Алекс Эсмонт - Три cезона

Профессора не спеша, с достоинством больного подагрой, направились к выходу. Куратор уже решил, что благополучно проводит их. Однако, в ту же секунду дверь кабинета распахнулась, и в нее, не выпустив профессоров, влетели два курсанта. Произошла заминка. Их появление вызвало восторг не только у сокурсников, но и членов комиссии. Куратор поспешно пояснил, что оба молодых человека не являлись злостными прогульщиками, а находились на дежурстве.

– В таком случае, вы донесете до них то, о чем мы говорили.– с некоторым разочарование проскрипел главный из профессоров.

– Не уверен, что смогу это сделать также занимательно, как вы. Но основные мысли непременно. Включая последнюю из них.

Когда в кабинете, наконец, остались только «свои», Куратор поднялся на кафедру. Вынул лист и, держа его на весу за край двумя пальцами, как заразу, задал главный вопрос, мучивший его последние десять минут: – Чье сочинение?

Курс снова оживился, и попросил прочесть его вслух.

– Я не стану этого делать! – отмахнулся педагог.

– Тогда как мы узнаем?!

– Ну, может, есть какие-то предположения? У меня, кстати, и кандидатуры имеются! Максим?! – Куратор повернулся. Один из двоих, только что вошедших в кабинет курсантов встрепенулся. – Твое… послание?

– Нет! И я понятия не имею, что в нем! – быстро ответил тот.

– Правда?

– Меня здесь даже не было! – возмутился молодой человек, глядя ясными очами.

– Это еще не означает, что не ты автор! – резонно вставил Анатолий Васильевич.

– Почему же именно – я! Оно ведь без подписи!

– Откуда ты знаешь, что без подписи, если не читал? – мгновенно насторожился Куратор.

– Если бы было с подписью, вы бы не спрашивали – «кто»! – закатил глаза под белый лоб Максим. Куратор недовольно поджал губы.

– А те парни не могли сами его потерять? – предположил курсант, показывая на дверь, в которую вышла комиссия. Реплика вызвала смех. Один педагог раздражался:

– «Те парни» будут принимать экзамены! – отчеканил он, – Проявить к ним уважение – в ваших интересах!

– А в ваших?…

Куратор уселся за стол, громче обычного пододвинув под себя стул. Да, члены комиссии у всех преподавателей вызывали стойкую неприязнь. Впрочем, студенты, сидевшие напротив, сейчас, – тоже. Его курс был крайне не простой. Мало того, что он первый в педагогической карьере Куратора, это еще и особый «набор». О чем сам ректор пять лет назад предупреждал своего протеже в личной беседе.

Нельзя сказать, чтобы курсанты были трудными «подростками», юнцами со сложной судьбой. Скорее «сложными» были их родители. И «сложными» именно в том смысле, что – «не простыми». У большинства либо один ближайший родственник, либо сразу несколько, занимали высокие посты в ведомствах, и не только в военных. Так называемые «династии»… С некоторых пор, для творческого коллектива вуза это слово стало ругательным.

Самый высокий пост из всех занимал родитель кудрявого Максима, как всегда, без страха сидевшего даже за первым столом в любом из десятков кабинетов. Впрочем, парень никогда не хвастал, а вначале щепетильно скрывал то, что всем с первых дней итак было хорошо известно. И хотя отец Максима, выдающийся экономист, автор и разработчик инклюзивных программ развития, как раз не являлся военным, он именно поэтому заслужил в их среде еще больший авторитет.

Зато родня остальных носила погоны со звездами, позволяя себе откровенно вмешиваться в учебный процесс. Дед Артема Тынякевича, к примеру, служил военным медиком. Возглавлял соответствующее всесоюзное, а затем – федеральное заведение, и мог вмешиваться не только в учебный, но и многие другие «процессы», нередко происходившие с теми, кто давал присягу, включая педагогов. Генералы проходили через его руки, еще будучи рядовыми…

Первые два года Куратору стоило больших усилий исполнять по отношению к своему курсу непосредственные обязанности. И не только по причине молодости и неопытности.

Недружественная атмосфера долго стояла в рядах. Некоторое социальное расслоение, в буквальном смысле мешало равнению. Строй был далеко не стройным. Вуз не мог дождаться дня, когда выпустит из себя неспокойное «образование». А до того момента буквально бурлил, будто переваривая не совсем то, что подходило его организму.

И вот, на последнем году обучения, в самом конце, эти славные фамилии все же прославили и университет, который вдруг стали ассоциировать с почти уголовным преступлением… Присланная в ноябре комиссия, наконец, занялась делом, подвергнув унизительной проверки весь вузовский состав.

Педагог передернул плечами и осмотрелся. На предпоследнем столе, за спинами своих товарищей, распростерся курсант. Куратор не раз бросал на него беспокойные взгляды. Однако беспокоился он отнюдь не за здоровье последнего.

– Тынякевич, вам плохо? – не сдержавшись, вдруг перебил он всех.

– Нет! – дернулся тот.

– Тогда выключите телефон, и успокойтесь! Вы уже час лежите на столе. – слегка преувеличил педагог. – Я думал, что нам пора врача вызывать!

– Все в порядке!– заверил его Артем Тынякевич. – Хотя, надо заметить, эти профессора, настоящие энергетические вампиры! Просто высасывают все соки из нас…

Аудитория согласно зашумела.

– Ну, этот процесс – обоюдный! – заметил педагог.

– Проректор – вот кто вампир в чистом виде! – громко вставил Максим. – Верно, Артемий…– он развернулся назад.

– Я всегда ощущал негатив, исходящий от него! – подтвердил второй курсант.

– И фингал – результат этого ощущения? – прищурился Куратор. На лице молодого человека действительно разлилась синева.

– Я вербально ощущал… Пусть только попробует тронуть меня пальцем! – Артем сделал значительный жест.

– Не уверен, что это в его планах! Однако, ты уходишь от ответа! – заметил педагог.

– Как и всегда на ваших занятиях! – вставил жизнерадостный узкоглазый курсант за передней парте. Куратор поблагодарил его кивком: – Так откуда пятно?– опять обратился он к Артему.

– Оно … аллергического характера…– курсант запнулся.

– Оно – синее!

Педагог минуту рассматривал его. Артем беспокойно ерзал на стуле, и от этого трения, фингал, почему-то, становился еще ярче и выразительнее.

– Эрик Кудасов прав. – констатировал Куратор. – Ни на один свой вопрос я не могу получить ясного ответа. И все же, пока здесь находиться госкомиссия. Пока эти… – он впервые замялся, и курсанты с пониманием восприняли паузу, – … проверяющие, действуют на территории вуза (он едва не сказал – страны). Сидят на тренировках, занятиях… и даже в столовой, прошу вести себя в соответствии с высоким званием, которое вы уже носите, – (Артем жалостно посмотрел на букву «К», на своем погоне), – …являясь частью, всем известного и уважаемого, несмотря ни на что, не только у нас, но и за рубежом, заведения…