Ольга Степнова - Моя шоколадная беби

– И вы всё это рассказали в девяносто втором какому-то парню? – хрипло спросил Мат-Мат.

– Как же всё? – строго спросила бабка. – Какой ты парень, туповатый! Шурка-то тогда ещё жива была! Не могла я все её тайны раскрывать. Это сейчас у нас год… какой? Три тысячи…

– Две тысячи, – поправил Мат-Мат.

– Эх, чёрт, рано растрепала! Ну, да ладно, всё равно быльём поросло. А парень тот хороший был, только странный. Пришёл, говорит: «Дай, бабулька, воды, а то так пить хочется, что переночевать негде». Я его в дом завела, напоила, накормила, и тут он – бац! – белую пыль достал. А я к ней ещё в третьем году пристрастилась.

– Восемьсот? – вдруг проявила любопытство Катя.

– Что?

– Тысяча восемьсот третьем году?

– Нет, девка, ты меня не старь! Девятьсот третьем! Я ведь дворянская дочка была, да рано сиротой осталась. Родители мои разорились, померли, а я… ну, это другая история.

– Другая, – согласился Мат-Мат. – Парень тот…

– Стали мы с ним коку нюхать и про жизнь говорить. Он Лёшей назвался, сказал, что любовь у него несчастная, вот он подальше от неё и удрал. Шабашит тут неподалёку, а в Волынчиково заехал, чтобы в родных краях побывать, он вроде как в юности тут бывал. Ну, слово за слово, разговорились, я похвалила его за то, что бабу он свою в покое оставил и добиваться её насильно не стал. Возьми, да расскажи, как моя подружка закадычная полюбила бандита Бурабона, да счастья у неё не получилось, потому что муж её любовничка из его же пистолета и убил. Он как это имя – Бурабон услышал, так подпрыгнул аж! Побелел и давай меня пытать, где Шурка живёт! Я, говорит, ейный родственник дальний, только никто об этом не знает. Я-то по дурости и правда решила – родственник. Рассказала, как до неё добраться. Бабы потом говорили, что и правда Шурка довольная в магазин за вином прибегала, хвасталась, родственник отыскался. А на следующий день померла вдруг она. А Лёшка тот исчез, испарился. Я было неладное заподозрила, но сказали потом, что медики подтвердили, будто сердце у неё бурной радости не вынесло.

– Как он выглядел, Лёшка этот? – задохнувшись, спросила Катя.

– А никак, – бабка кочергой помешала тлеющие угли. – Никак не выглядел. Телогрейка, шапка, а так – ни внешности, ни возраста. Крест у него только на среднем пальце был – распятие!

– Чёрт! – подскочил со скамейки Мат-Мат.

– Он! – заорала Катя. – Это он в нас с Мартином…

– Так что, говорите, долголетие вас интересует? – хитро поинтересовалась бабка.

– Нет, уже не интересует! Здоровья вам, бабушка Матильда! – Мат-Мат раскланялся, словно стоял на сцене, перед благодарными зрителями. – Обязательно пришлю вам отменной рассыпухи!

– Не наври! – погрозила бабка пальцем-крючком.

После жаркой избы на улице показалось прохладно.

– И зачем она летом так топит? – спросила Катерина совсем не о том, о чём хотела спросить.

– Старые люди всегда мёрзнут, – пробормотал нравоучительно Мат-Мат.

– Откуда ты знаешь?

– Читал!

Они шли пролеском, чтобы сократить путь до избушки бабы Шуры. Уже орали петухи, но деревня ещё спала.

– Ну, как тебя история? – задал свой любимый вопрос Мат-Мат.

– Я ничего не поняла, – пожаловалась Катя. Эйфория от «открытия» прошла, на смену ей пришла мрачная уверенность, что никогда им не найти этого Лёшу, не понять кто он такой, и зачем всё это делает.

