Елена Логунова - Купидон с жареным луком [litres]

– Благодарю. – Я заняла мягкий стульчик.

– Чай, кофе?

– Спасибо, не надо. Если позволите, я сразу к делу. – Я достала и включила диктофон. – Максим Петрович, как вы считаете, что следует знать начинающим коллекционерам, каких ошибок нужно избегать, как сделать первые шаги в этом направлении и к чему необходимо быть готовыми?

– Обширный список вопросов. – Галерейщик заметно расслабился и откинулся на спинку своего высокого кожаного кресла. – Ну… Во-первых, у начинающего коллекционера должно быть понимание, что такое коллекция вообще и каким он хочет видеть свое собственное собрание. Он также должен осознавать, что коллекционирование – это не просто покупка и хранение произведений искусства…

Я внимательно слушала, кивала, и Максим Петрович совершенно успокоился, заговорил живенько, даже с жестикуляцией. Чувствовалось, что предмет разговора ему интересен.

– Губительная стратегия – коллекционирование по принципу коммерческой ценности. Как правило, ее придерживаются арт-дилеры, зарабатывающие этим себе на жизнь, и нувориши, которые хотят добавить респектабельности и вой-ти в определенный круг…

– Некоторые банкиры, например? – быстро вставила я.

Максим Петрович прищурился:

– Намекаете на кого-то конкретного?

Я кивнула и заговорщицки улыбнулась:

– Знаете Романа Игоревича Бойченко, управляющего областным филиалом банка «Монолит»?

– Ах, вот почему это не телефонный разговор. – Галерейщик наконец улыбнулся. – Конечно, я знаю кое-что о Бойченко, но попрошу вас не цитировать мои слова. Не для печати, просто для вашего сведения: Роман Игоревич – так себе коллекционер.

– Он не разбирается в искусстве?

– Он просто неразборчив. Понимаете, арт-рынок стабильно растет, но у него есть масса рискованных аспектов. Иногда лучше честно приобрести шедевр за его полную стоимость, чем искать варианты подешевле, нарушая закон.

– А Бойченко его нарушает?

Максим Петрович пожал плечами:

– Не знаю, но он всегда стремится минимизировать свои затраты. Банкирская привычка, наверное.

– Вложить рубль, получить два?

– Не совсем так: я не слышал, чтобы Бойченко что-то из своей коллекции продавал, он только приобретает… Но – да, смысл в том, что хороший коллекционер – всегда одержимый, однако не жаждой наживы и не желанием создать о себе лучшее впечатление, представиться человеком, которым он не является…

– Например, будучи банкиром, не одевается как рокер и не ездит на «Хаммере», – пробормотала я.

– Вижу, вы тоже знакомы с Романом Игоревичем. – Галерейщик засмеялся. – Ну да, да… Он такой, как бы это выразиться… Позер? Актер? Все время играет роли – банкира, коллекционера, рокера, еще кого-нибудь, я не знаю… Но переигрывает, понимаете?

– Максим Петрович, как вы думаете, коллекционеры такого типа, как Бойченко, приобретают краденые предметы искусства? – спросила я.

Галерейщик снова помрачнел, покосился на включенный диктофон и молча кивнул.

– А смысл? – не поняла я. – Ведь краденое произведение нельзя выставить, им не похвастаешь, его не продашь?

– Выставить нельзя, – согласился Максим Петрович, – но коллекционеру бывает достаточно знать, что он обладает сокровищем, и ему всегда очень сложно расставаться с тем, что он купил. Коллекционер вообще редко думает: «Сейчас куплю шедевр, а потом продам его». Это психология дилера.

– Так мы же говорим о банкире, – напомнила я. – Может, для него искусство – просто финансовый инструмент, только с высокой степенью риска?

– Может, – согласился галерейщик. – Но если есть цель собрать хорошую инвестиционную коллекцию, то нужно понимать, что возврат вложенных средств не будет быстрым. Инвестиции в предметы искусства можно рассматривать как своего рода «пенсионный фонд» или наследие потомкам…

– То есть коллекционер-инвестор скорее всего законными и не очень способами набьет закрома предметами искусства и будет чахнуть над ними, как Кощей?

– Какой яркий образ! – Максим Петрович совсем развеселился. – Да, примерно так. – Он снова посмотрел на диктофон. – Но я вам ничего этого не говорил.

Я потянулась, выключила диктофон, убрала его в сумку и встала:

– Большое спасибо. Я пришлю готовый текст вашего комментария на согласование.

– Да, пожалуйста. – Галерейщик тоже встал и даже вышел из-за стола, провожая меня к двери.

Действительно высокий. И ноги у него – я посмотрела вниз – большого размера, как и у другого Соколова…

И я решилась:

– Скажите, а Андрей Петрович Соколов вам не родственник?

Улыбка с лица моего собеседника моментально испарилась.

– Без комментариев! – заявил он и чуть ли не вытолкал меня из кабинета.

– И вам всего хорошего, – озадаченно пробормотала я в шумно захлопнувшуюся дверь.

Красавица из-за конторки поглядела на меня испуганно.

– Мы очень хорошо побеседовали, – успокоила я ее. – Спасибо вам за помощь.

– Да я-то что…

Не слушая лепета красавицы, я сказала:

– Всего доброго, до свидания! – и покинула галерею.

«Зуб даю, они родственники, и этот Петрович боится прессы потому, что не хочет говорить про того!» – несколько путано высказался мой внутренний голос, когда я оказалась на улице.

Я только кивнула. Максим Петрович Соколов явно не случайно даже слышать не хотел про своего однофамильца по имени Андрей Петрович.

«Куда теперь?» – спросил внутренний голос.

Я огляделась. Погода портилась, накрапывал мелкий дождик, а у меня во дворе осталось развешенное на просушку белье, и Шуруппак наверняка уже проголодался и кроет блудную хозяйку трехэтажным кошачьим матом…

– На автобус – и в Пеструхино, – решила я.

Пока я ехала в деревню, думала о банкире Бойченко и пришла к выводу, что пропавший шишак почти наверняка уже у него.

Ничем, кроме желания срочно пополнить коллекцию роскошным экземпляром, который похищен у законной владелицы и совершенно точно не будет продаваться открыто, а это значит, по полной стоимости или даже выше ее, если проводить аукцион, нельзя было объяснить вечернюю поездку банкира в деревенскую глухомань.

Мне это виделось так: Бойченко приехал на встречу с похитителем шишака к источнику – там всегда полно народу, и никто ни на кого не обращает внимания. Они сели на уединенную лавочку, похититель показал коллекционеру товар лицом, и оба не заметили, что одна из жемчужин оторвалась. Банкир расплатился и увез шишак в город.

В эту версию плохо вписывались жемчужины, которые лежали в прихожей квартиры Андрея Петровича. Как они там оказались и, главное, когда? У меня сложилось впечатление, подкрепленное, кстати, словами бабки-соседки, что Соколов впервые после долгого отсутствия вошел в свое жилище вместе со мной. В картире было жутко пыльно и холодильник не работал, хозяин включил его в сеть при мне!