Виталий Воронин - Сезон

В тот день я впервые уснул сном без сновидений и волнений. Через неделю сняли шов, и теперь на бритой голове красовался свежий розовый шрам, который первое время постоянно чесался. Меня перевели в общую палату, где я целыми днями играл в карты с соседями – такими же выздоравливающими и готовящимися к выписке. Я старался не думать обо всем случившемся, но оно само о себе напомнило.

Однажды утром в палату в сопровождении сестры вошел худощавый молодой человек в кожаном плаще «а-ля Глеб Жеглов», из которого на тонкой шее смешно торчала круглая голова с зализанными назад волосами. В руке он держал потертый пухлый портфель. Сестра кивнула ему в мою сторону и он, представившись следователем, бесцеремонно уставился на меня бесцветными глазами – буравчиками.

– Я веду ваше дело и должен задать несколько вопросов, – произнес он таким – же бесцветным холодным голосом.

Соседи по палате тихонько скользнули за дверь и прикрыли ее снаружи.

Внутри у меня, что-то оборвалось и полетело по направлению к пяткам. Видимо это было мое сердце. Я сразу вспомнил о пистолете, который Игорь сунул в карман моей куртки, и приготовился все отрицать. Однако к моему удивлению, речь зашла совсем о другом.

Следователь жестом фокусника извлек из портфеля лист бумаги и, сунув мне его в руки, по-хозяйски скинул плащ прямо на мою кровать.

– Уголовное дело об убийстве в отношении вас прекращено, ознакомьтесь с постановлением и распишитесь.

Пока я читал постановление, он деловито осмотрелся, пододвинул к себе табурет и сел на него, положив портфель на колени. По его решительному виду чувствовалось, что он пришел не только за тем, чтобы объявить мне радостную новость. Он уже достал чистый бланк протокола допроса и нетерпеливо постукивал по нему ручкой.

– Расписывайтесь там, где стоит галочка, и приступим к допросу по другим фактам.

Явно передо мной был начинающий поклонник методов Глеба Жеглова, которого стоило немного остудить.

Я не спеша перевернул лист постановления, внимательно изучил подпись следователя, печать, и спросил с недоумением:

– А вы собственно кто?

Его глаза на мгновенье удивленно распахнулись, а затем метнули в меня молнии.

– Я следователь, вы что, не слышали?!

– Слышал, – медовым голосом произнес я, – только удостоверения вашего не видел.

Его лицо вспыхнуло. Торопливо выдернув из-за пазухи красную корочку удостоверения, он развернул его и демонстративно сунул мне под нос.

– Теперь все в порядке?!

По его оскорбленному виду я понял, что нажил себе непримиримого врага, но меня это нисколько не огорчило, ибо с системой подружиться нельзя.

Поэтому я вздохнул и грустно сказал:

– Нет, еще не все. Пожалуйста, уберите ваш плащ с моей кровати и повесьте его на вешалку у двери.

Наблюдая за тем, как он идет к двери с плащом в руках, я закинул руки за голову, улегшись на кровать.

– Теперь я готов отвечать на ваши вопросы.

Он торопливо начал заполнять графы бланка протокола – дату, время, мое имя фамилию, отчество. Я лихорадочно соображал, о чем пойдет речь, но на ум ничего не приходило.

Наконец, он закончил возиться с протоколом и спросил:

– При задержании у вас изъяли золотые монеты. Где вы их взяли?

Все стало на свои места. Как я мог не догадаться, что его интересует только золото?!

– Послушайте, господин следователь, я могу вообще не отвечать на ваши вопросы, поскольку статья 51 Конституции гарантирует мне такое право! Но только по доброте душевной скажу, что те монеты, которые у меня изъяли, я нашел под деревом. Больше ни о каких монетах я не знаю.

– Напрасно вы так себя ведете, – ехидно прищурился он, – из вашего карабина человека убили, и в отношении вас может быть возбуждено уголовное дело за небрежное хранение огнестрельного оружия. Поэтому советую говорить правду.

Он с победоносным видом окинул меня взглядом и заскрипел пером, записывая мои показания про монеты.

– Вас, наверное, плохо учили в ВУЗе, – прервал я его упражнения в каллиграфии.

– Но поскольку вы ехали сюда из Карелии, скажу по секрету, что когда убийца завладел моим карабином, я его не хранил, а носил. Так что ничего у вас не выйдет. Да вы сами это знаете, иначе мне уже предъявили бы обвинение.

Он зло поморщился и спросил:

– Вы что юрист?

– Нет, усмехнулся я, – но образование имею.

– Кстати, когда я смогу забрать свой карабин и автомобиль?

Глядя на его ехидную ухмылку, я повысил голос:

– Сразу хочу предупредить, если с моим имуществом что-то случится, просто так я с вас не слезу! Можете быть уверены!

Но у следователя в запасе оказался еще один последний козырь, которым он не преминул воспользоваться.

– Гляжу, вам адвокат не нужен, – тихо пробурчал он себе под нос, роясь в портфеле, и извлекая на свет еще одно постановление.

Это было постановление о возбуждении уголовного дела по факту моего побега из-под стражи. Датировано оно было тем же днем, когда я совершил побег.

– Ну что, теперь адвокат понадобится? – холодно бросил он, глядя на меня в упор.

Видя мой растерянный вид, он подвинулся ближе вместе с табуретом и прошипел:

– Если золото отдашь, дело прекратим в связи с твоим деятельным раскаянием, а нет, сядешь по 313 статье УК за побег!

Он поднялся со стула с довольным видом.

– Я зайду завтра в обед. И смотри у меня, без твоих фокусов. Готовь монеты.

После его ухода я долго лежал, глядя в потолок, несмотря на предложения сопалатников сыграть в карты.

На первый взгляд положение было безвыходное. Золота у меня не было, но следователю на это плевать. Он уверен, что монеты у меня. А если я их не отдам, он просто меня посадит. Бежать из больницы, смысла нет. Всю жизнь не пробегаешь. Я взял из тумбочки копию постановления и снова перечитал ее. Да, это был реальный шанс угодить за решетку. Кровь стучала в висках, отдаваясь болью в шраме на голове. Надо было что-то делать, и оставался только один выход.

Утро следующего дня было по-осеннему хмурым. Как обычно, в палате зажегся свет. Уборщица, гремя ведром и шваброй мыла полы и ворчала, не обращая внимания на недовольные возгласы разбуженных больных.

Вот из коридора послышался звон посуды, в которой развозили завтрак для лежачих. Ходячие, шаркая тапками, потянулись в сторону столовой. Я проглотил овсяную кашу без соли, не чувствуя вкуса, и расположился в холле у телевизора в ожидании оборотня в погонах.

Однако он заставил себя ждать, явившись только перед обедом. Издали было видно фигуру в кожаном плаще, идущую по коридору. Я кивнул ему и направился в палату, где в это время никого не было.

– Понимаешь, монеты мы уже продали, а деньги поделили. Здесь моя доля.

Я открыл свою тумбочку и вынул оттуда пачку долларов, перетянутую резинкой.