Елена Лампига - Старушка на курьих ножках

Золото, как известно, притягивает золото. Шельма шельму.

–Не стойте так близко, милочка. Вы проткнете Явленского носом! – Так Луиза и Катарина встретились.

К концу повествования подруги прикончили бутылку белого вина.

–Ну как история? – Варя молчала. В глазах ее стояли слезы.

–Дура ты, Варька! – разревелась Катерина. – Бабушка, думаешь для себя, старается? А папа? – Варвара тоже разревелась. – Это ж все для тебя! Понимать надо! И ценить! – Они обе ревели в голос, бросились обниматься. Мир был восстановлен.

–А папа когда про жениха говорил?

–Да вот перед отъездом. Сказал, отличный выйдет союз.

Варвара вернулась в родные пенаты. Жизнь потекла своим чередом. Очень скоро стало понятно, что налаженному хозяйству был нанесен непоправимый ущерб. Музей, как таковой, не приносил прибыли. Репутация семьи была, казалось, растоптана безвозвратно. В доме все реже появлялись гости. Нечистоплотные клиенты еще не оставляли попыток наладить подпольный бизнес теперь уже с Варварой, но быстро поняли, что с яблоньки упала груша. С криминалом в имении было покончено раз и навсегда. Лишившись гуру и идейного вдохновителя в лице папы, мастерская больше не являлась оплотом высокого ювелирного искусства. Оборудование из осиротевшей оценочной лаборатории пришлось распродать за ненадобностью – желающих произвести экспертизу находилось мало. Лишь беспрекословная порядочность и незапятнанная репутация Варвары позволяли еще кораблю держаться на плаву. Катерина помогала изо всех сил, переняла часть забот. Было тяжело, забот у них было много. Доходы уменьшились в разы. Расходы росли, неоплаченные счета множились. Им пришлось отказаться от услуг помощников по хозяйству – остался только Витька. Огромному дому требовался надлежащий уход. Уход был Варе не по карману. Дом неизбежно херел. Они закрыли большую часть помещений, разместившись в нескольких комнатах. Варе казалось, что прекрасный корабль медленно, но верно превращается в ржавую, списанную со счетов баржу. Когда становилось особенно невмоготу, Варя ловила красноречивые лукавые взгляды подружки и Луизы Вацлавны.

–Но-но! – Она предупреждающе поднимала указательный палец. -Честь и совесть – главные показатели нашей новой жизни.

Катька честно таращила глаза и поднимала руки – она что? Она и не думала ничего такого. Еще во время следствия она напустила на себя дури – Ничего не знаю. Ничего не видела. Живу в доме из милости – да так и осталась в образе. Не имея возможности писать, Катька налегала на русские язык и классику, помогала бабушке разбирать семейные архивы. Вацлавна складывала губки, скрещивала лапки на коленях, вздыхала горько. Новая жизнь ей решительно не подходила. Она из кроткой старушки снова делалась вредной и вздорной. Часто вспоминала свою прошлую жизнь, перебирая бумаги, рассказывала Катерине истории семьи, иногда они принимались хихикать – Варя подозревала их в коварстве и сговоре.

-....Со дня побега мы не видели папу, месье. Это всё. Теперь вы знаете, я не имею отношения к подделкам.

–Я в этом не сомневался. – Он окинул комнату оценивающим взглядом. Все три женщины, которые поочередно вели рассказ, поправляя и дополняя подробностями, сидели с опустошенными лицами. За окном бушевала непогода. Первые капли дождя ударили по стеклу, побежали по плиточному полу террасы. Раскаты грома раздавались все ближе. Свет в гостиной так и не зажгли, она периодически освещалась лишь зловещими всполохами грозы.

Бруно думал.

–Белье! – Варвара кивнула графинюшке, подскочила и бросилась из комнаты. Выбежав во двор, она стала проворно стаскивать белье с веревок. С новой вспышкой грозы пришел настоящий ливень. Он сплошной стеной пошел по двору, взбивая пыльную землю, заходил по сиреневым кустам, по крышам, затопил плошки и цветочные клумбы. За очередным полотном Варя обнаружила Бруно – он выбежал ей помогать. Она стала сердито набрасывать белье ему на руки, он бегом носил его в дом и снова возвращался. Через несколько минут оба они промокли.

-Идите в дом, я сам!

–Сами идите! – она пыталась перекричать гром.

–Вы можете простудиться! Вы вся мокрая. – Он окинул ее взглядом. Потоки воды текли по лицу, футболка плотно облепила тело, вода стекала по голым ногам, волосы липли ко лбу, падали на глаза, она убирала их, они падали снова, Варя облизала губы.... Он зажмурился. Вдруг чудовищной силы удар раздался где-то совсем рядом с ними. Варя подпрыгнула. Он схватил ее и потащил в дом. Она брыкалась.

–Отпустите. – Он поставил ее посреди старой летней кухни. Здесь было намного тише, пахло сухими травами и летним дождем. На длинном дощатом столе ворохом лежало спасенное белье. В углу возилась встревоженная муха.

–Вы все время сердитесь.

–Потому что Вы все время кричите на меня. Обвиняете и оскорбляете.

Она вытащила из вороха сухое полотенце, дала ему. Достала еще одно себе. Стала вытирать волосы. Он стоял напротив нее. Короткие мокрые волосы – с них капала вода, стекала по лицу, задерживалась на черных мокрых ресницах, на мочке уха. Он провел рукой по волосам, помотал головой – капли брызнули по сторонам мелкой россыпью.

–Я больше не буду. – Он подошел к ней, забрал полотенце. Стал вытирать ей волосы. – Никогда. – Он стоял близко-близко. Стал наклоняться к ней. Она отошла.

–Черт бы Вас побрал, Варвара!

–Вас бы побрал!

–Что во мне не так? Или Вы все еще питаете чувства к вашему бывшему жениху? На Вас это не очень похоже.

–А что на меня похоже, по-Вашему?

–Вы… холодная! – Он бросил в нее полотенце. – Что Вы хотите от меня?

–Вы опять кричите!

–Я кричу на Вас, потому что Вы еще и лицемерка, мадмуазель! А больше холодных неодушевленных женщин я не люблю лицемеров!

–?

–Ваша Вацлавна в свои сто лет живет на полную катушку. Она умеет веселиться, она ценит эту жизнь, черт Вас возьми. Да, она доставляет неприятности, эпатирует и скандалит, с ней бывает невыносимо, но она так понимает веселье! Она сама строит свою жизнь так, как ей того хочется! А Вы? На днях Вы были довольно убедительны в своем отчаянии. Вам тяжело? Вы не справляетесь? Продайте этот дом, эту землю, всю эту рухлядь к чертовой матери! Вам хватит до конца жизни. Желающие купить есть, я это знаю достоверно. Вам поступают предложения, но Вы упорно отвергаете их. Зачем? Зачем, я Вас спрашиваю, Вы сидите в этом доме? Вы, красивая молодая женщина, заперлись в этом фамильном склепе и влачите тяжелое одинокое существование. А? Молчите? Так я Вам скажу! – Тон обличительный, во взгляде холодное презрение. – Вы упиваетесь вашими горестями, мадмуазель! Вы привыкли обвинять в своей несостоявшейся жизни всех вокруг! Бабку, отца! Как же! Вам портят жизнь, вас используют! Вы окружили себя стеной недосягаемости, какая цаца! Ах не трогайте меня, не подходите ближе! Я стану страдать одна и дальше! ЭТО Ваш образ, мадмуазель! Вы чертова лицемерка!