Николай Башмаков - Деревенский Зорро

На лице у Евсикова расцвела улыбка. Он вытащил из кармана бутылку самогона:

– У меня тут расчёт за халтурку… Как вы смотрите, это нашей беседе не помешает?

Николай Фёдорович посерьёзнел:

– А вот это, Алексей Дмитриевич, для настоящего философского разговора лишнее. Не надо превращать его в пьяную болтовню. Да и вообще, пить в рабочее время – дурной признак.

– Всё! Понял, понял… – забормотал Евсиков, убирая бутылку. – Я предложил ради приличия… Сам понимаю: эта гадость губит душу и мозги… А меня донимает вот какой вопрос. Вчера по телевидению какой-то диктор-недоучка пытался обгадить наши колхозы и доказать, что частный сектор экономически более эффективен, чем общественный.

– Ну, и как он это доказывал?

– Вот в этом и вопрос! Он сослался на то, что корова частника в два раза больше даёт молока, чем корова из колхозного стада!

– Ну, и что здесь не так? – заинтересованно спросил Ерохин. – Своя корова действительно молока даёт больше!

– Так речь же идёт об экономической эффективности! Он что, этот недоучка… нас за идиотов держит? Если судить по его доводам, то двести личных коров дают столько же молока, сколько четыреста колхозных… Так?

– Ну, так…

– Хорошо. Но ведь четыреста колхозных коров обслуживают десять человек, а двести коров с личного подворья двести хозяек!.. Вот вы мне и разъясните, где здесь большая эффективность?!..

Кузнецов и Ерохин активно включились в дискуссию. На этом их и оставим, в полной уверенности, что эти сильные люди, оставшиеся не у дел, не станут предаваться унынию и опускаться в пьянство. Настоящий мужчина дело себе всегда найдёт.

А их удачливый соперник Краснов Валерий Иванович руководил в селе недолго. Вадим Бурлаков выполнил своё обещание. Кавказская группировка, о которой он говорил другу, была намного опаснее преступных сообществ, созданных в последние годы во всех населённых пунктах глубинки. В её подчинении были рынки, сервисные мастерские, магазины, базы и тому подобное. Но вся эта видимая часть их деятельности была лишь ширмой, за которой протекала широкая торговля наркотиками и оружием. Огромные суммы денег позволяли этой группировке иметь своих людей в аппарате власти, милиции, прокуратуре, в судах и даже в Федеральной службе безопасности. По мере того, как многочисленный аппарат чиновников становился всё более коррумпированным, деятельность наркоторговцев расширялась.

Все последние годы Вадим Бурлаков, возглавлявший отдел по борьбе с распространением наркотиков, испытывал со стороны этого "синдиката" невыносимое давление. Казалось бы, он пресекал все попытки подкупить его людей. Но всё больше и больше убеждался: информация из отдела уходит. И человеку, поражённому смертельным недугом, от этого становилось ещё тяжелее. Осознавать, что совместный труд сводится на нет предательством, было невыносимо. Он подозревал своего молодого заместителя, но времени для того, чтобы разоблачить мерзавца, у него не осталось.

И всё же перед тем, как лечь в онкологический диспансер, Бурлаков провёл последнюю операцию и нанёс этой группировке ещё один удар. В связи с резким ухудшением состояния здоровья он не стал, как положено, сдавать дела и должность. Просто передал своему преемнику ключи и секретные документы по общей описи.

Новый начальник отдела знакомился с содержимым личного сейфа Бурлакова самостоятельно. Среди прочих нашёл он здесь и документы по "информаторам", благодаря которым отдел провёл несколько успешных операций. Они указывали на вербовку агентов из числа членов преступного сообщества. В числе прочих был и "информатор" Краснов Валерий Иванович.

Руководители "синдиката" не стали проверять подлинность этих документов. Слишком большие деньги на кону, и риск тут не уместен. Всех, замеченных в связях с ФСБ, было решено устранить физически. Это значительно ослабляло региональную часть "синдиката", зато страховало её от провала.

На это у Бурлакова и был расчёт. Он скрыл истинных агентов и подставил вместо них наиболее хитрых и неуловимых дельцов этой же группировки.

Дни Краснова были сочтены. Он внезапно попал в автомобильную катастрофу. Водитель угнанного Маза, врезавшегося в его Ниву, с места происшествия скрылся.

Валерий Иванович после аварии прожил ещё две недели. Всё это время он думал. Думал над тем, что вся его активность оказалась никому не нужной и доставила окружающим его людям только вред. А лично ему погоня за деньгами принесла преждевременную, приближающуюся с каждым днём смерть.

Никто, кроме престарелых родителей, не пришёл его навестить. Хорошие люди его сторонились. Сообщники считали предателем. Конкуренты откровенно его немощи радовались. Он прожил жизнь как хищник, безоглядно терзавший свою добычу, пока его самого не порвал более сильный. Краснов умирал в одиночестве. И если кто-то когда-то о нем и вспомнит, то отнюдь не добрым словом…

А жизнь шла своим чередом. Село захватили летние заботы. Школа готовилась к очередному выпуску. Для наших героев отзвенел последний звонок. Незаметно пролетели экзамены. И вот он – выпускной. Последний день, когда желторотые птенцы собрались вместе, чтобы после уже порознь улететь в самостоятельную жизнь.

Ребятам торжественно вручили аттестаты. После чего их напутствовали и поздравили наставники и родители. Выступавших было много. Каждый из них что-то отметил и пожелал. Было отмечено, что "ребята вылетели из родного гнезда", "пустились в самостоятельное плавание", "вступили во взрослую, полную опасностей жизнь", "расстались навсегда с детством", "пошли по самостоятельному пути". И именно школа вывела их "на большую дорогу"…, и теперь "провожает в последний путь"…

После того, как выпускники выслушали эти речи, тем, кто был лишён чувства юмора, уходить из школы расхотелось. Но молодость есть молодость. После торжественной части началась неофициальная, и от опасений перед серьёзной взрослой жизнью не осталось и следа. Сначала все посидели за общим столом. Потом начались танцы. Димка пригласил Маринку на первый вальс. Теперь он танцевал сносно. Сказались предыдущие уроки. Они смотрелись очень неплохо и почти весь вечер были вместе. И кое-кому это не понравилось.

В одиннадцатом "А" у Димки был соперник, Лёша Сидоркин. Он давно и безнадёжно был влюблён в Маринку. Она понравилась ему сразу, как только появилась в этой школе. Но мало ли кто кому нравится. Как он ни пытался за ней ухаживать, с её стороны не было даже намёка на взаимность. Справедливости ради нужно сказать, Сидоркин никогда не выражал открыто своих претензий ни ей самой, ни ребятам, которые пытались оказывать ей знаки внимания. Может быть, оттого, что побаивался соперников. Попробуй сказать что-то тому же Косте Шлягеру… А может, просто в силу своей природной застенчивости. Но сегодня он повёл себя иначе и сделал попытку выяснить отношения. Скорее всего, его толкнули на этот шаг в излишестве выпитое вино и осознание того, что это последний вечер и скоро с объектом обожания ему придётся расстаться.