером.

Я растерялась.

– Простите, с вами договаривался другой сотрудник. Мне он сказал про утренний визит. Я удивилась, но решила, может, вам так удобно.

– Я хотела поспать подольше, – призналась Людмила.

– Извините, пожалуйста, – смутилась я, – приду после ужина.

– Хорошо, – согласилась Будкина и захлопнула дверь.

Выйдя из подъезда, я позвонила Махонину.

– Слушаю, – сонным голосом отозвался тот. – Кто в такую рань трезвонит?

– Почему ты решил, что я должна появиться у Будкиной в восемь утра? – забыв поздороваться, спросила я. – Она безмерно удивилась, предполагала, что я загляну вечером.