Иоанна Хмелевская - За семью печатями [Миллион в портфеле]

Усевшись за стол, Богуся первым делом поинтересовалась :

— Так сколько же денег оказалось у Хенека в портфеле?

— Сто пятьдесят миллионов, — вздохнул Карпинский.

Именно такую сумму решили назвать Хлюпихе. Достаточно высокую — а то из-за чего весь сыр-бор затеяли? — и в то же время не слишком большую, чтобы алчную Хлюпиху кондрашка не хватил.

Правильно рассчитали, хозяйка была достаточно потрясена.

— Святой Антоний! В злотых или в долларах?

— В долларах.

— Так это просто чудо Господне, что Хенек нашёл свои денежки.., то есть чудо, что их никто так и не украл.

— Но ведь никто не знал, — вроде бы оправдывался Хенрик.

Эльжбета поспешила вмешаться.

— А отец так и не вспомнил, — тоже вздохнула она. — И если бы случайно не нашёл, наверняка бы мы до сих пор их искали.

— Да, вспомнил, только когда увидел, — подтвердил Карпинский. — А так в голове лишь встреча с Северином. Думаю, он и посоветовал мне спрятать портфель на работе.

«Если так, покойник был действительно глуп, царство ему небесное», — подумала безутешная вдова.

И тут Карпинский сам по себе, без всяких подсказок со стороны своих девушек и предварительно разработанных планов, высказал вдруг гениальную мысль.

— Удивляюсь я, — совершено искренне произнёс он, — как это вы, милая Богуся, на какой-то работе силы свои драгоценные тратите, в то время когда в вас такой талант пропадает! Вам бы, Богусенька, быть шеф-поваром в каком-нибудь… что я говорю, не в каком-нибудь, а в лучшем варшавском ресторане! В лучшем ресторане мира! Ведь готовите вы — пальчики оближешь. Ничего вкуснее мне в жизни не доводилось есть.

Доброе слово и кошке приятно, Хлюпиха была польщена, но отреагировала в свойственном ей духе:

— Не хватало ещё для чужих горбатиться! К тому же если помногу готовить, за всеми не уследишь, наверняка станут жульничать, люди ведь они такие… Нет уж, я лучше только для семьи и сама на всем сэкономлю.

— Жаль, — упорствовал Хенрик, — жаль мне тех людей, которые вашей стряпни не попробуют.

— Тоже мне общественник нашёлся, из-за людей чужих переживает! — усмехнулась Хлюпиха. — Чтобы я невесть ради кого голову ломала, как бы повкуснее да подешевле.., не дождётесь. Да вы ешьте, ешьте, раз нравится.

Дети сидели смирно, объевшись халвой и мороженым, все ещё переживая необычный спектакль, который разыграли гости, и ожидая — а не отколют ли те ещё какой номер? От вареников предусмотрительно не отказались, чтобы мать чего не заподозрила, но особенно не налегали. И оба радовались, что гости пожирают их в таком количестве. Вареники, конечно, вкусные, ничего не скажешь, но когда приходится их есть три дня подряд, да ещё после небывалого лакомства…

Помолчали. Заговорила хозяйка, придерживаясь интересующей её темы:

— Вот что у меня в голове не укладывается, почему это Хенек свой бизнес бог знает с кем проворачивал, а не с Северином? Почему, интересно?

Карпинский уже достаточно освоился в новом для него мире, так что сумел ответить должным образом.

— Так ведь не я был инициатором, да вы, Богуся, сами знаете, я не деловой, в общем, человек. Все мой напарник. Так что правильней было бы сказать — не я с ним проворачивал, а он со мной. Вот он — голова!

— И заработал, видать, побольше, чем вы, Хенек?

— О, наверняка раза в два побольше.

— А точнее не знаете?

— К сожалению. Точную цифру назвать не могу, но уж раза в два — несомненно.

— Значит, триста миллионов, — быстренько подсчитала пани Богуслава, и в её голосе послышались какие-то подозрительно свистящие звуки. — С избытком хватило бы на троих…

Гости встревожились — Карпинский слегка, его дочь посильнее. Уж она-то не сомневалась, что столь внушительная сумма долго не даст покоя Хлюпихе. Надо немедленно переключить её внимание на что-то другое, тоже желательно денежное и очень выгодное.

— А вот если бы пани принимала заказы на организацию торжеств… — мечтательно произнесла девушка. — Знаете, всякие там свадьбы, приёмы, юбилеи. Конечно, в вашем распоряжении были бы помощники, а вы, пани Богуслава, только бы распоряжались да главные вопросы решали — меню, рецепты, общее руководство… За это можно такие деньги огрести!

Мегера чуть было не разразилась гневными и язвительными нападками на эту соплячку, которая суёт нос не в своё дело, но последнее замечание заставило воздержаться.

— Это как? — потребовала она разъяснений.

— Да очень просто, тот же шеф-повар, только не на службе, а сам себе хозяин, — охотно пояснила Эльжбета. — Ничего не надо делать, только командовать. Люди ведь они какие? — незаметно передразнила она хозяйку. — Своим умом ничего придумать не могут, а хотят организовать нечто особенное. На приёмах этих подают одно и то же, вдобавок уходит прорва денег, а все равно невкусно. Главное, стандартно. А пани… А пани готовит оригинально и необычно, такого нигде не встретишь, вот и отец то же говорит. Зато уж организаторы теперешних приёмов получают просто бешеные деньги, сами знаете, для наших новых богачей стало очень престижным выбрасывать деньги на всякие мероприятия, рекламу себе на них делают. К тому же…

Зарапортовавшись, девушка чуть не брякнула, что хозяйка дома готовит не только вкусно, но и дёшево, да вовремя спохватилась. Ещё обидится. И закончила фразу не так, как собиралась.

— К тому же получить известность для пани — плёвое дело. Достаточно один раз устроить кому-нибудь приём по своему вкусу, и слава о вас пойдёт по всей стране. И на расходах можно совсем не экономить, ведь платит наниматель. Пусть продукты обойдутся в баснословные суммы…

— Что?! — вспыхнула хозяйка. — Как только у тебя, Эля, язык повернулся такие слова говорить! «Баснословные суммы»! Да за бешеные деньги каждый дурак сумеет вкусно приготовить. А ты приготовь вкусно и дёшево! Сорить деньгами большого ума не требуется. И Богуся, надувшись, замолчала. Ну и баба, никак на неё не угодишь, даже не знаешь, какой линии придерживаться. Однако надо исправлять содеянное. И девушка отважно ринулась в атаку.

— То есть как? — вскричала она. — Не хотите ли вы сказать, что все эти вкуснючие вещи, которыми меня угощали в этом доме, что все эти восхитительные блюда обходятся вам недорого?!

Недоверие в голосе Эльжбеты было вершиной притворства и прозвучало так естественно, что даже Карпинский восхищённо уставился на дочку. В голове мелькнуло словечко «лицемерие», недавно почерпнутое из энциклопедии, так вот теперь это абстрактное понятие обрело плоть и кровь. Надо же, перед ним классический пример лицемерия в прекрасном исполнении. Какая способная у него дочка. Молодец девочка!

А пани Богуслава вся так и раздулась от триумфальной гордости.