Сергей Терещук - Навстречу Закату

Алекс замолчал. И тут же со всех сторон, из всех углов поползли к нему холодные змеи одиночества и ненужности. Их шипение сжимало виски и отдавалось звоном в ушах. Чтобы отогнать этих тварей, Алекс заговорил опять.

– Почему мне вдруг вспомнилась эта история, Рыжик? Я не знаю… О чём я хотел написать этот рассказ? Я тоже не знаю… Такая вот хрень заумная… Но в конце-то концов понятно же, что этот человек захлебнулся в собственной фантазии. Понятно? Или нет? Тебе понятно, Рыжик?

Рыжик в яростном упоении продолжал вылизывать свои причиндалы. Точнее, то, что от них осталось. Потому как был этот кот кастрированным.

И внезапно Алекс закричал: Да и пошел ты в пень, тупое животное! И пошел я в пень!

Рыжик сорвался под диван, оставив только клок шерсти на полу.

– Нахер кому это все нужно было, кроме меня! – продолжал орать Алекс. – Какое хобби может быть у безработного?

От крика запершило в горле. Алекс начал говорить тише.

– Он боится тишины! – подумал Рыжик, выглядывая из укрытия. – Ему страшно молчать!

– А ведь я долго забавлялся писательством. И радовался как писатель всякой ху…не, когда меня хвалили. А чего радовался, притырок? Ни один мой роман не взяли в печать. И почему я решил, что я писатель? Хотя я даже несколько книг издал… за свой счет. Ага! Штук тридцать, наверно, в общей сложности. Невъеб…ный тираж. Ага.

– А чего это из него прям потоком хлынула нецензурная брань? – возмущенно спросила подушка жены у подушки Алекса. – Прям неприлично слушать даже.

– А вот поди ж ты… накатило, значит, – ответила подушка Алекса, – спросила бы, если б могла…

Но Алекс ответил сам, словно слышал этот разговор.

– А что я матом ругаюсь, так простите уж. Это чтобы не отпиз…ть себя. Не надавать себе по щам, сука! Писатель хренов! Ага… Еще одно мое заблуждение.

Алекс упал на подушку, лег на бок, повернувшись к половине, на которой спала супруга, и заговорил еле слышным шепотом.

– Это же как получается? Начинаешь что-нибудь делать. В голове твоей создается образ тебя самого. Как ты выглядишь со стороны и все такое… Вживаешься в образ этот. Увлечешься. Потом заиграешься. Начнешь импровизировать, хулиганить, изгаляться, выпендриваться. И не заметишь, как уже наломал дров. Хочешь очнуться, сбросить непридуманные грезы! Ан нет! Все, бл..ть, на самом деле. И исправлению не подлежит. И оно долго тебе еще аукается. И тянется шлейфом через всю твою жизнь. Плод твоей фантазии, в которой ты сам и утонул, сука. Вот я и спрашиваю у самого себя: “Почему ты решил, что имеешь на это право?” А ведь всего-навсего поверил своей выдумке. Чем вообще я занимался всю свою жизнь?

Алекс взял подушку жены и лег на спину, подняв ее над собой.

– Явно не тем, что мне готовила судьба… Не тем, чем должен был заниматься…

Алекс со всей силы прижал подушку к лицу и заорал так, что вздрогнула каждая лебяжья пушинка гипоаллергенного наполнителя. Безудержный поток мата вырвался наружу, как грязевая сель, снося все приличия на своем пути. Если бы подушка могла, то стала бы багрового цвета. Но она только самоотверженно поглощала скабрезные звуковые волны, издаваемые рвущимися связками. Подушка же под головой нагрелась от воспоминаний, которые вспыхнули в разъяренном мозгу нашего героя.

Вот Алекс – курьер. Вот он на базе в окружении других курьеров. Мат льется рекой. Им пропитана вся атмосфера. Из его молекул состоит окружающая среда. Тут нет других слов. Только мат, выражающий самую суть существования этого общества. Потому что, бл…ть, до чего ты докатился, если можешь работать только курьером. И каждое твое действие сопровождается исключительно матом. Совершенно спокойно и безо всяких эмоций.

Вот Алекс берет посылку – Сука

Кладет ее в багажник – Бл..ть

Выходит из машины – Еб..ть-колотить

Звонит в звонок – Пи…да

Вызывает лифт – Нах…й

Выходит на этаж, звонит в дверь, отдает посылку, возвращается к лифту, спускается вниз, садится в машину, едет на следующий адрес – еб… су… ху… пи… нах………………………в ж………………………………по х ……………………………………………….в еб…………………….

И так по кругу, по меньшей мере тридцать пять раз. Именно столько надо доставить посылок, чтобы получить свою зарплату. Мозг отключен. Ты просто тупая груда костей и мышц, которая рулит, звонит, относит и записывает. Все! Все! Все, бл..ть! Больше ничего от тебя не нужно!

– Идите все в…. – рабочий день окончен.

В комнате наступает тишина. Мокрая от криков и слез подушка жены возвращается на свое место. Она в шоке. Она еще долго не сможет говорить. Да и захочет ли вообще. Алекс встает. Его подушка, мокрая от пота, еще хранит отпечаток воспоминаний.

В дверной замок вставляется ключ.

Алекс выходит из комнаты.

Первый поворот ключа.

Алекс идет по коридору.

Второй поворот ключа.

Алекс заходит в ванную.

Входная дверь открывается.

Алекс включает воду и начинает умываться, дабы привести себя хоть в какой-нибудь порядок.

– Пап, я дома!

Сын вернулся домой. Алекс выдыхает. Теперь не так страшно. Спасительное колесо привычных действий начинает вращаться. Алекс вытирает лицо махровым полотенцем, выходит в коридор и успевает заскочить в запущенную круговерть.

– Привет, сынок! Иди мой руки! Я обед пойду греть! Как дела в школе…

Ну, и далее по всем пунктам…

Lacrimosa dies illa. Слезный день

Слезный тот день, в который восстанет из праха осужденный грешный человек.

Так пощади его, Боже, милосердный. Господи Иисусе: даруй ему покой.

Аминь.

Скажу вам, заглядывая вперед, это будет длинная часть… или глава… или все же часть? В общем, это вы сами в конце решите, «часть» это была или «глава». И то и другое имеет право на существование. Как часть чего-то целого и нечто озаглавленные по-новому. А то, что это будет длинная песня, так вы забудьте. Выкиньте из головы. Как будто я вам не говорил этого… Но не забывайте… А то еще скажете, что я вас не предупреждал…

Но вернемся к нашему герою… Я же прав? Он герой? Не в том смысле, что совершает героические подвиги, а в том, что является главным действующем персонажем… Так в литературе уж повелось – называть таких людей героями. Пусть даже ничего геройского и сверхчеловеческого они и не совершают… Хотя то, что сейчас вытворяет Алекс на наших глазах, в его системе координат сродни героическому поступку.

Вот Алекс проходит мимо ванной. Там плещется Илюшка. Слышно, как вода тоннами разливается по кафельному полу. Но Илюху за это никто не ругает. Так уж повелось. С детства. Алекс улыбается закрытой двери и заходит на кухню. Жена сидит у раскрытого окна, положив ноги на подоконник. В ее руке белая кружка с… неизвестно с чем. Юля смотрит за горизонт сквозь серо-розовый закат.