Наталья Никольская - Усы в ангельской пудре

– К кому? – тупо спросил Игорь, уставясь глазами в

пол. – К ней, разумеется. К самой Ольге. Она была свидетелем того,

как ты, появился в студии Брауна во время съемок, между вами возник конфликт, потом завязалась драка. Ты уже и при ней один раз ударил фотографа головой об батарею, но окончания вашего побоища она не видела, так как чудом сумела сбежать. Впрочем, конец слишком банальный – еще один окровавленный труп.

Малышев сделал небольшую паузу, насладившись тем эффектом, который произвел его рассказ на слушателей, и затем продолжил:

– Ты, Ирина, появилась у меня в кабинете как раз в тот самый момент, когда я пытался хоть как-то сопоставить лицо дикаря, который так зверски, до неузнаваемости, размозжил человеку голову, с твоим, Костиков, лицом – и, не скрою, у меня это очень плохо получалось. Поэтому я и пришел, чтобы самому заглянуть в твои глаза. Однако, факты вещь упрямая, и бывают моменты, когда дружеские чувства – не при чем, и перестают играть какое-то значение.

– Но…это неправда! – воскликнула Ирина, встряхнувшись от оцепенения. – Этого не может быть! Фотографа убили совершенно другие люди! Игорь тут не при чем!

– Если бы вы только знали, сколько раз уже за свою жизнь во время следствия, а потом на суде, я слышал эти самые слова: это неправда, такого не может быть, он не виноват… Но почему-то никогда не думал, что когда-нибудь мне их придется услышать твоим, Иришка, голосом, – проговорил Олег, и голос его еле заметно дрогнул. – Нет, такого даже я, человек с огромным опытом, не мог себе представить. Хотя, с другой стороны, мне уже попадались дела, которые ясно говорили, что страсть к бабам – это страшная вещь, и все эти современные Дон-Жуваны плюс Отелло способны о-го-го на какие фокусы!

– Дон-Жуаны, – автоматически поправила Ирина. – Но я точно знаю…

– Молчи, – повысил голос и выразительно посмотрел на нее Игорь. – Не вмешивайся!

– Ольга Пряхина сразу же опознала тебя на фотографии, а я – как ты сам догадываешься, тоже узнал тебя, – повернулся Олег к товарищу. – И что мне теперь прикажешь делать? Согласись, Пижон, что я попал, как ты любишь выражаться, в пикантную ситуацию.

– Нужно найти настоящих убийц, – сказал Игорь, глядя в глаза друга. – На столе у меня лежит блокнот, в котором записаны номера машины, на которой приехали преступники, и основные приметы. Я думаю, они нарочно отпустили Лельку…то есть, пардон, Ольгу Пряхину, чтобы она вывела на ложный след, и изложила именно эту версию, которую ты нам тут сейчас поведал. Я и не ожидал, Малой, что у тебя вдруг прорезался такой актерский талант! По тебе сцена плачет. Или – кино. И правда – хоть снимай «Сам себе режиссер!»

– Хорошо, можно допросить Ольгу еще раз, – сказал Малышев строго, пропуская шутливое замечание Игоря мимо ушей.

– Бесполезно. Если человеку пригрозили смертью, и тем более, она только что своими глазами видела, на что эти люди способны, то будет врать даже на суде, в этом я убежден. Просто, потому что хочет остаться в живых. Но дело в том, Олег, что я тоже занялся расследованием одного крайне запутанного дела, и только поэтому оказался сегодня в фотоагентстве. Я даже видел настоящих убийц, правда, увы, только мельком и со спины. Ты мне веришь? И я вот что скажу – вместе у нас получится разобраться с этой историей, минимум, в два раза быстрее.

– Ты? Неужто, Мосолик, ты все же занялся частной практикой? – пожал плечами Олег.

– А что тут такого? Ты же знаешь – он давно собирался, – напомнила Ирина.

– Да, но ему все время было некогда – сколько я помню, голова моего несчастного друга вечно была забита другими, любовными приключениями, охотой за юбками, – мстительно усмехнулся Олег, чувствуя себя в этот момент победителем. – А для занятий криминальными делами нужны железное сердце и исключительно чистые… мозги, руки, и все прочие места.

– Ну, ты и сволочь, Малой, – только и сказал Игорь, отворачиваясь от Малышева.

Но Олег призадумался – признаться, слова Игоря заставили его немного унять обличительный пыл, и посмотреть на это дело совсем с другой стороны. Но не мог же он соглашаться на предложение Игоря сразу, тем более в присутствии Ирины! Ведь это означало бы признать себя побежденным.

– Значит, ты… не веришь? – переспросила Ирина тихо.

– Нет, не могу – сурово покачал головой Олег. – Мой долг – никому не верить на слово, а доверять только фактам. Что бы мы не говорили, пока Пижон – подозреваемый по этому делу номер один. Согласись, что пусть уж лучше он у меня пока побудет на крючке, чем у какого-нибудь долбоеба… Бабушка, а вы чего здесь слушаете? Лучше бы вы тоже ушли отсюда, пока мы разбираемся.

Олег Малышев только сейчас заметил Бабусю, которая напряженно, даже сморщившись от натуги, вслушивалась в их разговор.

– Пусть сидит – она у себя дома, – с вызовом сказала Ирина. – Я уверена, Олег, что ты об этом пожалеешь.

– Вот что, Костик, – наконец, принял для себя решение Олег, и вплдотную подошел к Игорю, выдерживая его презрительный взгляд. – Учти, пока я верю в твою брехню с расследованием только наполовину, и то пока не знаю, на какую именно. Поэтому отпустить я тебя не могу, но увести в следственный изолятор из-за Иришки тоже рука не поднимается. Сделаем так. Считай, что я взял тебя на сутки под домашний арест. Пока я занимаюсь расследованием, пока производится экспертиза трупа, и прочие дела, ты должен не покидать без моего разрешения этой квартиры. Если ты мне обещаешь – я даже сниму с тебя наручники…

– Даже… – начал было Игорь, но Ирина его перебила.

– Он обещает. Я сама буду за ним следить. – Ладно, с

тобой, Иришка, он точно никуда не денется,

– улыбнулся Малышев своей широкой, хулиганской улыбкой, которая со школьных осталась совершенно неизменной, быстро снял с рук Игоря наручники, и исчез не менее стремительно, чем появился.

– Да, резкий мальчонка, – покачала головой ему вслед Бабуся. – Лично мне такие живчики всегда нравились, но этого уж слишком заносит на поворотах. Да и с девчонками у него, похоже, какая-то неувязка, больно юбками озабоченный…

– Все они хороши! Господи, будь проклято это агентство, жили же мы спокойно… – начала было свою речь Ирина. – То сначала одна только кошка, то пропавшая девушка, а теперь еще этот убитый фотограф, с хвостом. Что же теперь делать? Нет, я точно сегодня не смогу даже глаз сомкнуть, а мне завтра уже на работу…

– Ты-ты пока ничего, но я вот думаю, что эта девка голая, с фотокарточки, у которой титьки арбузами, точно может не выспаться, – неожиданно перебила девушку Бабуся. – Как бы ее теперь, бедняжку, не пристукнули, раз она уже на Горяшку нашего, что положено, наговорила, главные показания дала. Хоть бы паренек этот догадался ее в какой-нибудь нибудь свой карцер со вшами припрятать, только где мужиков никаких нет, чтобы от греха подальше. Да только вроде бы он про это не сказал ничего. Или хотя бы предупредить бы ее, чтобы сама где-нибудь пока схоронилась. Ась? Ты чего теперь, Горяшка, на меня так вылупился, как будто впервые в жизни видишь?