– Кто он такой?! Зачем всё это делает?! Откуда знает про Бурабона?! Значит, он и про клад знает?! Почему в нас стрелял?! – Катерина сломала какую-то ветку и яростно начала отмахиваться от мошкары.

Мат-Мат шёл широкими шагами, она еле поспевала за ним.

– Ты должна спросить, беби, отчего померла баба Шура. Я думаю, этот Лёша наврал, что он её родственник. Бабка растаяла, сбегала за вином, и после распития бутылочки он стал пытать её, куда Бурабон спрятал ворованные драгоценности. Он же понимал – кому, как ни любовнице, с которой Бурабон собирался бежать за границу, об этом знать! Много ли старому человеку надо?! Баба Шура поняла, что он что-то знает про её тайну, разволновалась и умерла. А перед смертью для Сытовых нарисовала картинку. Скорее всего, Лёша не видел этого рисунка. А Сытов оказался дурак. Но во всей этой истории мне нравится другое!

– Что? – Катерина уже еле ноги тащила. Она поймала локоть Мат-Мата и повисла у него на руке. – Что тебе нравится в этой истории?

– Сокровища принадлежали бабке Пригожина?

– Да!

– Ты – наследница Роберта?

– Да!

– Значит – они твои! И козёл Сытов здесь ни при чём! Ух, как я тебя люблю, беби!

– Гад ты! Бандит! – Катерина бросила его руку и пошла вперёд. – Хочешь примазаться к моим деньгам?!

– Хочу! Ой, как хочу, беби! Ты, кстати, мне сразу понравилась!

– То-то ты от испуга чуть не описался!

– Ну не описался же! Только сознание потерял! Мы будем жить с тобой долго и счастливо!

– Только сначала ты отсидишь за свои подвиги.

– Может, и отсижу, – хитро улыбнулся Мат-Мат, из чего Катерина сделала вывод, что сидеть он не собирается.

Когда избушка бабы Шуры наконец показалась вдалеке, Катерина спросила:

– Интересно, а почему мы не на машине?

– Я как-то об этом не подумал!

– И я.

Чем ближе они приближались к дому, тем было понятнее – там что-то не так. Дверь болталась открытой и её трепал слабый утренний ветер. Окно в сенях… Они прибавили шагу, потом побежали. Оконное стекло было испорчено дыркой, от которой в разные стороны разбегались тонкие лучики трещин.

– Стреляли, – ошарашено объявил Мат-Мат.

– Пойдём отсюда, – потянула его за рукав Катерина, но он вырвался и забежал в комнату.

– Ну ни фига себе! – присвистнул оттуда Мат-Мат.

Катерина шагнула за ним, с чувством, будто прыгала с вышки, а внизу был асфальт.

– Здорово тут кто-то повеселился! – Мат-Мат осмотрел разгром и похлопал себя по бокам в поисках пачки сигарет. Стол, табуретка, кровать были перевёрнуты, лекарства разбросаны, бельё на полу, в углу валялись пустые бутылки водки.

– Сок, который ты мне приносила, кто-то выпил! – удивился он и закурил.

– Дай мне, – попросила Катя, и он отдал ей прикуренную сигарету.

Некоторое время они молча курили, синхронно пуская дым.

Потом Мат-Мат тщательно перерыл все вещи, обследовал пол.

– Удостоверения здесь нет. Кто-то его забрал, – хмуро сообщил он Катерине и выглянул в окошко. – Смотри, бочка стоит не так, и лопаты разбросаны! Кто-то копал здесь после меня! Копал, стрелял, и пил водку!

Катерина, не затушив окурок, бросила его в постельный ворох, валявшийся на полу.

– Пойдём отсюда, – попросила он Мат-Мата и потянула его за рукав.

– Нет, беби, постой…

Она смотрела, как медленно от её окурка начинает тлеть одеяло.

– Пойдём! – уже пахло дымом, и слабо, но настойчиво, сквозь тление, пробивались первые искры огня.