Наталья Александрова - Рагу из любимого дядюшки

— Отец Софьи Алексеевны был ювелиром… — проговорила я задумчиво, — значит, ее слова о бриллиантах могут быть не совсем пустыми…

— Ничего не значит, — мягко возразил Иван Францевич, — я, конечно, не хочу вас огорчать, но вы только представьте: после революции обыски следовали один за другим, у людей отбирали все сколько-нибудь ценное, а уж ювелиров трясли в первую очередь, так что сохранить что-нибудь было практически невозможно. Потом Софья Алексеевна была в ссылке, сами понимаете, она ничего не могла увезти с собой в товарном вагоне, где люди были набиты, как скот, и ничего не могла спрятать в саманной хижине. А позже, в послевоенные годы, она жила так бедно, так тяжело! Я пытался предложить ей помощь, — торопливо ответил старик на не произнесенный мной вопрос, — но она категорически от всего отказывалась… Ваша бабушка была чрезмерно щепетильна! Но если бы у нее что-то оставалось из вещей отца, она не бедствовала бы…

— Может, она просто боялась? Продашь один камень, а кто-нибудь пронюхает об этом и привяжется, узнают масти или бандиты… Неизвестно, что хуже!

— Может быть, может быть, — произнес Иван Францевич, но я чувствовала, что мои доводы его не убедили. — Вы не пьете чай, — сказал он наконец совсем другим голосом, — я утомил вас своими воспоминаниями. Позвольте, я налью вам горячего. И непременно ешьте шоколад, если хотите сохранить хорошую голову.

— Что же она имела в виду, о чем говорила в своем письме? «Иван Францевич поможет тебе разобраться с ними…» О чем это она? С чем вы поможете мне разобраться?

Ювелир пожал плечами:

— Если бы у нее каким-то чудом осталось что-то от отца, какие-нибудь камни или ювелирные изделия, я, конечно, помог бы вам оценить это, помог продать за настоящую цену, если такова будет ваша воля…

— То есть «помогли бы разобраться с ними»?

— Но я еще раз хочу повторить: это маловероятно. Так что на вашем месте я бы не придавал письму такого значения.

Мы посидели еще какое-то время, и я засобиралась.

Иван Францевич вышел к дверям проводить меня и напоследок просил иногда его навещать.

— Не забывайте старика! Вы напомнили мне Софью Алексеевну, а она была необыкновенной женщиной!

— Соседи в Парголове считали ее ведьмой, — ответила я.

— А кто такая ведьма? — произнес Иван Францевич совершенно серьезно. — Ведающая, то есть знающая тайны!

По паркету застучали когти, и в прихожую вышел Шторм. Он не злился, как вначале, напротив, дружелюбно вилял хвостом.

— Вот и Шторму вы понравились, — улыбнулся старый ювелир.

Выйдя от Ивана Францевича, я переходила улицу, чтобы сесть на троллейбус, и вдруг увидела отъехавшую от тротуара темно-зеленую машину. В машинах я не очень разбираюсь, но эту сегодня я уже точно видела — запомнила трещину на ее левой фаре. Признаюсь, я испугалась: после всех приключений, после того, как мне несколько раз чудом удалось избежать смерти, в каждом таком совпадении я видела явственную угрозу.

Прежде чем я бегом пересекла проезжую часть и вскочила в подъехавший троллейбус, зеленая машина проехала мимо, не набирая скорости и не сделав попытки сбить меня. Троллейбус тащился по улице со скоростью беременной черепахи, я нашла свободное местечко и сидела, задумавшись о своих многочисленных проблемах. Случайно бросив взгляд в окно, я снова увидела туже самую машину. Как же так, она на моих глазах проехала мимо, а теперь тащится следом за троллейбусом?

Должно быть, сделала круг, объехав квартал, и снова вернулась на ту же улицу…

Но это значит, что они следят за мной.

Не знаю, кто такие эти «они», но факт налицо.

Это что-то новое в моей практике. До сих пор меня только пытались убить — причем вполне откровенно. И совершенно непонятно, почему это так и не получилось. У меня нет ни оружия, ни хорошей физической подготовки, даже особенно везучей я себя никогда не считала. Единственное объяснение, которое приходит в голову, — это вмешательство покойной прабабки Сони, которая обещала присматривать за мной с того света… Но я все-таки не настолько сумасшедшая, чтобы думать об этом всерьез.

И вот теперь эта слежка… Я могу сделать из этого только один вывод: кто бы они ни были, но на могиле Аксиньи Прохоровны им ничего не удалось найти. Иначе вряд ли их могла заинтересовать моя скромная особа. Но, видно, и раньше за мной следили, я просто этого не замечала, иначе как бы они знали о моих передвижениях.

Троллейбус подъехал к моей остановке. — Я подумала проехать дальше и потом вернуться, чтобы сбить преследователей со следа… Но тут же поняла бесполезность такого шага: они и так прекрасно знают, где я живу, знают каждый мой шаг — даже то, что я еще только собираюсь сделать, куда только собираюсь пойти.

Я вышла из троллейбуса и направилась к дому.

Оглянувшись, убедилась, что темно-зеленая машина стоит на углу.

Я подумала про Олега. Может, позвонить ему, попросить о помощи?

Но эта мысль была не слишком удачной. Кто я ему? Почему он станет заниматься моими делами? Конечно, он спас мою жизнь, но одно дело — защитить девушку, которую убивают прямо у тебя на глазах, и совсем другое — разбираться в моих сложных и совершенно непонятных проблемах…

От долгой неподвижности рука опять онемела. Нет, с кровообращением у него не все в порядке! Сняв руку с приклада, он пошевелил пальцами, повращал кистью, разгоняя кровь. Все-таки возраст дает себя знать! Конечно, прибавляется опыт, остается выдержка, но здоровье уже не то, а оно очень важно при его профессии, когда приходится подолгу караулить цель на каком-нибудь холодном чердаке или в сыром подвале, как сейчас.

Он оглянулся — ему почудилось за спиной какое-то движение. Должно быть, крысы. Кирпичные своды подвала уходили во тьму, и это немного нервировало: казалось, что там может таиться какая-то угроза. Вообще эта позиция была не совсем привычна для него: обыкновенно он предпочитал находиться наверху, на чердаке или на верхнем этаже дома, оттуда лучше целиться в голову жертвы… Вернее, объекта, кроме того, с чердака легче уходить после завершения операции. Но этот подвал тоже неплох, он заранее осмотрел его и нашел хороший путь отхода. Теперь главное — дождаться появления объекта, а ждать он всегда умел.

После выполнения этого заказа непременно надо будет отдохнуть, поехать в хороший санаторий, допустим, в Карловы Вары… Еще лучше было бы уйти на покой, но для этого он отложил недостаточно денег, так что самое большее, что он может себе позволить, — это месяц отпуска.

Но сначала надо выполнить заказ.

С этим заказом у него с самого начала не заладилось. Нашел удобную позицию на чердаке против дома объекта — позиция засветилась, в самый неудачный момент туда притащилась дворничиха с каким-то хмырем из технической службы.