Алекс Эсмонт - Три cезона

Пролог

«Наш университет – одно из старейших учебных заведений России. Он перешагнул вековой рубеж не только в календаре, но и в собственной истории. Несмотря на это, умело сочетает традиции и новаторство. Штат укомплектован опытными преподавателями и молодыми сотрудниками, будущей элитой военной науки, выращенной в его недрах, – о чем я не без гордости могу здесь сообщить…

Мы предлагаем лучшие условия и перспективы. Всем известны наши уникальные разработки, индивидуальный подход, быстрое освоение званий… знаний… – оратор запнулся и слегка порозовел. – Выпускники вуза востребованы в различных структурах, отвечающих за безопасность страны… Мы занимаем видное место, мы на слуху, поэтому рады приветствовать вас в наших стенах, и открыть, так сказать, новый сезон… »

Это выдержка из речи ректора военного вуза…, выступавшего перед слушателями и абитуриентами на дне открытых дверей в сентябре 200… году. Нельзя сказать, чтобы она была пророческой, но, возможно, дала толчок и вложила «идею» в головы, в какой-то степени став поворотной для судеб некоторых университетских педагогов и их учеников, уже весной следующего года оказавшихся «на слуху» не только городском, но и общефедеральном.

В начале октября появилось предположение, что после достопамятной речи университетом заинтересовались не только (и не столько) будущие абитуриенты, но и вполне сформировавшиеся личности из структур, также отвечающих за безопасность государства. В конце месяца оно оформилось в полноценную новость, пришедшую (или лучше сказать – спущенную сверху) по официальным каналам в виде приказа за номером …07, «о проведении проверки эффективности … и т.д. и т.п. ». Впрочем, разного рода проверкам периодически подвергались многие вузы. Может статься, пришел черед и этого, но кое-кто уже тогда увидел в происходящем злой умысел…

В итоге, вместо обычной рутинной работы, преподаватели и руководство занялись подготовкой к приему комиссии: бумажной волокитой, генеральной уборкой, зачисткой документации, умыванием рук и затиранием конкурентов. В таких чрезвычайных условиях один из сотрудников университета (из тех, о которых упоминал в своей речи ректор), выращенный в его недрах и действительно подававший большие надежды в научном мире, выпускал свой первый, и как потом выяснилось, последний курс.

Шел пятый год обучения, многие курсанты оказались достойными последователями блестящего педагога. Об их перспективах говорили с нескрываемой дрожью (зависти) в голосе. Хотя, надо заметить, перспективы связывали не только с личными качествами молодых людей. Но Куратор взвода ВО…группы 99… мог быть доволен, и вполне был, до событий, начавших происходить, по удивительному совпадению, почти одновременно с появлением в вузе долгожданной комиссии.

Правильный курс

(время воспоминаний)

Весенние обострения

В апреле следующего 200.. г. на кафедре … военного университета, да и во всем учебном заведении царила атмосфера напряженного ожидания. Ждали неприятностей. Собственно, они уже случились без малого два месяца назад, однако многие предвидели и большие…

Из высших сфер военного ведомства была прислана комиссия, и весь преподавательский состав, учебный процесс и даже распорядок вуза подвергся жесточайшему разбору. Негативные оценки и отзывы были слышны еще на подступах к заведению. Чего же было ждать после того, как профессиональные «критики» переступили сам его порог.

Анатолий Васильевич Опарин, перспективнейший и молодой еще преподаватель, к тридцати пяти годам уже получивший кафедру вместе с чином майора, сидел в аудитории третьего этажа и мрачно разглядывал своих подопечных. Последний курс (и для него, возможно, тоже) – выпускники этого года, в количестве двадцати с лишком человек, располагались за столами, как на витрине. Знакомая за много лет атмосфера гипнотического полудрема воцарилась в кабинете с полчаса назад. Он и сам чувствовал, что засыпает. В другой раз офицер быстро положил бы конец сонной одури курсантов, но сегодня перед ними выступал другой оратор.

Профессор чужеродного учебного заведения, засланный вместе с «ревизорами» принимать выпускные экзамены (т.к. составу этого вуза отныне не доверяли), скрипел не хуже новых кирзовых сапог, вновь выпущенных недавно известной в Москве дизайнерской маркой.

Почему, собственно, весь гнев высшего руководства пал на педагогов, многим из них до сих пор не было ясно. Ведь скандал разразился в связи с «деятельностью» студентов, к тому же в не учебное время… Однако, отвечать, похоже, предстояло наставникам. Людям с погонами и без. Число последних, кстати, могло сильно увеличиться по завершению проверки…

Куратор вяло размышлял сейчас на эту тему, хотя являлся одним из главных «ответчиков». А среди сидевших напротив него курсантов находились активные участники и, по некоторым сведениям, зачинщики безобразий, произошедших в конце февраля- начале марта.

Анатолий Васильевич с трудом развернул затекшую шею к окну. За ним блестело солнце, и весь снег уже недели две как сошел с земли, обнаружив под собой залежи хлама. Первокурсники убирали его, стуча лопатами и перекликаясь в университетском дворике.

Тогда же, 20-го февраля, за стеклами порхали снежинки. Стоял легкий морозец, хотя очередной циклон с Балтики, предвестник весны, был на подходе…

Куратор старался вспомнить, с чего же все началось. Воспоминания возникали постепенно, отодвигая от него реальность: кабинет, курсантов, занудного профессора, сотрясающего воздух. В какой-то момент сама атмосфера начала колебаться ему в такт, будто загустев, и вот события недавнего прошлого отчетливо предстали вновь…

Он убеждал тогда свой взвод пойти на какой-то патриотический фильм, приуроченный кинематографистами по традиции (и в надеже получить большую прибыль) к 23-му февраля, профессиональному празднику военных. Это было мучительно и, главное, бесперспективно, он знал заранее, но обязан был довести до сведения и успешно прорекламировать шедевр. Перед ним лежала краткая онатация к премьере. Педагог прочитал ее про себя два раза, и все же находился в затруднении…

– На днях состоится культурный выход… Культурный – предупреждаю сразу…

– Только не надо нас пугать! – послышалось с задних рядов.

– Идут на эпическую ленту о героях войны 12-года…– он полистал бумаги, выданные ему проректором по воспитательной работе, – Прошу прощения – 14-го года, или 45-го?! – Куратор вопросительно взглянул на своего коллегу, принесшего листки, – тот отрицательно покачал головой, не дав однозначного ответа.

– Нашей эры?! – выкрикнул кто-то из левого угла.