Ксения Руднева - Семейный бизнес

«Надеюсь она нас не угробит – на таких-то шпильках сесть за руль».

– Что известно Соболеву? – он еще сильнее вдавился пистолетом в мой бок, от чего глаза у меня буквально вылезли из орбит, так ведь и печени лишить можно.

«Так-так, похоже я в лапах у сумасшедших. Вот этот с ледяным взглядом точно из психушки сбежал».

– Не знаю. Он вроде экономический окончил, значит теория вероятности известна, высшая математика, бухгалтерия, думаю, тоже… – растерявшись и совсем не понимая, что этим двум от меня нужно, тараторила я.

– Ты что дура? – склонив голову набок, словно изучая лягушку, все тем же ровным голосом спросил неадекватный. – Мне насрать на его образование. Про Шуйского ему что известно?

– Так бы сразу и спрашивали! Сейчас вспомню, он мне досье читал. Шуйский… – пыталась я сосредоточиться и быть сколько-нибудь полезной, но обстоятельства ясности мышления отнюдь не способствовали. – Был женат, не платил алименты, начальник какого-то там цеха, умер от передоза, что-то еще там было. Я не помню!!! Я же не машина какая, там досье этих было… И про каждого он читал.

– Заткнись, дура! – отвесил он мне оплеуху свободной рукой. – Что за досье?

– На всех, кто был в кабинете, когда его кошелек украли. Что вам от меня нужно, а? – заплакала я.

– Про нас ты ему что сказала? – продолжил допрос свихнувшийся тип.

«Похоже он и правда псих, они всегда не бросаются сразу в глаза, так сказать, сюрприз-нежданчик. Ох и плохи мои дела».

– А что я могла ему сказать, я вас первый раз вижу. – осторожно проговорила я, опасаясь еще одной оплеухи.

– Про нее? – кивнул он на сообщницу.

– Спросила, что за дамочка со мной постоянно здоровается.

– Все?

– Ну да. – Перестала я что-либо понимать. Ясно, что у этих двоих что-то нечисто, и уж очень им не хочется, чтобы глазастому Соболеву об этом стало известно, но при чем тут я?

– Ха-ха-ха! Похоже нам везет, а! – обратился псих к своей сообщнице. После разговора со мной он заметно расслабился. – Девчонка-то совсем дура оказалась.

«Это он про меня что ли? Сам не лучше, псих ненормальный».

Машина, тем временем, удалялась все дальше и дальше от моего дома, а соответственно и от центра города, и что им от меня было нужно понятнее не становилось.

– Зачем я вам теперь, вы же узнали все, что хотели? – решилась я прояснить ситуацию.

Мужчина в ответ расхохотался, а брюнетка пропела:

– Она даже не понимает из-за чего умрет, это так мило.

Приторность в ее голосе была сродни сладковатому запаху стухшего мяса. Да и сама она напоминала мне вяленый окорок. Или бастурму. Но, как бы я про себя не хохмила про похитителей, новость о собственной смерти застала врасплох. Я повернулась к мужчине, ожидая, что тот опровергнет ее слова.

– Ну что я могу сказать, деточка, – пожал он плечами. – Очень нехорошо подслушивать в туалетах.

– В туалетах?

– Да. – подтвердил он. – Иногда можно услышать совсем не то, что нужно. А иногда, – поднял он палец. – Если очень не повезет, об этом могут и узнать.

– Так вы та парочка влюбленных! – воскликнула я, вспомнив где уже слышала этот голос с неправильным произношением, и тут же сникла.

За служебные романы свидетелей не убивают. Тогда кто они на самом деле? Я попыталась воспроизвести по памяти, что они тогда друг другу говорили, но получалось плохо.

– Только такая неиспорченная душа могла подумать, что у нас интрижка. – добродушно, словно по-отечески, рассмеялся Картавый. – Даже как-то жаль от столь редкого экземпляра избавляться.

– Может тогда и не надо? – попыталась я договориться с похитителями. Только вот я не Соболев, и переговоры со сложными личностями вести не умею.

– Назад дороги нет, девочка. Ни для тебя, ни для нас. – серьезность в его взгляде красноречивее слов донесла, что меня везут действительно в последний путь, так сказать, который почему-то случился намного раньше, чем я на то рассчитывала. Да и провожают совсем не те.

– Но, не расстраивайся. – выплыл брюнет из задумчивости. – В неведении ты не умрешь. Мы, так и быть, расскажем за что ты пострадаешь. Надо же как-то время в дороге коротать.

Я замолчала. Уговаривать их смысла не было, а вести светские беседы с психами – удовольствие ниже среднего. Лучше уж подумать, что можно предпринять, чтобы выбраться отсюда. Из машины выскочить не дадут упертый в мой бок пистолет и заблокированные двери. Рассчитывать, что я смогу как-то оглушить мужика, тоже не приходится. Привлечь внимание других автомобилистов? Так стекла затонированы. Остается одна надежда – попробовать убежать при выходе из машины или проорать о помощи, глядишь кто из прохожих и откликнется, если только они не привезут меня в лес. Искать меня явно никто не будет – родители заграницей, сестра после ссоры еще неделю будет играть в молчанку, Егора я вчера сама послала, а Вика думает, что я поехала домой. Телефон же, выключенный еще со вчерашнего вечера, бесполезно болтается в кармане шорт вместе с ключами от дома и наличкой.

Во что я вляпалась? Вот не потащил бы меня Соболев в тот день с собой на фирму, глядишь была бы жива-здорова, и никакие психи про меня не прознали. Тоже мне проявил напарничек заботу, присмотрел по доброте душевной…

– Больше ничего узнать не хочешь? Не стесняйся, мы только за. – прервал размышления бандит. – Например, почему умер Шуйский.

– Хочу. – кивнула я. – Вы и правда думаете, что вам все это сойдет с рук? Убийства, махинации на заводе? Егор все равно все выяснит и докопается, что вы там творите. Зачем же усугублять?

Мужчина расхохотался.

– Твой Егор – безмозглый сопляк. Пока он и твои родители будут убиваться из-за внеплановой кончины бедненькой Маши, мы успеем все ликвидировать и замести следы. Никому и дела не будет до мелких несоответствий в бумагах. Если, конечно, они их найдут. В таком-то состоянии. Когда молодая девочка вдруг решает покончить с собой, знаешь ли, это сильно бьет по самочувствию.

– Вы меня не заставите.

– Милая, люди под наркотиками и не такое делали.

Этот тип был уверен в себе и своем плане на все сто.

– Наркотики? Так значит и Андрея Борисовича вы накачали? – дошло до меня.

– Этот идиот совсем свихнулся на твоей сестрице и идее заработать побольше денег, чтобы завоевать ледышку. А соль, на которую он плотно подсел, превратила его влюбленность в идею фикс. Еще и кошелек у Соболева из ревности украл, идиот, рискуя раскрыть всех нас. Так что пришлось срочно от него избавляться. Хотя, он и так бы скоро концы отдал – ни один здравомыслящий человек с синтетикой не свяжется, я лишь ускорил процесс. Да он и нужен-то был только поначалу, и то из-за экспериментального цеха, над которым начальствовал, чтобы товар было проще заказывать и незаметно ввозить.