Елена Логунова - Купидон с жареным луком [litres]

– Ну нет, ты не такая! – запротестовала я.

– Но и не романтическая дурочка, правда?

– Даже не знаю… По мне, так натуральная Джульетта, – захихикала я.

Лизка тоже хохотнула и добавила:

– Я вдвое старше той Джульетты.

– В два с половиной раза, – поправила я.

– Фу, Алиса, к чему такая точность!

– Прости, прости!

Некоторое время мы ехали молча. Лизка покачивала головой, сокрушаясь то ли о своем возрасте, то ли о моей бестактности, и поглядывала на себя в зеркало заднего вида. Видимо, собственное отражение ей нравилось – она перестала дуться и снова заговорила, теперь уже мечтательно:

– А какая красивая фамилия – Синеглазова!

– Ты это про тетку Веру?

– Алиса! Я про себя! Елизавета Синеглазова – а? Как звучит!

– Хорошо звучит, – согласилась я и невпопад добавила: – Хотя мне больше нравятся серые глаза.

– Чьи? – моментально отреагировала Лизка.

На мое счастье, ей позвонил один из тех клиентов, кому сегодня предстояло быть беспощадно окученным, и подруга отвлеклась, а потом и забыла о моей интересной оговорке. И только высадив меня в центре города, она спохватилась и спросила:

– Ты не сказала, что у тебя за дела?

– Потом расскажу, – пообещала я и захлопнула дверцу «лягушонки-коробчонки».

Зеленая машинка отъехала, оставив меня у старинного купеческого особнячка, где нынче помещалась частная художественная галерея «Плеяды».

Я взошла на крутое беломраморное крыльцо, придерживаясь за кованые перила, толкнула тяжелую резную дверь и оказалась в просторной светлой комнате с высокими потолками, обрамленными затейливой лепниной. Это было что-то вроде прихожей: направо – гардероб, налево дверь с табличкой «Администрация», прямо – стеклянная стена с проходом на выставку с корявыми конструкциями из дерева и металла и цветными пятнами картин. Я поморщилась: обширные лужи флюоресцентной краски на стенах слепили глаза даже сквозь стекло.

В прошлом году, еще до карантина, я была в этом зале на выставке так называемого Товарищества Провинциальных Художников «Искусство XXI века». Тогда у меня сложилось впечатление, что у наших провинциальных художников какое-то свое летоисчисление: их двадцать первый век был такой пасторальный, буколический… Подавляющее большинство работ составляли натюрморты и пейзажи, причем особенно охотно авторы писали тучные нивы и фруктовые сады. Видно было, что товарищи художники простодушно радуются наступившему в двадцать первом веке продовольственному изобилию и искренне восхищаются осязаемой красотой типичных региональных продуктов: яблок, тыквы, кукурузы, болгарского перца и подсолнухов.

Помнится, тогда я остроумно высмеяла выставку в гламурных «Трендах-брендах», а зря, пожалуй. Тыквы и подсолнухи смотрелись куда приятнее люминесцентных абстракций.

На этот раз ближние подступы к современному искусству охраняла не типичная музейная смотрительница – бабуля в бархатной жилетке и темном платье с кружевным воротником, – а молодая красавица в дизайнерских джинсах и хлопковой блузе с принтом. Расцветкой «Вырви глаз» принт на рубашке красотки удивительно гармонировал с картинами в зале.

– Посещение экспозиции – триста рублей, – проинформировала меня барышня.

– И ведь недорого совсем, – добродушно откликнулась я, мысленно добавив: «в сравнении с тем, что придется потом потратить на лечение глаз и нервной системы». – Но я не на выставку, мне нужно увидеть Максима. Он здесь?

– Максим Петрович у себя. – Девушка выскользнула из-за конторки, переместилась влево и прикрыла собой дверь с табличкой «Администрация». – А вы по какому вопросу?

Я достала из кармана заранее приготовленную визитку с узнаваемым вензелем солидного издания:

– Алиса Пеструхина, газета «ФинансистЪ», редактор спецпроектов. Максим у нас эксперт по вопросам искусства…

– Я доложу Максиму Петровичу, – акцентировав отчество своего шефа, красавица забрала у меня визитку и скрылась за дверью.

– Петрович так Петрович, – пробормотала я, безразлично пожав плечами.

В современной практике мало кто использует отчество. И бизнесмены, и политики, и деятели искусств – все демократично обходятся только именем и фамилией, как это заведено на Западе.

И тут до меня дошло: Максим Петрович! Как Андрей Петрович, тоже Соколов! Ба, да не родственники ли они? Похоже, родные братья! А что, вполне возможно, даже сферы деятельности у них похожие: Андрей Соколов – художник, Максим Соколов – владелец галереи…

– …сказал же – никаких журналистов! – донеслось до меня из-за неплотно закрытой двери.

Говорил – и пресердито – мужчина.

– Но это не какая-нибудь желтая пресса, а «ФинансистЪ», и вас хотят как эксперта, – оправдываясь, заговорила девушка.

– Кто? – коротко спросил мужчина и после паузы, во время которой он наверняка получил и изучил мою визитку, разрешил: – Ну, ладно, зови ее.

Я мысленно отметила: Максим Петрович не желает общаться с желтой прессой, с чего бы это? В том, что директор галереи не откажется встретиться с редактором газеты «ФинансистЪ», я нисколько не сомневалась.

За возможность мелькнуть на страницах солидного делового издания умные люди немалые деньги платят, на чем моя Лизка и зарабатывает. А очень умные предлагают себя в качестве экспертов и спикеров – нам, журналистам, постоянно нужны комментарии профильных специалистов, и за это никто никому не платит. Получается обоюдовыгодный взаимозачет: вы нам необходимую информацию – мы вам упоминание в материале.

Собственно, потому-то Максим Соколов и присутствовал у меня в телефонном списке контактов: он уже комментировал для газеты какие-то события в мире искусства. Какие – убей, не помню, видимо, не такие яркие, как живописные полотна на новой выставке.

– Прошу. – Дверь открылась, девица жестом пригласила меня войти, сама же рыбкой выскользнула наружу и проследовала на свой сторожевой пост за конторкой.

Я вошла в кабинет и приветливо улыбнулась:

– Здравствуйте, Максим Петрович! Уделите мне пару минут?

– Смотря о чем вы хотите поговорить, – настороженно отозвался мужчина за столом.

Мне показалось, что он похож на моего Соколова, то есть на Андрея Петровича – тоже крупный, явно высокий, голубоглазый. Но у того Соколова улыбка изумительная, а этот хмурый такой…

– Я готовлю материал о коллекционировании предметов искусства, и мне снова понадобилось узнать ваше экспертное мнение, но это не телефонный разговор. – Я приблизилась к столу и взялась за спинку стула, давая понять, что надо бы пригласить меня присесть.

– Коллекционирование? – Максим Петрович приподнял брови, но, кажется, счел тему разговора вполне невинной и, успокоившись, вспомнил о правилах хорошего тона: – Да вы присаживайтесь.