Александр Зиборов - Ужасные тайны старого особняка

– Даже она смелее вас, а вы просто трусы!

– Неужели? – На их защиту неожиданно встала Алёнка. – Ничего они не трусы, они пойдут с нами. Так ведь, мальчики?

Генка с Никитой усиленно закивали, пряча глаза.

Муравский уважительно сказал Алёнке:

– А ты шибко смелая, однако.

Она засмеялась и покачала головой:

– Неужели? Я такая же, как и вы. Просто я знаю то, чего не знаете вы.

– А чего мы не знаем? – послышался почти одновременный хор наших голосов.

– Я знаю, что нечисть боится света, а потому днём она прячется подальше. Это мне бабаня сказала. И ещё нечисть боится тех, кто крещён. Такие люди под защитой бога и ангелов. А ещё они молитвы и креста боятся. Мне бабаня говорила. Тем более, серебряного креста. На мне как раз такой и молитвы я знаю. Бабаня меня научила.

Бабаней Алёнка называет свою бабушку.

– Я тоже не нехристь какая, крещёный, – сказал Никита.

– И я!

– И я!..

Димка даже крестик показал. Только один Муравский оказался среди нас некрещённым.

– Ничего, ты выучи Иисусову молитву, она короткая, а потом читай, если что, – сказала Алёнка. – Я тебя научу.

Я обругал себя мысленно за то, что забыл сегодня надеть нательный крестик: снял его, когда умывался, да так и оставил на раковине. Нужно будет идти в Особняк с ним.

– И ещё, – с очень значительной миной на лице обратилась к нам Алёнка, – вряд ли там когда-то была и есть ныне нечисть. Бабаня мне сказала, что если кто там и был, то лишь те, кто пытались чем-то поживиться. Вот их вы и приняли за чертей, кикимор, домовых и анчуток. – Последнее слово она говорила, глядя на меня, это я врал им про анчутку. Неужели догадалась?

– И чем же кто-то может поживиться в пустом старом доме? – спросил Никита.

– Это могли быть просто мальчишки. Или – бомжи. А может, кладоискатели.

– Какие ещё кладоискатели? Однако, разве клады в таких домах ищут? Шибко глупо! – удивился Муравский.

Алёнка парировала:

– Бабаня сказала, что именно в старых домах есть вероятность найти клад. Раньше всякие времена были, вот и прятали от ворогов.

Конечно, слово «вороги» Алёнка услышала от своей бабушки или как она её называет – бабани.

Алёнка продолжала:

– Раньше Самара была купеческим городом, очень богатым городом, ибо в ней жило много купцов, промышленников, заводчиков, предпринимателей. Её называли «Вторым Чикаго». Они многим чем владели, им было чего прятать. Бабаня говорит, что некоторые только этим и занимаются, ищут клады. В первую очередь – в старых домах. А Особняк очень старый.

– Он даже древний, – заявил Димка, – самый древний в городе. Значит, Самара – очень кладовитый город!

– Ну, это вряд ли, – возразил ему я, – вон на улице Степана Разина имеются дома и старше.

– Неужели? Да, кстати, о Степане Разине, – молвила Алёнка, – бабаня говорила, что он зарыл по разным местам множество кладов. В том числе, и на Самарской Луке. Их ищут-ищут, но найти не могут.

– Ну, в этом доме его кладов быть не может, однако! – категорически заявил Муравский. – Тогда его ещё и не было.

– А ты откуда знаешь? – спросил Димка.

– Шибко сильно уверен в этом, однако…

– Хватит спорить, – остановила их Алёнка. – Давайте решать, когда мы идём в Особняк?..

Решили, что после уроков отнесём сумки домой, пообедаем и сразу собираемся на углу нашей Засечной улицы с Аршинным переулком.

Так мы и сделали.

Все пришли с крестами, кроме Муравского, понятно. Никита похвастался, что у него тоже серебряный крестик, тут же продемонстрировал его.

Снаружи Дом выглядел совсем не страшно. Да и за входной дверью ничего такого тоже не оказалось. Мы увидели давно нам всяческий привычный мусор, затхлый воздух.

С опаской вошли в ближайшую комнату, но в ней ничего особенного не увидели. Только заметили, что в некоторых местах ободраны обои, а под подоконниками вывернуто несколько кирпичей.

Алёнка торжествующе показала на них:

– Я же вам сказала, это клады искали!

– Наверное, по той же причине и обои отодрали, – сказал я.

– Верно, – согласился Муравский, – Ленка шибко сильно была права, однако, когда говорила про кладоискателей.

В других комнатах наблюдалась та же картина. Не было оставлено в покое ни одно окно, под каждым теперь зияли пустоты, а на полу валялись вынутые кирпичи.

– Искали очень старательно, – заметил Димка, – после них ничего не найдём, уже поздно. Нужно было раньше сюда приходить.

– Интересно, нашли они где-то тут клад? – задал я вопрос друзьям.

Они пожали плечами. Было ясно, что этого мы не узнаем.

Мы уже собрались уходить, делать нам в Особняке было нечего, но тут Никита показал на самую маленькую комнатку, в которую мы не заходили, а только проходя мимо заглянули:

– Мы в ней не были.

– Хлопцы, я бачил, там ничего нет, – сказал Никита.

– Неужели? А вот мне кажется, что Никита прав, нужно и в неё зайти, раз мы сюда пришли, – решила Алёнка. – Не только ты, мы все заглядывали в неё. Но – не зашли.

Пришлось идти.

Осмотрели пустоты под окном, внизу валялась пара тёмно-коричневых кирпича, один треснувший почти пополам. Куски сорванных обоев.

Один был метра полтора в длину да ещё с метровым суживающийся к концу «хвостом».

– Ого-го! – воскликнул Димка. – Такого большого они нигде не срывали.

Он поднял его, взмахнул над головой и отбросил в сторону.

Глазастая Алёнка сразу разглядела:

– Смотрите, что под ним было!

Мы чуть рты не раззявили, когда увидели квадрат деревянного пола, который явно поднимали, а затем вставили обратно на место.

– Это тайник! – прошептал Муравский. – Потому они его и накрыли, однако, обоями. Шибко хорошо спрятали, однако!

– Точно! – поддержал его Никита. – Цэ обои сорваны зовсим не здесь, а принесены из другой комнаты. На этих стенах обои зовсим другие, да и срывались потроху, и не так много.

Мы осмотрели тайник на полу. Нашли место, где сбоку вставляли какой-то плоский предмет, которым подняли доски. На них остались следы.

– Нужно посмотреть, что тут спрятано! – загорелся Димка. – Может быть, клад!

– Его уже забрали, – засомневался я.

Никита возразил:

– Хлопцы, тогда бы они не стали класть доски на прежнее место и забрасывать обоями.

Это прозвучало убедительно.

– Но чем мы поднимем доски? Тут нужна топор, стамеска или ещё что-то в этом роде.

Муравский сказал Никите:

– Сегодня уже шибко сильно поздно, скоро вечер, однако. Нужно завтра прийти с инструментами и шибко хорошо всё посмотреть.

Все с ним охотно согласились. И я тоже, хотя подумал, что можно было бы успеть всё сделать и сегодня. Но понятно, почему боится вечера Муравский, он же один из нас некрещённый. А начнёт смеркаться, так с темнотой может объявиться страшная нечисть…