Дарья Донцова - Аллергия на кота Базилио

– Мама очень переживала, – кивнула Света, – а потом Зина появилась. Бог ее нам послал. У нее с нюхом точь-в-точь как у отца было.

– Да уж, – подхватил Андрей, – один раз по дому полетел «аромат» горящего пластика! Я помчался на первый этаж, оттуда вонь неслась. И что? Плита работает, а на одной включенной электрогорелке лежит и тлеет пластмассовая доска для разделки овощей. Представляете запах? Я чуть не задохнулся. А домработница стоит боком к плите, картошку чистит и напевает. Я закричал:

– Зина!

Она вздрогнула.

– Что?

Я показал на доску, прислуга засуетилась.

– Ой, ой!

Живо доску схватила, водой облила и чуть не плачет.

– Что теперь с ней делать? Недешевая ведь!

Я велел выбросить останки, спросил:

– Неужели ты не почувствовала вони?

Зинаида смутилась и рассказала, что в детстве бросала в костер пластмассовые расчески и кружки. Очень ей нравился запах, который те при горении издавали. В школе тайком бегала в кабинет химии, нюхала всякие растворы. Под выхлопной трубой для нее постоять – праздник.

Светлана засмеялась.

– Когда Андрюша мне про это рассказал, я сразу поняла: повезло нам. Зинаиде аромалампа в бане, от которой все стонут, подарком судьбы казалась. Она была в восторге от всех папиных одеколонов, от ароматизатора белья. Кстати, полусгоревшую свечку, которую отец в последний свой визит в баню жег, Катя ей отдала.

– Странно дарить огарок, – хмыкнул Дегтярев.

– Моя бабушка такие подношения называла: «Лучше вам, чем в мусор», – заметила я.

– Сама удивилась, – сказала Света, – одеваюсь в прихожей, Зина рядом стоит. Появляется Катя, дает ей пакет: «В бане на столике возле дивана, на котором Григорий Викторович умер, стояла свеча. Возьми, тебе точно ее запах понравится. И забери из комнаты отца все его вонючки». Зинаида от радости запрыгала, а я поразилась. Почему Катя вдруг решила Зине подарок сделать. Прости, Андрюша, скажу правду: твоя сестра злая, как голодный медведь весной.

– Я знаю, – грустно заметил муж, – у нас с ней отношения с детства не сложились. Кате хотелось быть единственным ребенком в семье. Меня она считает конкурентом, а сейчас, когда речь идет о завещании, совсем озверела.

– Катя не умеет управлять своими желаниями, – добавила Светлана, – если чего захочет – подайте прямо сейчас и в три раза больше.

– Точно, – согласился муж, – такие истерики маме закатывала, когда ей в детстве в чем-то отказывали. И ее всегда тянуло к стремным парням. Если мужик кого-то побил, подрался, пошел голым по Тверской гулять, то он точно ей понравится.

– Катя часто приводила в дом кавалеров, – сказала Света, – бедный папа только за голову хватался. Один отсидел за разбой, другой девять раз был женат, третий – постоянный клиент нарколога. Отец каждого жениха дочери проверял, говорил: «Катюша, он не нашего круга птица. Проведи с ним некоторое время, но замуж за него не выходи». В ответ: скандал, вопль, слезы. Крик: «Вы мне всю жизнь сломали», – процитировала Светлана, – потом Катя из дома уносилась. Несколько месяцев в своих московских апартаментах тусовалась, но пользовалась кредиткой, на которую ей Григорий Викторович деньги переводил. Возвращалась злее кобры, бросалась на отца: «Все из-за тебя! Я опять осталась одна».

– Григорий умел отвадить кавалера от дочери? – уточнил Дегтярев.

– Нет, – вздохнул Андрей, – тот сам делал ноги. Поживет с Катей в одной квартире, поймет, что она за фрукт, и бежит, роняя тапки. Где сестра только находила этих уродов?

– В Сети, на сайтах знакомств, – неожиданно ответил Кузя, – похоже, она на всех зарегистрирована.

– Последний, Йося, вроде приличный, – заметила Светлана, – с высшим образованием, химик, кандидат наук. Живет за границей, работает в какой-то фирме, заведует лабораторией. Обеспеченный. Старше Кати лет на пять. Просто идеальный вариант. У него нет бывших жен, детей от разных браков. Даже папа к Йосе сначала хорошо относился.

– Сначала? – повторил Дегтярев. – А потом как?

– Отец всегда Катиных мужиков проверял, – ответил вместо жены Андрей, – наверное, навел о Йосе справки, что-то не очень благовидное вылезло. Ну, и велел ей прекратить отношения. Увел ее к себе в кабинет, о чем они разговаривали, никто не знает. Екатерина в коридор выскочила, заорала:

– Пошли вы все на…! Я его люблю, а он меня! Подавись своими деньгами. Йося богат. Сыграем свадьбу, а ты жри свои миллионы.

Потом в машину села и укатила. Неделю не показывалась и не звонила. Мама очень переживала, отца упрекала: «Зачем ты так резко с Катюшей говорил?»

– Катя вернулась во вторник, – перебила мужа Светлана, – я увидела, как она в дом входит, и сразу решила уехать. Да не получилось, время почти к полуночи шло. Как родителям объяснить, что мне срочно надо… Куда? Стою в холле, как дура. Катерина подбегает, мне на шею кидается.

– Прости, Светуля.

Я чуть не упала.

– За что?

Катя в рев:

– Я тебя обидела, жабой обозвала. Мне так стыдно!

И тут Андрей в прихожей появляется. Она к нему.

– Люблю тебя! Очень!

Светлана посмотрела на мужа, тот почесал кончик носа.

– Никогда сестра так себя не вела. Просто на колени перед семьей падала, рыдала, извинялась, клялась всем, даже домработнице, в любви. Ну, просто слов нет.

Света сцепила пальцы рук в замок.

– Андрюша подумал, что Катя то ли понюхала, то ли уколола что-то, поэтому пришла в такое состояние. Отец на нее тоже странно смотрел, а вот мама, та заплакала.

– Катюшенька, ты моя любимая девочка…

И Катька правду выложила. Оказывается, у Йоси есть жена, гражданская, работу он потерял, дом в Швеции давно продан.

Кузя начал бегать пальцами по клавиатуре ноутбука, а Светлана продолжала:

– Короче, он аферист. Правда случайно выяснилась, в квартиру, которую Йося в спальном районе Москвы снимал, ворвалась баба, устроила скандал, оказалось, что она его любовница. Он у нее деньги украл и к Кате переметнулся.

Светлана поморщилась.

– Вагон грязи!

– Произошло возвращение блудной дочери, – ехидно заметил Андрей, – плач, сопли, крики: «Он подлец». В этом вся Екатерина. У нее разбег от любви до ненависти, а потом, наоборот, длится несколько секунд. Управлять собой она вообще не умеет. Захочет есть, бежит на кухню, и все равно ей, что ночь, что вес у нее почти сто кило. Наплевать! Сестра в детстве такие истерики закатывала! Папа их старался пресекать, пытался наказывать распоясавшуюся дочь, да мама умоляла:

– Пожалей девочку!

Отец рукой махал и не трогал нахалку, ее даже в угол не ставили! И что получилось?

В самый разгар беседы зазвонил домофон.

– Даша, открой, – велел полковник.

Я не пошевелилась. Родители Екатерины сделали большую ошибку, потакая капризам дочери. А мы разбаловали полковника, он никогда не говорит «пожалуйста», «спасибо».