Алиса Лойст - Светлячок для Летучего Голландца

– Не тяни кота. Сама знаешь за что.

– Не тяну я никого. Просто собираюсь с мыслями. Сама не совсем до конца понимаю себя и свои действия. А уж объяснить кому-то…

Местами я до сих пор выглядела не очень рентабельно. А две недели назад вообще, как после аварии. Двигалась с переменным успехом по квартире. Старалась не смотреться в зеркала, чтобы не впадать в еще большее уныние от своего вида.

Приняв в душе решение, начать жизнь с чистого листа, впала почему-то в заторможенное состояние. Одна часть меня вопила и голосила: «Вот же оно счастье твое рядом! Ты так долго ждала, мечтала, слезы лила. Сейчас он с тобой. Только прояви хоть немного внимания, приласкай и все пойдет, как надо. Давай, пошевеливайся!».

Мысли эти вполне здравые и закономерные. Герман первые несколько дней ходил за мной, как за малым дитем. Готовил, кормил, убирал, перестилал постель, носил на руках в душ. И в туалет бы носил, но я решительно воспротивилась. Не при смерти же, в самом деле. Привыкну так, а дальше что будет?

Осознаю, моя заторможенность так на него повлияла. Видимо утвердился в мысли, шоковое состояние не проходит. А я просто не знала, как ему сказать, что все закончилось. Совсем, навсегда.

Чем больше уходила в себя, пытаясь найти ответ, как же это произошло и почему, тем больше росло его беспокойство. А так же число попыток вывести меня на разговор, развеселить, отвлечь. Но, видя опять мой пустой взгляд, устремленный в окно, отставал.

– Может Любе твоей позвонить? Она приедет тут же. Названивает по двадцать раз на дню. Хоть беспокоиться перестанет.

– Нет. Не надо.

– Тогда родителям?

– Тем более не стоит. Еще их причитаний не хватало, – и повернулась к любимому окну.

Тяжело вздохнув, удалился на кухню.

Поздно вечером случайно услышала разговор по телефону. Он думал, что я уже крепко сплю. Сбивчиво изложив ситуацию, в которую мы скопом попали, мои «симптомы», долго слушал ответ, иногда перебивая уточняющими вопросами. Похоже на том конце был лекарь по душевным болезням. Пора выходить из комы, а то в психушку упекут.

На следующее утро встала пораньше, умылась, причесалась, даже макияж навела немного. Повязала фартучек на талию и принялась за готовку. Испекла блинчиков, сварила кофе. Улыбнулась сама себе. Если женщина отправилась на свое законное место – кухню, значит с ней все в порядке.

Но я скучала по работе. Начальник моему сообщению, что отпуск плавно перетек в больничный, понятное дело не обрадовался. Надо позвонить узнать, может, домой какие-нибудь материалы перешлют. Делом займусь, все веселее.

Потянулась к телефону.

– Кому звонить хочешь с утра пораньше?

Вздрогнула. Совсем забыла, что не одна в квартире. Герман стоял в дверях полуодетый, тер красную, помятую щеку и смешно водил носом, принюхиваясь.

Блинчики были прикрыты крышкой. Приподняла ее, достала из холодильника сметану, варенье, налила во вторую кружку кофе.

– Садись, завтракай. Я хотела позвонить на работу.

– Ты же вроде звонила уже на счет больничного?

– Да. Но сейчас мне полегче. Хочу попросить, чтобы мне текучку домой на электронную почту скинули. Поработаю дома.

Он нахмурился, сосредоточенно жуя блинчик.

– Может, пока отдохнешь?

– Отдохнула уже. Скучно мне.

– Скучно?

– Не так выразилась, извини. Просто сидение в четырех стенах не самое увлекательное занятие. Синяки еще не скоро сойдут, чтобы можно было спокойно, куда захочу, выходить.

– Понимаю.

Вторая часть меня сейчас манерно сидела, закинув ножку на ножку, и переводила удивленный взгляд с мужчины на меня. «И что? Вот об этом ты мечтала? Ох, тяжко с тобой. И на самом деле скучно. Никакая работа не поможет. Отвлекай, не отвлекай себя, а правде в глаза надо посмотреть. Этого человека ты совершенно не знаешь. Не представляешь, что тебе с ним делать. И как же он впишется в твою жизнь». Будто наваждение, как плотный туман перед глазами, прошло. Вот был ты осликом, что всю жизнь бежал за морковкой, повешенной на веревочку перед носом. А потом очнулся и увидел. Что мир вокруг существует. И он гораздо интереснее, красочнее и сочнее, чем засохшая от времени морковка.

Как-то так.

Конечно, не совсем правильно равнять человека с морковкой. Но весь сыр-бор не из-за него, а из-за моих чувств к нему и надежд на светлое будущее связанных именно с ним. Я так долго гонялась за этой мечтой, что уже давно перестала ощущать ее вкус. Остались одни лишь автоматические движения.

– Что? Про какие автоматы ты бормочешь?

– Ни про какие. Так, задумалась.

– Ага. Но все равно, звонить еще рано. Восемь утра.

– Ничего, шеф уже в это время на месте бывает.

– Трудоголик значит. Понятно.

– Герман, со мной все в порядке.

– Слышала, как я вчера звонил?

– Да. Это было неприятно.

Он будто съежился на своем стуле, закрыл глаза. Под ними синяки, жилка дергается.

«Все о себе, да о себе. А человек ночами плохо спит, волнуется. Скоро себя до психушки сам доведет».

– Я не знал, что делать. Как вывести тебя из этого состояния. И боялся, что вся произошедшая история слишком сильно повлияла на тебя.

Я пожала плечами и улыбнулась.

– Конечно, она на меня повлияла. Как и все, что происходит в жизни. Не надо придавать всему глобальное значение. Если ты себя целиком сожрешь из чувства вины, ничего не измениться. Все останется на своих местах: Сергей, Владислав и все остальные. Кстати, Сергей отстал от тебя?

Герман чуть расслабился. Потер лицо, потом расплылся в своей коронной улыбке. Это единственное, что я бы забрала с собой.

– А все интересно вышло. Позвонил ночью. Чувствовалось по голосу, что навеселе. Долго бормотал про то какая я скотина, слизняк. И что баба мне досталась золотая, за какие такие заслуги непонятно. Что только ради тебя и твоего счастья, он благородно отпускает мне все грехи.

Покачала головой. Надо же случаются чудеса на свете.

– На самом деле очень благородно, – рассмеялась.

Он протянул руку и погладил мою ладонь.

– Мне и в самом деле повезло.

«Даже не представляешь на сколько». Теперь меня начало есть чувство вины.

– Да уж повезло. Красавица я сейчас просто неописанная.

– Все эти синяки – ерунда.

Вышел из-за стола и подхватил на руки, зарылся лицом в плечо.

– Я жутко испугался. Просто даже не знал, что могу так испугаться. До потери пульса.

Поднял глаза.

– Если бы Сергей не успел вовремя или я. То не знаю, что сом мной бы было…

И нежно поцеловал, легко, почти невесомо, как фарфоровую тонкую статуэтку. Мы долго пребывали на кухне, потом переместились в спальню. Ненадолго я забылась в медленных, тягучих, сладких движениях, ласках. И мысли стали такими же вязкими, словно варенье.

Но вечно пребывать в таком блаженстве, естественно, не получится. Лежа поперек кровати, слушала его дыхание и гоняла в голове сомнения, как тяжелые шары для боулинга.