Макс Акиньшин - Тридцать восемь сантиметров

Я водил пальцем по полированной поверхности, оставляя мутные следы, видимые в свете врывавшегося через занавеси солнца. Мне нужно было что-то ответить.

-Мейерс прикончил Больсо и водителя, – выдавил я. – Если бы нам удалось задержать его тогда, то дело приняло бы совсем другой поворот.

-Да, но вы об этом тогда не знали, так ведь? Просто, насколько я понимаю, вы пытались застать предполагаемых преступников ен локи кримен. Без страховки нашими сотрудниками физической защиты. Не запросив санкции. Абсолютно предсказуемо, что вы совершили все ошибки, которые могли совершить. И начиная с этого дня, все ваше расследование превращается в форменный вестерн. Драка с консьержем.

Я удивленно поднял глаза. Откуда она это знает? Тонкие губы, казалось, улыбались. Интересно сколько ей лет, нашей бетонной жабе? Пятьдесят? Больше?

-Драка с консьержем у мамы Ангелопулос, – повторила она, поправляя сбившиеся с запястья часы, – чистейший цирк! Стрельба в меблированных комнатах, одна погибшая.

Я вновь подумал о Марте. Зачем ты бежала, Марта?

– Стреляла как раз таки погибшая. Все это несчастный случай.

– То есть пыталась вас застрелить из-за пяти фальшивых накладных?– она нажала клавишу селектора и попросила мисс Джонс принести чаю.

– Я думаю, что Марта Фойгт по какой-то причине застрелила Мейерса, а когда я ее нашел, у нее не оставалось выхода. Она понимала, что попалась. Бумаги она прихватила, возможно для того чтобы не светить адреса.

– Кстати, вы их проверили?

Я кивнул. Этим, я занимался все утро, провисев на телефоне без малого три часа. Посмотрев в глаза графине, я перечислил:

– Два адреса – пустыри, один – заброшенный склад запчастей, офисное здание и церковь. Во всех накладных фигурируют лабораторные животные. Я могу предположить, что по пересечению границы, они хотели поменять документы. Мы уже сталкивались с подобной схемой транзитной переброски. По въезду на территорию сопредельного государства подделываются сертификаты происхождения, карантинные свидетельства и накладные, и груз едет дальше. В ту точку, куда планировалось. Только, до этого, речь шла просто о неуплате пошлин, либо мошенничестве со страховкой, если груз по документам был утерян. Было пара случаев, когда сгоревшие камионы вдруг всплывали где-нибудь в Штатах. Но никаких животных или чего-нибудь подобного.

Я говорил уверенно. Она хмыкнула и поправила стоявшие на столе в идеальном порядке фоторамки. Любопытно, чьи фотографии туда вставлены? Я насчитал четыре снимка: один большой, видимо групповой и три маленьких. Муж, двое детей?

-Словом, все ваши усилия принесли нам четыре трупа, и пять фальшивых адресов. Ни одной рабочей версии, кроме теории некого профессора Фодергила в которую трудно поверить. Живые наркофермы, кажется. А! Фодергил!– леди Маргарет неожиданно оживилась, – Фодергил! Нет, ну представьте!

Я удивленно посмотрел на директрису и отхлебнул принесенный чай. Спиртовка не понадобилась, он был горячим. Папка покойной Марты Фойгт лежала перед леди Маргарет. Листики неопрятно рассыпались, на одном из них темнело бурое пятнышко. Я смотрел на это пятно. Зачем ты бежала, Марта?

-Старик Фодергил! – бетонная жаба поставила локти на стол и сложила ладони, – Фодергил которого вы описываете в отчете, это не тот ли мошенник на доверии? Брачный аферист? По-прежнему носит горчичные костюмы с заплатками на локтях? О нет-нет!– правильно истолковав мои мысли, она засмеялась. – Он не в моем вкусе. Фодергил попался лет двадцать назад, когда он попытался сменить профиль и перебросить кое-что из Мексики. Он все такой же живчик?

-Насколько я его видел, нет,– произнес я,– вероятно, сильно сдал за это время.

-Где вы его откопали? Он давно не появлялся. Даже удивительно, что он выплыл, ведь ему уже за восемьдесят.

– Его нашел инспектор Рубинштейн, – не имело смысла скрывать правду, я прикусил губу. Великий больной посадил нас между стульев.– Но профессор связно проанализировал отчет экспертов, ма’ам. Его выкладки были совершенно логичны. На его счет у нас не возникло никаких подозрений.

– Это его конек, в свое время он отсидел пару лет. Как вы понимаете, особых развлечений в тюрьмах нет, и он читал научные журналы. Мне он рассказывал про эффект Допплера. Заслушаешься, -она махнула рукой и, улыбаясь, закрыла папку. Казалось, это дело ее забавляло. Взяв со стола перьевую ручку, леди Маллори- Сальтагатти вывела размашистую визу.

-Архив, – заключила она, ее глаза стали стальными, температура в преисподней упала на пару градусов,– и только потому, что господина Больсо уже нет с нами, понимаете меня? А покойниками пусть занимается детектив-инспектор Соммерс, тем более что он выказал большое рвение по этому вопросу. Вашему начальнику, почему-то всегда фатально везет, несмотря на то, что его методы чистейший бедлам. Передайте ему, что на него поступили три жалобы,– она перечислила,– скрылся с места аварии, проигнорировал требование оцепления остановиться и подрался с мистером Темба.

-С мистером Темба? – спросил я, отмечая, что немец в аэропорту как-то умудрился записать номер машины его величества, а сержант Пеппер подал рапорт.

-Тот консьерж у мамы Ангелопулос,– уточнила жаба.– Сотрясение мозга и выбиты четыре зуба.

Судьба мистера Темба меня волновала мало. Таких как он – миллионы, и каждый цепляется за возможность нажаловаться на что-нибудь, руководствуясь принципами, что жизнь коротка и самое запоминающееся быстро блекнет. Вот про сержанта я подумал, что мистер Мобалеку этого так просто не оставит. Папка, которую я нес в руках, показалась неожиданно легкой. В самом деле, как толстяк отомстит? Отметелит где-нибудь? Уже те пятнадцать минут на одуряющей жаре, можно было бы настучать этому микронаполеону по чердаку. А за жалобу, сделать это с особым удовольствием.

Наш директор, доктор права, графиня Маллори –Сальтагатти остановила меня уже у двери.

-На вас, кстати, тоже есть жалоба. От миссис Бредстоун, – я обернулся и посмотрел на нее. Сердце у меня упало. Лицо бетонной жабы не выражало ровно никаких эмоций. – Жестокое обращение с животными,– розовый ноготь постучал по одной из бумаг.– Сколько у вас осталось до момента истечения испытательного срока?

-Месяц, ма’ам, – я нервно сжимал папку, будто все накопленные бумаги могли помочь.

-Считайте, что он уже истек. Пишите рапорт о переводе на место инспектора, – она не дала моему радостному недоумению вылиться и попрощалась, – всего доброго, мистер Акиньшин.

-Прямо так и сказала? – его величество отхлебнул мескаль.

-Говорю тебе, если бы этого пряника не прикончили, нам бы устроили ректоскопию.