Дарья Донцова - Хорошие манеры Соловья-разбойника [litres]

– Да она просто проспала, – рассердился Николаша. – Я спросил: «Когда лучше прийти нашему человеку?» И услышал: «В восемь».

– Просто: «в восемь», – уточнила я, – без слова «утра»? Теперь понятно, почему хозяйка изумилась.

– Она продрыхла, поэтому не пустила тебя, – стоял на своем наш компьютерщик. – Если хотят вечером повидаться, говорят: двадцать ноль-ноль.

– «Двадцать часов» говорят, наверное, только полицейские, сотрудники МЧС и военные. Обычный человек скажет: в восемь, – фыркнула я.

Дверь подъезда приоткрылась, показалась женская голова.

– Девушка, – громко сказала она, – детектив…

– Потом побеседуем, – пообещала я Коле и подошла к створке.

– Извините, я некрасиво поступила, – вздохнула Людмила Павловна, – пойдемте ко мне. Вы кофе любите?

– Не очень, – честно ответила я, – предпочитаю чай.

Будкина открыла пошире дверь подъезда.

– Я люблю зеленый. Вы как к нему относитесь?

– Положительно, – ответила я. – В доме нет консьержа?

– Раньше сидела Анастасия Леонидовна, – махнула рукой Людмила, – потом она куда-то пропала, исчезла без объяснений. Нового работника никак не найдут. Зарплата маленькая, а хлопот много.

Мы вошли в квартиру и очутились в столовой, которую объединили с кухней.

– Садитесь где вам удобно, – радушно предложила хозяйка и включила чайник. – Что вас ко мне привело?

– Вы знали Веру Марамамакину? – задала я сразу свой вопрос.

Будкина налила кипяток в прозрачный заварочный чайник, поставила на стол чашки и сказала:

– Ответьте сначала на мой вопрос. Почему вас интересует Вера?

Я, не упоминая ни имени, ни фамилии Аллы Фединой, рассказала о визите скрипачки и завершила свое сообщение фразой:

– Вера Марамамакина после окончания школы поступила в вуз, стала редактором, вышла замуж, детей у нее нет. Мать Веры – Анелия Борисовна Орехова, а отец – ваш муж, Иван Алексеевич Марамамакин. И вдруг спустя годы Вера меняет фамилию, становится Арамакиной…

– Так, понятно, – остановила меня Людмила. – Вы хотите выяснить, что мне известно об этой женщине?

– Да, – кивнула я. – Была ли у нее дочь? По документам Вера бездетна, но порой родная тетя берет на воспитание осиротевшую племянницу – селит ее у себя в доме, заботится о ней, но не оформляет опеку.

Будкина сцепила пальцы рук в замок.

– Иван Алексеевич скончался, ему уже невозможно навредить. Да и времена изменились. Хорошо, я открою вам семейную тайну, наверное, пришло время ей выползти на свет. Вера дочь Петра Алексеевича Марамамакина.

Я уточнила:

– Петра Алексеевича? А почему у нее отчество Ивановна?

– Потому что муж удочерил ее, – пояснила Будкина, – девочку родила Анелия Орехова, любовница Пети, брата моего супруга.

Я сделала несколько глотков чая.

– И вы были не против?

Людмила Павловна села за стол.

– Нет, конечно. Петя наш добрый ангел. Он работал директором большого, как тогда говорили, универмага. Сейчас такие магазины называются моллами. Петя мог все! Ивана он очень любил, с самого детства опекал младшего брата, всегда выручал его деньгами. Благодаря Пете у нас появилась четырехкомнатная кооперативная квартира в доме, который построил для своей профессуры Московский государственный университет, и дача в Снегирях. И никогда не возникало проблем с одеждой, продуктами, книгами, врачами… В те времена директора магазинов считались самыми полезными знакомыми, у них были такие связи!

Людмила вздохнула.

– Петя как-то приехал и честно попросил: «Ребята, помогите мне. Я влюбился в девушку, она беременна. Беда в том, что ей восемнадцать будет через полгода, а ребенок на днях появится. С родами проблем нет, я все устроил, ее в больнице зарегистрируют как совершеннолетнюю. А потом-то как? Младенцу отец нужен. Я его на себя записать не могу, сами понимаете почему».

Людмила взяла из коробки конфету.

– У Пети была супруга Надежда Сергеевна. Они поженились после того, как Петенька в армии отслужил. Молодые совсем, погулять хотелось. Вот и решили с детьми подождать, а Надя забеременела. Жена и муж здоровые, по двадцать лет им было, в таком случае направление на аборт не давали. Но Петя всегда умел решать проблемы, договорился с доктором, тот ночью в свое дежурство делал незаконные чистки. Женщины приезжали к полуночи, а часа в три-четыре кто-нибудь их домой забирал, или они сами уходили. Петя нам потом рассказывал, что у гинеколога была отличная репутация, его посоветовал близкий друг. Когда он в назначенный час явился в больницу, ему выдали полусонную супругу. Петя не имел медобразования, он решил, что Надя от наркоза еще не полностью отошла. Жена проспала сутки, на вторые тоже глаз не открыла…

Людмила махнула рукой.

– И все. Много лет в таком состоянии провела, между жизнью и смертью. Лежала дома, Петя сиделку в квартире поселил. Несколько лет пытался супругу лечить. Про подпольный аборт никто, кроме нас с Иваном, не знал. Врачи руками разводили. КТ, МРТ тогда не было еще, один рентген в наличии. Развестись, сдать беднягу на попечение государства Петя не мог, он был порядочным человеком. Но у него появлялись разные женщины. Осуждать его в такой ситуации невозможно. И вот, пожалуйста, несовершеннолетняя. Еще учтите, что у братьев разница в возрасте полтора года, считайте, они близнецы. У них была тесная связь. Ваня заболел? Петя вдруг звонит: «Что с Иваном?» У Петра неприятности? Ваня нервничает, хоть брат ему ничего и не сказал.

Людмила пододвинула ко мне вазочку с конфетами.

– Когда Петр объяснил, что ему надо, я испугалась, в чем честно и призналась: «Ты наш благодетель, но Ваня учитель, вдруг кто в школе узнает, что у него есть „левый“ младенец от несовершеннолетней? Представляешь последствия? Такого педагога к детям на пушечный выстрел не подпустят!»

Он ответил:

– Я все улажу. С матерью девочки я уже договорился, она никогда вас не побеспокоит.

Хозяйка грустно улыбнулась.

– Я его перебила: «Готова взять твоего ребеночка, воспитывать, любить. Своих детей у нас нет и не будет из-за моего бесплодия». Петя обнял меня. «Спасибо, зая. Но я не хочу, чтобы малыш стал полностью вашим. Почему? Не желаю, чтобы его мать вас мучила».

Будкина стала вертеть чайную ложечку.

– На свет появилась девочка, Вера Ивановна Марамамакина. Это все, что я о ней тогда знала. Имя матери Петя нам не сообщил и более никогда о дочери в нашем присутствии не упоминал. Через шесть лет Петя умер. На похоронах я озиралась по сторонам, думала увидеть маленькую девочку. Но дочь не привели попрощаться с родным отцом. Через месяц в школе, где муж был директором, освободилась ставка педагога по истории музыки. Супруг беседовал с разными претендентами на должность. Сначала расспросит человека, изучит его характеристики с предыдущего места работы, обещает подумать. Потом созванивается с кадровиком на прежней работе и узнает много всякого-разного о том, кто был у него в кабинете. В основном на ставку претендовали женщины, и про всех муж узнавал одно и то же: скандалистка, истеричка, не ладит с детьми и родителями.