Андрей Костельцев - Комендантский час

– Что это за метод такой? – полюбопытствовал комиссар.

– Обычно так восстанавливают память, правда, сначала пациента вводят в гипноз. Но ваш и так как будто в трансе находится.

– Так он всё, доктор? Совсем «ку-ку» в смысле?

– Кто, этот? – Бауэр показал назад большим пальцем, – Нет, этот и совсем ку-ку – это, как говорят у нас в Одессе, две большие разницы.

– Так значит вы из Одессы, доктор? – спросил комиссар.

– Что есть – того не отнять, – развел руками последний.

– Так вы еврей?

– Немец вообще-то, а если еще точнее – швед. Но наших все просто немцами всегда звали.

– А по имени неясно, что он немец? – спросил у подчиненного командир.

– Да хрен их разберет с их именами, – отмахнулся Сухоруков.

– В Одессе не только евреи имеются. Хотя до войны их там не было.

– Да ну? Евреев в Одессе не было?

– Были немцы, евреи, молдаване, поляки – и все были русскими.

– Это как?

– А вам не понять, мозгов не хватит.

– Слышь ты, – повернулся было комиссар к доктору, но Бенякин остановил его.

– Не трогай, хай живет. А вы, доктор, не борзейте, – сказал командир, бросил на землю сигарету и затоптал сапогом.

– Как скажете, – ответил Бауэр.

– Сейчас вы отправитесь в нашу тюрьму, а завтра, когда мы подготовим все документы, отправитесь отбывать свои пять лет, – произнес Олег, призвав своих подчиненных.

Подождав, пока доктор докурит, двое подоспевших юношей повели его в повозку. Бенякин сопроводил всех троих взглядом, после чего обратился к Сухорукову: « Похоже, мне придется уехать. Ты будешь за главного, а значит, этот тоже на твоей совести. Выполни наши обещания».

– Так точно, командир. Только вот куда ты собрался? – удивился комиссар.

– В Светово поеду.

– Так ехать и мне бы надо, возьмем пару отрядов, да и….

– Нет, не надо тебе ехать. Я один поеду.

– Как так, один? Опасно это, Олег.

– Поэтому поеду тихо, без формы.

– Не понимаю я.

– Что тут понимать? Надо ситуацию разведать, а для такого пара отрядов не нужна. С людьми пообщаюсь, проясню информацию. Найду того священника, пистолет наставлю и спрошу, что да как.

– Не нравиться мне эта затея, командир. Предчувствие дурное.

– Если через двое суток от меня известий не будет, то бери сколько сможешь людей и за мной, понял?

– Так точно, все сделаю.

– Молодец, а теперь раздобудь мне гражданскую одежонку.

– Будет сделано, командир, – сказал Сухоруков, почесал затылок и вышел за калитку.

Олег же почувствовал холодные мурашки по коже. Его обдувал теплый ветер, который вовсе не согревал. Командир огляделся по сторонам и заметил, что вокруг не было ни души. Даже собака, привязанная на веревку, лежала тихо в углу, спрятавшись от посторонних глаз, хотя обычно всегда была на страже хозяйского спокойствия.

Бенякин решил войти в дом, пока окончательно не замерз. Вернувшись в светлицу, он обнаружил Нину, сидящую ко входу спиной.

– Ты его сама не буди, пусть как следует отоспится.

– Хорошо, командир.

Олег подошел ближе к сержанту и, положив руку ему на голову, сказал: « Ты только проснись, сынок».

После этого Бенякин попрощался с медсестрой и отправился в штаб. На душу давила тяжесть неясности, раскатывавшая остатки прежнего спокойствия. Тревога отчуждала мир вокруг: Олегу было неспокойно, и его чувства явно выходили за границы пессимизма, итак ему несвойственного.

На следующий день Бенякин не спеша подходил к площади деревни Северной, откуда до Светово собирался поймать извозчика. Уже издалека услышал он шум толпы с местного рынка. Подойдя ближе, Олег обнаружил пару десятков торговых мест, вокруг которых шла бойкая торговля в подметки не годящаяся прежним баталиям, имевшим место здесь же еще пару лет назад. В основном народ торговал иконами, материальная ценность которых вызывала вопросы, посудой, немногочисленными остатками не изъятого красными урожая, подковами, инструментами, украшениями и много чем еще, что можно было бы почти с полной уверенностью назвать барахлом.

Олег, не боясь, бродил среди торговых рядов, ведь сам в здешних местах еще не бывал и никто не мог его опознать. Лишь не далее трех месяцев назад он прибыл в область со своей командой, частью которой был и сержант Вольный.

Проходя сквозь безликую толпу, командир вслушивался в нестройное многоголосье, пытаясь выхватить нужный призыв.

– Извозчик, извозчик, кому нужен извозчик? – вдруг крикнул некто мягким голосом.

Бенякин оглянулся и увидел стоящую неподалеку на пустой дороге повозку, возле которой отирался полноватый невысокий мужичок с короткой бородой и веселой ухмылкой.

– Извозчик, извозчик, кому нужен извозчик? – повторил он, смотря по сторонам.

– Мне нужен, – крикнул Бенякин, толкаясь с встречными людьми.

– Куда путь держим?

– До Светово.

– Ох, там и живу, это хорошо. Что повезешь?

– Ничего, сам поеду.

– Эээ… мил человек, тогда еще кого-то подождем.

– Да заплачу я, сколько хочешь?

– Деньгами штоль? Не, эти ты себе засунь, пардон, в портмоне!

– А чего ты хочешь тогда?

– А что есть у тебя? Часы, может, какие? Или ремень кожаный?

Бенякин недовольно посмотрел на мужичка и, задрав старую облезлую куртку, что нашел ему Сухоруков, показал целехонький ремень.

– Вот и славно, вот и договорились! – сказал извозчик и протянул командиру руку.

Последний же вытащил ремень и вложил его в руку коротышке.

– Запрыгивай, чего стоишь? Путь неблизкий туда. Меня кстати Слава звать, Слава Отрашев.

– А меня Олег, просто Олег.

Услышав это, извозчик хлестнул единственную лошадь, и та потихоньку двинулась в путь.

Через пару минут дороги вдалеке уже было не различить деревенских домов. Слава не спеша погонял лошадь, напевая что-то под нос, а Бенякин смотрел по сторонам, зевая от скуки.

– Вы к кому направляетесь, если не секрет? – спросил Отрашев, улыбаясь.

– К священнику хочу заглянуть.

– Морозову?

– А что, много у вас священников? – пытался выкрутиться Бенякин, ведь не знал имени нужного попа.

– Даже не знаю, как вам ответить. А вы давно у него были?

– Дык с пару неделек назад был, – соврал Олег и на всякий случай сунул руку в карман, где был спрятан пистолет.

– Ааа….ну раз так, то понятно. Зачастили вы к нам, выходит. Так дорог он для вас?

– Не то слово, – командир ощутил мирный тон извозчика и вынул руку из кармана.

– Морозов раньше был мужиком хорошим, конечно, но не от мира сего. Наверное, человеку с саном такое простительно, если не положено, понимаете, о чем я?

– Конечно, – кивая, произнес командир.

– Хотя война всех заземляет. Когда красные начали творить свои дикости, то и он остаться в стороне не смог.

– А что, много дикостей было? – заинтересовался Бенякин.