Людмила Киндерская - Партия, дай порулить

– А это тебе что, не коррупция? Каждый день то тут, то там находят целые заводы, крутящие алкоголь! Их же кто-то крышует. А народ устал сутками слышать, как десятки людей становятся жертвами метилового спирта. Соображаешь? – возбужденно воскликнул Востриков.

– Я-то соображаю, но что мы сделаем? Здесь же нужна государственная монополия! Монополия! А у спиртовиков такие бабки! Нас просто размажут, если мы выступим с таким предложением. Никто не в силах решить эту проблему!

– А мы в силах. В этом и есть, как говорят в Одессе, две большие разницы, – сказал Востриков. – И мы не сумасшедшие переть по подпольным заводам, там и правда башку снесут. Мы пойдем по «точкам»! Главное – побольше шуму.

– Но на «точках» как раз «натур продукт», а не метиловый спирт, – попытался возразить Торопов, но Востриков только махнул рукой.

– Да какая разница! Все равно рассадник. Закроем пару точек – тогда мы на себя оттянем процентов десять голосов, а то и больше. Пригласим прессу. Что там единороссы, подумаешь? Они ветеранам жилье обещают, пенсии поднять. Но это уже привычно. А тут мы накануне годовщины Победы освободим улицу Победы. Там, кстати, этих алкогольных притонов не один и не два.

Торопов расстроился. Ему хотелось на самом деле решать вопросы, волнующие народ, а не добывать рейтинг для партии. Хотя, он не был наивным человеком и понимал что к чему. Ну, пусть будут, хотя бы рейды по «нехорошим» квартирам. Все-таки помощь в разгребании огромной социальной проблемы. И ему хотелось сегодня тоже принимать участие в этом деле. А он…

Каждому из их приемной досталось свое поручение. Милой грустной девушке Кире, которую он про себя назвал Тихоней, поручили старика-ветерана. У того были какие-то серьезные проблемы. Глуповатой Аллочке, ее он назвал Секс-бомбой, нужно было разобраться с неоправданно высокими счетами за коммунальные услуги. Их выставляла обслуживающая компания «Справедливый платеж». А девчонка со старомодным именем Глафира должна будет заняться пробиванием денег на ремонт домофонов. Ее, кстати, он назвал Простушкой.

Получается, все его подчиненные делают серьезные и очень нужные дела, и только он один отправился заниматься какой-то ерундой. Ну какие скинхеды? Полгорода ходит в кожаных куртках, а уж на счет бритых голов, так и говорить нечего. Это раньше лысина считалась чуть ли не позором. Антон Семенович до сих пор, будучи старомодным человеком, зачесывает на плешь остатки волос. А сейчас, то ли экология, то ли питание, но волосы стали покидать головы даже молодых. И ничего, это даже, считается сексуальным.

Торопов шел выполнять поручение Вострикова и стыдился его. Он вспомнил, как в молодости дежурил в ДНД, добровольной народной дружине. Была в советское время такая общественная организация. Кто-то из ребят патрулировал улицы, кто-то помогал милиции в задержании хулиганов. А ему досталось ходить по квартирам условно-досрочно освободившихся из тюрьмы людей и проверять, действительно ли они находятся дома в девять часов вечера, как положено по закону. Вот тогда он испытывал такое же мучительно-стыдливое чувство. Вроде ты благое дело делаешь, но нужно «стучать» на человека, если его нет вовремя дома. Слава богу, что с его «подопечными» таких проблем не случалось.

Так и сегодня, он шел «зондировать почву», и испытывал какое-то брезгливое чувство. Надо же, решать «мамину проблему» поручили именно ему. Как будто он ни на что другое не способен. Обставили просто «тактичный, дипломатичный»!.. Он даже жене не сказал, куда пошел, хотя раньше такого не случалось.

С Наташей они стали дружить еще в школе, в восьмом классе. Потом детская дружба переросла в любовь. Сергей вернулся из армии, и они поженились.

Их единственному сыну было уже восемнадцать лет, проблем семье он не доставлял, так что Торопов считал себя счастливым человеком. Жена им так гордилась, и если бы знала, куда он сегодня идет…

Сергей еще раз посмотрел на окна пятиэтажки, вздохнул и вошел в дом. Зашел и возмутился. Даже непонятно на кого: на пресловутое ЖКХ или на самих жильцов. Подъезд, выкрашенный в некогда веселый голубой цвет, был в безобразном состоянии. Краска вспучилась уродливыми пузырями, кое-где отвалилась и теперь зияла цементными проплешинами.

Как там говорил профессор Преображенский? Если мочиться мимо унитаза, в уборной начнется разруха? И если вместо того, чтобы кричать «бей разруху» заняться чисткой сараев, то разруха исчезнет сама собой? Торопов так развозмущался, что даже остановился между этажами и попробовал отковырнуть кусок «пузыря». Краска отвалилась сама собой. Он представил, как можно пройтись здесь шпателем, счистить старую покраску, подштукатурить… Красота! Но даже не в покраске дело, убрать-то мусор можно!

Он поднялся на третий этаж и остановился у новой металлической двери под номером 38. Едва он притронулся к звонку, как та приоткрылась, и в проеме показался симпатичный молодой человек.

Это было очень странно. Торопов ожидал увидеть какого-нибудь зигующего бритоголового молодчика в «косухе» и высоких армейских ботинках. А этот был беленький, кудрявенький, худенький, воздушный, просто эльф. Молодой человек аккуратно взял его за рукав и потянул на себя. Сергей оказался в квартире. Огляделся по сторонам – ничего особенного, квартира, как квартира. Вот только запах… такой тошнотворно-сладковатый.

– Что ж вы так долго, любезнейший? Я вас с утра жду, – сказал парень вкрадчивым голосом.

– Меня? – удивился Сергей.

– Конечно! Ведь это вы от Невзорова? – спросил он скорее утвердительно.

Торопов пару секунд помолчал, а потом неуверенно кивнул головой.

– С вас пятихатка, – молодой человек одной рукой протянул ему сверток, а вторую вытянул вперед в ожидании денег.

Сергей, как завороженный, протянул пятьсот рублей, забрал пакет и вышел из квартиры.

И тут он опомнился. Что это с ним было, просто морок какой-то? Зачем он взял пакет? А вдруг там дурь, и сейчас из-за угла выскочат бравые парни из Федерального бюро по обороту за наркотиками?!

Ведь прекрасно понимал – он в политике. И здесь возможны любые провокации и любые подставы.

Сергей торопливо вышел из подъезда, сел в машину и решительно набрал номер Вострикова.

– Антон Семеныч? Нам нужно немедленно встретиться.

– Ну, надо, так надо. Я сейчас в офисе на Суворова, приезжай, – и положил трубку.

Торопов завел машину и помчался на встречу.

В центральном офисе было красиво, стильно и дорого. Сергей слышал, что дизайном занимался какой-то скандинав. Поэтому стиль был такой легкий и естественный: много воздуха, света, бело-коричневая гамма, тканая обивка кресел, плетеные вазы с сухими ветками…